— Ты это заслужила, — согласился Саймон.

— Если соскучишься, захочется вспомнить старое — приходи. Мы ведь с тобой всегда отлично ладили, верно?

— Верно, — покорно согласился он и, увидев подающую ему знаки Джулию, поспешно добавил: — Извини, я сейчас занят.

— Конечно, понимаю, за миллионами Фернли нужен глаз да глаз, — полушутя заметила Ребекка. — Удачи тебе.

Саймон положил трубку и повернулся к Джулии.

С каждым днем эта женщина удивляла его все больше и больше, один за другим раскрывая перед ним свои таланты. Она прекрасно управляла бригадой рабочих, делавших в особняке косметический ремонт, помогала Патрику по дому, разбиралась в присланных из Бостона бумагах относительно наследства и вместе с Барретом и адвокатом оформляла нужные документы. Занятый подготовкой к свадьбе, Саймон то и дело обращался к Джулии за советом и всегда поражался ее здравомыслию и практичности.

— Звонила Ребекка, — объяснил он. — Интересуется, как я собираюсь потратить твои миллионы.

— Наши миллионы, милый, — поправила его Джулия и тяжело вздохнула. — Знаешь, иногда мне кажется, что это наследство только добавило нам проблем. Мне приходится слишком много времени проводить с Барретом и мистером Уингфилдом и слишком мало с тобой. Может быть, отказаться от денег? Я совершенно не знала Энтони Фернли, и мне трудно считать оставленные им миллионы своими. Неужели нет более достойных наследников? И, если уж на то пошло, куда мы денем такую кучу долларов?

— Некоторые пускают на ветер и более крупные состояния. — Саймон уже знал, что после уплаты налогов Джулия получит четыре с половиной миллиона долларов. — Баррет утверждает, что единственная наследница ты. В любом случае вступление в права — довольно долгая процедура. Что с ними делать, решать тебе, но ведь в конце концов их можно просто не тратить.

— Мы могли бы расширить твое агентство.

— Нет, — твердо сказал Саймон. — Давай не возвращаться к этой теме. К тому же мы еще не поженились.

— Ты намекаешь на то, что Ребекка еще может перейти мне дорогу? — с улыбкой спросила Джулия.

— Уверен, ей это не по силам.

— Не сомневайся, я буду драться за тебя с кем угодно.

— Надеюсь, до драки дело не дойдет. — Саймон выглянул в окно. — К нам опять гости, хотя я никого не жду.

— Я тоже.

Из старенького «форда», остановившегося на асфальтированной площадке перед домом, вышел юноша лет семнадцати-восемнадцати.

— Рон! — воскликнула Джулия и бросилась к двери. — Саймон, это мой брат!

К тому времени, когда Саймон подошел к машине, возле нее уже стояло все семейство Сандерсов: Джулия, ее отец и двое братьев, похожих друг на друга, как две капли воды.

— Папа, познакомься, это Саймон Джордан, мой жених, о котором я тебе рассказывала, — с гордостью объявила Джулия. — А это мои братья, Рон и Дон. То есть Рональд и Дональд.

Поздоровавшись, Саймон пригласил всех в дом. Пока Джулия показывала братьям особняк, а Патрик спешно вносил изменения в меню обеда, мужчины уединились в кабинете.

— Вот уж не думал, что моей девочке доведется жить в таких хоромах, — качая головой, заметил Мэтью Сандерс. — А вы, стало быть, и есть тот парень, о котором она мне все уши прожужжала. Что ж, я рад за нее. Только вот вся эта история с наследством меня смущает.

— Скажите, мистер Сандерс, вы знали, что Джулия не ваша дочь? — Саймон понимал, что с вопросом можно было бы и повременить, но ему не хотелось затрагивать эту тему в присутствии своей невесты и ее братьев.

— Знал ли я? — Мэтью побарабанил по подлокотнику кресла. — Вы хороший человек, мистер Джордан. Я знаю это потому, что Джулия рассказала мне о вас. Вы обошлись с ней по-доброму и не позволили себе лишнего. Джулия говорила, что деньги у вас есть, так что вы женитесь на ней не из-за них. Поэтому я расскажу, как все было, а уж вы решайте, что делать.

