— У вас какое-то дело к Саймону?

Он кивнул.

— Да. Мы договаривались, что Саймон представит отчет о проделанной работе, но он почему-то тянет с этим. Может быть, вы расскажете о ходе подготовки? Времени остается все меньше, и я начинаю нервничать. — Баррет с надеждой посмотрел на Джулию, как будто ожидал, что она совершит сейчас нечто такое, после чего все его сомнения рассеются и он сможет со спокойной совестью вернуться домой.

Джулия покачала головой.

— Не думаю, что ученик вправе оценивать работу учителя. Поговорите с Саймоном, а я пока займусь делами.

Баррет нахмурился.

— Никак не расстанетесь с прежними привычками, а?

— Джордж, давайте начистоту. Когда все закончится, мне придется зарабатывать на жизнь тем, что я умею. Так что, если вам понадобится посудомойка или мастер по мелкому ремонту, я к вашим услугам. Я даже сделаю вам скидку, учитывая, какой вы премилый старичок. — Она потрепала его по плечу и чмокнула в щеку. — Еще вопросы?

Баррет растерянно потер подбородок.

— Нет, спасибо, у меня дома все в порядке, — пробормотал он и, оправившись от легкого шока, сердито добавил: — А почему вы не в платье?

— Саймон разрешает носить джинсы во внерабочее время.

— Он, как я вижу, разрешает вам слишком многое, мне придется серьезно поговорить с ним.

— Можете начинать.

— Что?

Джулия мило улыбнулась.

— Саймон стоит у вас за спиной, так что предъявляйте все претензии ему. Вы хотите сказать мне что-то еще?

Баррет повернулся к только что подошедшему Саймону.

— Черт возьми, вам обоим стоит послушать, что я скажу. Так вот, женщине нельзя давать много свободы, и вы, друг мой, знаете об этом не хуже меня.

— Да, Джордж, я абсолютно с вами согласен, но Джулия умеет так подкатиться к мужчине, что отказать ей язык не поворачивается. Как бы вы поступили на моем месте?

Джулии было приятно видеть Саймона в хорошем настроении, равно как и наблюдать за постепенно закипающим Барретом.

— Не позволяйте ей садиться вам на шею. Ваша задача — сделать из девчонки леди. По-вашему, леди носят рваные джинсы? Не забывайте, Джордан, на кону большие деньги. Очень большие. Вам, может быть, на них наплевать, а вот мне — нет. Так что не теряйте времени.

Саймон ответил на бурную тираду Баррета легкомысленной улыбкой.

— Согласитесь, Джордж, у нее отличная фигура, а джинсы только подчеркивают… ммм… нужные места.

— Речь идет не об этом, и вы прекрасно меня понимаете.

— А по-моему, как раз об этом. Вы же не станете отрицать, что Джулия обворожительна, а судить ее будут не только женщины, но и мужчины.

К этому времени Баррет понял, что над ним подшучивают, и сменил гнев на милость.

— Ладно, посмеялись, и хватит. Лучше скажите, как идут занятия. Все получается? Если нужна помощь специалиста…

— В график укладываемся. Джулия отличная ученица, схватывает все на лету. Работать с ней одно удовольствие.

Слушать комплименты в свой адрес было приятно, но Джулия все же предпочла оставить мужчин наедине. К тому же она уже решила, что от Саймона в определенные моменты лучше держаться подальше.

Занимаясь замком в ванной, Джулия думала о том, как странно изменилась ее жизнь. Обстоятельства забросили ее в незнакомый мир, который никак не становился понятнее и ближе, несмотря на все уроки Саймона. Обстоятельства свели ее с мужчиной, к которому ее тянуло как магнитом и который упорно цеплялся за некие надуманные предлоги, чтобы только не оказаться с ней в постели. Обстоятельства заставляли ее носить платья и туфли на каблуках и заучивать нелепые правила этикета.

Джулия скучала по дому, по той жизни, в которой не обстоятельства вертят человеком, а сам человек выбирает их по своему вкусу и способностям. Там, дома, она не стала бы ждать, пока Саймон решит свою глупую дилемму, а решила бы ее за него. Легко и просто.

Что же ему делать?

