Алберта прекрасно понимала, что подобное поведение нельзя назвать разумным. Теперь она знала, как сильно хочет его.

— Да уж, — согласилась она. — Полагаю, было бы безумием повторять такое.

— Не повторим, — пообещал Лоренс. — У вас сейчас и без того хватает забот. И они скорее всего не включают занятие любовью с мужчиной, улетающим через полторы недели.

Алберта не нашлась, что ответить. Она не могла позволить разыграться своему воображению и представить себе, каково было бы заняться любовью с Лоренсом.

— Вы правы, — покачала она головой. — Позвольте мне показать вам остальные работы.

— Давайте.

И рука Лоренса легла как раз на ту единственную книгу, которую она ни за что не показала бы ему, если бы сохранила способность соображать.

— «Средства, усиливающие половое чувство мужчин»? — удивился он, выгнув брови дугой.

Алберта покраснела, ей даже стало жарко, и она потянулась за книгой.

— Я же смотрю! — запротестовал Лоренс, делая шаг в сторону.

— Отдайте!

— Другие-то видели. Книга опубликована, а я еще даже не открыл ее.

— Упрямец.

— Еще какой! Ну же, я хочу посмотреть. Эта книга должна быть действительно интересной и очень важной. Спросите любого мужчину.

И Алберта сообразила, что они оба нуждаются именно в таком шутливом подходе.

— Я очень горжусь этой книгой, — заявила она, пытаясь взглянуть на Лоренса сверху вниз.

— Вот и гордитесь, Берти, — поддержал ее Лоренс. — Есть чем. — Его рука замерла над «Средствами». — Вы не будете возражать, если я одолжу ее у вас?

Его совершенно неожиданный вопрос как бы стряхнул с нее оцепенение, вызванное соб-ственной несдержанностью.

— Зачем она вам?

Его губы сложились в загадочную улыбку, и у Алберты дрогнуло сердце.

— Я еще не знаком с этой стороной вашей личности и хотел бы посмотреть, каков лично ваш вклад в эту книгу.

Алберта наморщила носик, но не стала противиться его желанию.

— Должна предупредить вас, что это — строго объективная книга, — сказала она, безуспешно пытаясь сдержать улыбку.

— Леди, — рассмеялся Лоренс, — в вас самой нет ничего строго объективного.

Когда они вышли из дома Алберты, Лоренс нес в руке книгу об усиливающих половое влечение средствах, и любой наблюдатель мог разглядеть ее исполненное золотыми буквами название.

Алберта всегда гордилась этой книгой, которая потребовала широкого исследования и больших усилий. Интересно, невольно подумала она, что подумали бы братья, узнав, что эта книга попала в руки Лоренса Стоуна.

Мне следует держаться подальше от губ Лоренса, размышляла Алберта на следующее утро, водя щеткой пылесоса по полу.

Его объятие еще долгие часы отдавалось дрожью во всем ее теле. Момент же, когда Лоренс почувствовал, как взбрыкнул ее ребенок, запомнится, наверное, навсегда. И испуг, и тревога в его глазах, сменившиеся раскаянием. Он ведь забыл на мгновение, что я беременна, а вспомнив, тут же оставил меня в покое.

— Почему бы и нет? — пробормотала Алберта. — Ведь он с самого начала дал ясно понять, что брак его не привлекает. И его не в чем упрекать.

По крайней мере он честно обрисовал, как обстоят дела. Никогда еще ни один мужчина не вел себя с ней так честно.

Так отчего я печалюсь все утро? — мысленно спросила себя Алберта.

А оттого, что беременна. И чувствительна сверх меры. И на какой-то миг почувствовала себя красивой женщиной, а не пузатым бочонком…

Это вовсе не означает, что я позволю кому бы то ни было провалить мой план спокойной жизни, твердо сказала себе Алберта. И нуждаюсь я только в моем будущем малютке и в моей работе.

Она ожесточенно потыкала щеткой в углу и заявила вслух:

— Я никому не позволю причинять мне душевные муки! А Лоренс Стоун как раз и есть душевная мука! Никаких сомнений, этот мужик перецеловал тысячи женщин и разбил сотни сердец. Но ни одна из них не была беременна. Кроме его супруги.

Его супруга. Что за женщина она была? Может, у Гвен сохранились старые журналы, в которых есть ее фотографии?