Обед прошел по-семейному тихо. Саймон с удивлением отметил, что Мэтью Сандерс вовсе не так прост, как могло показаться с первого взгляда: он здраво судил о жизни, высказывал любопытные замечания и не был лишен чувства юмора, пусть и проявлявшегося в несколько грубоватой форме. Но главное, он любил Джулию, это чувствовалось в каждом жесте, в каждом взгляде и в каждом обращенном к ней слове.

После обеда, завершившегося довольно поздно, уставших гостей проводили в отведенные им комнаты, и Саймон с Джулией наконец-то остались одни.

— У тебя прекрасный отец.

— Да. И я счастлива, что смогла ему помочь. Операция намечена на следующую неделю, и врачи говорят, что беспокоиться не о чем.

— Тем не менее нам стоит подождать с назначением даты свадьбы. Как ты думаешь?

— Полностью с тобой согласна. К тому же я хочу съездить в колледж, посмотреть, как устроился Рон. Полагаю, ты сможешь потерпеть еще месяц?

Саймон улыбнулся.

— Но не больше. Не забывай, что я не из тех, кто легко переносит воздержание. Да и Ребекка…

Джулия шутливо погрозила ему кулаком.

— Только попробуй посмотреть на другую женщину!

Полный желания взгляд Саймона убедил ее, что такое невозможно.

— О чем вы говорили с моим отцом?

Саймон ответил не сразу. На протяжении всего вечера он размышлял о том, стоит ли посвящать Джулию в тайну, которую Мэтью Сандерс хранил долгие годы, и в конце концов пришел к выводу — да, стоит. Любой секрет рано или поздно выходит наружу, превращаясь в бумеранг, вылетающий из тьмы прошлого. К тому же теперь этот секрет касался не только Джулии и ее родителей.

— Мы говорили о тебе. Точнее о твоей матери.

— Папа почти не рассказывал мне о ней.

— У него были на то свои причины.

— Ты можешь сказать мне, в чем дело?

— Я спросил, знал ли он о том, что твоим отцом был Энтони Фернли, и вот что он мне рассказал.

Саймон помолчал, потом обнял Джулию за плечи и привлек к себе.

— Грейс Уорнер приехала в Хайстоун после разрыва с Энтони Фернли, и там у нее начался роман с Мэтью. Узнав, что Грейс беременна, он предложил ей руку и сердце. Они поженились. Твоя мать не сразу рассказала ему об Энтони, и, возможно, он ни о чем не подозревал до самого последнего времени. Твой отец знал только одно: Грейс пережила какую-то драму. За месяц до смерти она решила облегчить душу, осознавая, наверное, свою вину перед мужем. Мэтью узнал все, кроме того, кто твой отец. Не исключаю, что этого не знала и сама Грейс.

Саймон замолчал. Джулия тоже молчала. Они думали о женщине, чья судьба была сломлена людьми, стоявшими на страже того, что они считали интересами семьи. Они думали о мужчине, вырастившем чужого ребенка, но отдавшем ей всю свою любовь. Они думали об Энтони Фернли, проявившем слабость и потерявшем все, ради чего стоит жить.

— Что нам делать теперь? — тихо спросила Джулия.

— Я не знаю, — так же тихо ответил Саймон.

— Наверное, мне нужно отказаться от наследства. Я не имею никакого права на то, что принадлежит другим.

— Только не забывай, что Энтони Фернли вписал в завещание имя Джулии Сандерс, а не Джулии Фернли. Тебе не надо доказывать, что ты Фернли.

— Я не хочу ни доказывать что-то, ни иметь какое-либо отношение к этим деньгам. Я хочу оставаться самой собой, той, кем была всю жизнь. Надеюсь, ты понимаешь меня.

— Я понимаю и поддержу любое твое решение.

Они уснули в объятиях друг друга и проснулись в объятиях друг друга. Солнце стояло уже высоко, летний ветерок шевелил шторы, свежий утренний воздух настраивал на бодрый лад. Природа не знает плохого настроения.

— Доброе утро, милая, — прошептал Саймон, склоняясь над женщиной, перевернувшей его жизнь.

Джулия побурчала что-то и попыталась спрятаться под подушкой. Каждую ночь они занимались любовью и никак не могли насытиться ею. Каждую ночь их объединяла сила, равной которой нет в мире. Каждую ночь они открывали друг в друге не иссякающий источник чувства, превращающего жизнь в праздник.