Выглянув в окно, Саймон неожиданно для себя обнаружил, что уже стемнело. Часы показывали четверть десятого. Он перевел взгляд на шахматную доску, где его король из последних сил отбивался от наседающих белых фигур. Положение было проигрышным, так что оставалось надеяться только на случайный «зевок» противника. Выиграв две первые партии, Саймон расслабился в третьей, потерял инициативу. Джулия играла довольно-таки неплохо, но все же вряд ли могла рассчитывать на успех, если бы он не утратил концентрацию.

— На вашем месте я бы сдалась, — посоветовала она, изучив позицию. — Лучше признать поражение, чем получить мат.

— У меня еще есть варианты защиты, — возразил Саймон, делая ход «слоном». — Игрок, уверенный в скорой победе, нередко утрачивает бдительность и допускает промах, а в шахматах, особенно в эндшпиле, потеря одной фигуры бывает роковой. Так что не спешите радоваться.

Вероятно, его предостережение возымело действие, потому что Джулия погрузилась в глубокое раздумье.

Саймон, наблюдая за ней, тоже думал, но только не о битве на доске, а о своей противнице.

Если прибегнуть к шахматной терминологии, Джулия оказалась в патовой ситуации. Она не могла уйти и вместе с тем с каждым днем становилась все более похожей на запертую в клетке птицу. Патрик рассказал, что во время примерки платья для приема Джулия сильно нервничала и в конце концов едва не расплакалась. Ее стали беспокоить такие мелочи, на которые она прежде не обращала внимания: она боялась, что наступит на подол длинного платья; тревожилась из-за незнания французского; просила достать ей какое-нибудь успокоительное.

Живая и раскованная, непосредственная и веселая, Джулия задыхалась в четырех стенах, вынужденная вдобавок ко всему еще и подавлять в себе естественное для каждой женщины желание любви.

Саймон понимал, что ее нужно отпустить.

Он не представлял, как будет жить дальше без нее, но знал — никакая боль не длится вечно.

В данный момент его беспокоили тени, залегшие под глазами Джулии. После примерки ее ждал урок танцев, за которым последовало занятие по этикету, так что Саймон, видя ее состояние, предложил после запоздалого обеда сыграть в шахматы, чтобы снять напряжение тяжелого дня.

— Только не вздумайте поддаваться, — строго предупредила Джулия, усаживаясь за столик. — И играем три партии. А судьей пусть будет Патрик.

Проиграв два раза подряд, она по-спортивному разозлилась и собралась.

— Патрик, смотрите, чтобы он не подставился.

— И не собираюсь, — успокоил ее Саймон. — Держу пари, что вы и третью не выиграете.

Пари заключено не было, и вот теперь Джулия методично и настойчиво наступала со всех сторон на запертого в углу доски короля и его немногочисленную свиту. Продержавшись еще с десяток ходов, Саймон признал поражение.

— А теперь спать, — объявил он, поднимаясь из-за доски после того, как Патрик покинул гостиную.

— Вы ложитесь, а я еще прогуляюсь по саду. — Джулия потянулась, и Саймон, подойдя сзади, осторожно дотронулся до ее волос. — Эй, что это вы делаете?

— Пытаюсь убедить вас лечь пораньше.

— А что я получу, если соглашусь?

— Я не поддамся шантажу. — Он положил руки ей на плечи, а когда Джулия повернулась, приник к ее губам долгим поцелуем. — Вы можете идти, но никаких поблажек утром не будет. И не рассчитывайте на заступничество Патрика.

Джулия вернулась с прогулки примерно через полчаса.

Саймон слышал, как закрылась дверь, как щелкнул замок. Лежа на кровати и глядя в потолок, он представлял, как Джулия входит в комнату, раздевается, не включая света, и устраивается в постели. Что на ней сейчас? Та же короткая сорочка с голубыми и желтыми цветами? Или, может быть, ничего? О чем она думает, ложась спать?

В какой-то момент желание увидеть ее захлестнуло Саймона, и он поднялся, но, надев халат, вернулся в кровать. Нет, уступив страсти сейчас, утром он раскается в содеянном и обречет себя на новые муки совести. Да и Джулии нужны покой и отдых.