О Господи! Алберта замерла. И стояла, опираясь на ручку гудящего пылесоса и считая секунды, пока приходила в себя.

Да что же я так извожу себя, думая о бывших женщинах Лоренса? Через считанные дни я стану всего лишь его бывшей кухаркой, еще одной женщиной, которую он целовал в минуту временного помешательства, а затем бросил.

Меня бросали слишком много раз. Так уходи!

— Не могу, — вслух прошептала она.

Причины тому были вполне основательные.

Во-первых, она хотела опробовать свое кулинарное искусство на гостях устраиваемого Лоренсом торжества и помочь своим друзьям.

Во-вторых, она знала, что при всем своем благополучии Лоренс не избавился от старых шрамов, оставленных людьми, которые бросали его. Мать. Жена. Ведь он чувствует себя неуютно, слишком близко подпуская к себе людей, но все-таки приехал сюда ради доброго дела. Так как же Берти могла пренебречь этим?

Она должна была остаться.

Алберта с силой толкнула от себя пылесос и, как бы подытоживая собственные мысли, выключила его. Сдув упавшие на лоб пряди волос, она обхватила себя руками.

— Берти?

Глубокий голос Лоренса выдал его испуг.

Алберта повернулась и увидела его в дверях. Он пялился на пылесос так, словно тот отрастил три головы и извергал пламя.

— На такие штуки следует вешать предостерегающие надписи. Вам он ничем не навредил?

Навредил не пылесос, а ты, подумала она. Не поэтому ли ощущение в губах такое, будто они раздулись и лопнули? Интересно, почувствовала бы я себя лучше, если бы он еще раз поцеловал меня? Вслух она произнесла:

— Не навредил. Я просто… Даже не знаю… Пылесос похож на большого зверя, который пожирает грязь и которого приходится тянутьт и толкать. Но я наслаждаюсь своей победой над пылью на всех фронтах. — Алберта попыталась улыбнуться и отделаться от непристойных мыслей.

— Большой зверь?

— И свирепый.

— И тяжелый, — заключил Лоренс, внимательно оглядывая «зверя».

— Не делайте этого, — предостерегла его Алберта.

— Чего? — Лоренс сложил руки на груди и уставился на нее, растянув губы в своей лени-вой улыбке.

— Вы снова беретесь не за свое дело. Что-то там замышляете. Вот так вы обходитесь со своими клиентами? Когда они говорят, что хотят украсить стены своих ванных комнат золотыми морскими коньками, а вы уже решили, что на самом деле им нужны выполненные со вкусом миниатюрные гравюры.

— Увы, моя тайна раскрыта, — прошептал Лоренс, изогнув брови дугой.

— Да я вас насквозь вижу!

— В самом деле?

Алберта схватилась за ручку пылесоса в отчаянном желании найти хоть какую-то опору, поскольку заподозрила, что вопрос содержал определенный подтекст.

— Так о чем я, по-вашему, думаю? — Его низкий голос звучал необыкновенно сексуально.

Алберта гордо выпятила подбородок. Мне не привыкать иметь дело с высокомерными богачами, накачивала она себя. Не только ты, Лоренс, навязываешь клиентам вещи, которые те и не собираются приобретать.

— Вы думаете, что нам необходимо поехать в город и справиться, готовы ли фотопортреты Монтегю и позаботился ли мистер Маклин о сцене, микрофоне и динамиках.

Лоренс чуть склонил голову набок и произнес не без иронии:

— Нечего сказать, умненькая леди. Я и правда думал, что мне необходимо поехать в город. Может быть, не только в Бухту Радости. Скажем, в Трентон. Нужно провернуть кое-что там.

— Бизнес?

— Можно сказать и так. А как относится ваш врач к тому, что вы выполняете тяжелую работу? — Его взгляд снова задержался на пылесосе.

Алберта невольно рассмеялась.

— Он не советовал мне копать канавы, но все, что обычно делают женщины, не возбраняется и мне. Я вполне здорова, Лоренс.

— Но ведь вам скоро рожать?

— Я вас не подведу. У меня еще есть недели три.

— Вы не устали?

Еще как устала, думала Алберта. Сколько сил нужно иметь, чтобы устоять перед твоим мужским обаянием. Вслух же она заявила: