— Ведь это же убийцы! — не выдержал Бен Тайлер. — Все это знают! Одного не понимаю: как мог такой богобоязненный человек, как вы, общаться с ним!

Дэниэл реагировал спокойно на все нападки:

— Знаете, если меня загонит в пещеру громадная старая рысь и прыгнет мне на грудь, я сделаю все, чтобы ублажить ее, заставить замурлыкать — даже если мне для этого придется почесать ей за ухом. Но как только я спасу свою шкуру, я при первой же возможности убью ее! Думаю, и всякий поступит именно так, если, конечно, он не полный идиот.

Он не таясь смотрел на своих обличителей, среди которых был и Ричард Кэллоувэй. Полковник, правда, молчал.

— Я делал все, что мог, чтобы спасти форт, когда у вас не было людей, способных отразить нападение. Сейчас у нас под ружьем пятьдесят человек, мужчины и подростки, теперь наши шансы выстоять прилично возросли.

Командир отряда колониальной полиции Уильям Смит нервно раскачивался на каблуках, напирая кончиком языка то на одну, то на другую щеку, словно не зная, что ему предпринять при таком повороте событий.

— Давайте сейчас не ссориться! — наконец предложил он.

Роман, выпрямившись во весь рост, со спокойным лицом подошел к Дэниэлу и встал рядом. Через несколько секунд к ним присоединился Каллен — он стоял, засунув большие пальцы за пояс, готовый сразиться хоть сейчас, не теряя при этом своей обычной веселости и благожелательности.

Билл Хэнкок, пришедший наконец в себя после страшных испытаний и мучительного перехода через первобытные дебри, скривился и что-то злобно, неразборчиво пробормотал.

— Тебя что-то грызет, Билл. Облегчи душу, выскажись, — обратился к нему Дэниэл.

Все повернулись к Хэнкоку, на лице которого была написана ненависть к Буну, но он лишь отвернулся, дернув головой.

— Я, конечно, могу и высказаться… но в другое время, — процедил он.

— Ты прав! — поддержал его Фландерс. — Нам, наоборот, нужно радоваться, что сейчас, когда грозит такая опасность, Дэниэл с нами! В прошлом у нас не было никаких причин в чем-то подозревать его, не сомневаемся мы в нем и сейчас.

Дэниэл, улыбаясь, посмотрел на своего зятя. Генри Портер, Уинфред Бурдетт и многие другие громкими криками выразили свою полную поддержку человеку, который был с ними с самого начала.

— Ну ладно, ребята! — поднял руки Дэниэл, призывая всех к тишине. Но водворить ее оказалось непросто. — Давайте-ка лучше решать, что будем делать. — Он был явно тронут проявлением такого доверия к нему. — Не могу твердо обещать вам, что мы отразим их атаку, но нужно все же попробовать. А если мы не устоим… Вы слышали, что говорил по этому поводу Черная Акула… Для меня несомненно, что он никогда не бросает слов на ветер. — Он посмотрел поверх голов, взгляд его на секунду остановился на Джемине. — Я не имею права принимать решения за вас, — сказал он внезапно севшим голосом. — Думаю, что вам следует обсудить все с вашими женами — и их нужно выслушать. Я поступлю так, как вы решите.

Наступило долгое молчание. Мужья повернулись к своим женам, матери прижали к себе детей…

— Я не принимаю ничью сторону! — заявила бабушка Хоукинс. — Я прожила свою жизнь, и мне наплевать, что теперь со мной будет. Хочу только, чтобы конец наступил поскорее. — Ее внук, склонившись, нежно взял ее за руку.

— Ну, я-то уж знаю, что мне делать! — твердо сказал Сквайр. — Я намерен отстаивать форт до последнего дыхания.

— Браво! Браво! — закричал Фландерс, и к нему присоединился нестройный хор голосов.

Решение было принято, и все распределили роли. Тем временем индейцы, которые по-прежнему находились на безопасном для пуль расстоянии, готовили еду, играли в разные игры, беззаботно смеялись, словно вернулись после долгого похода в родное селение.

Вечером следующего дня нервы поселенцев из-за томительного ожидания были напряжены до предела. Но Черная Акула опять удивил всех, подъехав прямо к воротам форта в сопровождении своих приближенных и английского офицера. Все тот же Помпей энергично размахивал белым флагом. Дэниэл с Романом вышли им навстречу вместе с майором Смитом — этим «Большим Капитаном» для индейцев.

Но командир группы белокожих в отряде индейцев, лейтенант Рене Ликандр, по сути дела проигнорировал Смита и обратился прямо к Дэниэлу.

— Лейтенант… — Дэниэл прослушал его представление с едва скрываемым презрением к этому канадскому французу, находящемуся на службе у Гамильтона.

Черная Акула, казалось, терял терпение из-за этих формальностей.

— Я сдержал свое слово, Большая Черепаха! — гордо изрек он. — Я дал тебе время поговорить с твоим народом. Теперь я жду твоего ответа.

Бун колебался, и Роману показалось, что он заметил у Дэниэла что-то вроде привязанности к старому вождю, смешанной с сожалением, что отношения между ними дошли до такой критической точки. Но капитан Бун, быстро взяв себя в руки, посмотрел прямо в глаза человеку, называвшему его своим сыном.

— Мой народ решил, что будет защищать форт всеми силами до последнего дыхания, — сказал он. — И я вместе с ним. Я не вернусь к шоуни. Я остаюсь со своим народом, а Черная Акула пусть остается со своим.

Нет, не такого ответа ожидал от него Черная Акула… На его обычно бесстрастном лице вспыхнуло удивление, тут же сменившееся откровенным раздражением. Он долго в упор разглядывал Дэниэла, и его черные глаза все больше наливались гневом.

— Я просил его ответить, — ни к кому не обращаясь, сказал он, — и Большая Черепаха все сказал. Да будет так!

И, резко повернувшись, поскакал прочь.

— Они готовятся к атаке. — Прильнув к бойнице, Каллен увидел не менее сотни индейцев на лошадях.

Они орали что было мочи, погоняя своих пони. Припав к их гривам, они неслись к форту, на ходу стреляя из ружей. Первая цепь отходила, уступая место второй…

— Ребята, взять на учет каждый выстрел… — тихо сказал Дэниэл.

Наконец через какое-то время, которое всем показалось вечностью, индейцы отступили. Воцарившаяся тишина давила на уши.

— Господи, им пока не удалось ничего с нами сделать! — торжествовал Уинфред.

Пожав руку Каллену, Китти поспешила к Майку, который мирно спал на руках Сары. Ему было абсолютно все равно, что происходит вокруг.

В один из тыльных блокгаузов принесли раненного Сквайра. Жена его сидела рядом, пытаясь тряпкой приостановить кровотечение, бабушка Хоукинс склонилась над ним.

— Все это г…! — Сквайр посмотрел на брата. — Если тебя до сих пор не подстрелил индеец, то только потому, что пули от тебя отскакивают.

Дэниэл улыбнулся:

— Успокойся, братец. Сейчас я вытащу пулю.

В камине разожгли огонь, вскипятили воду. Дэниэл на несколько минут опустил в огонь острое лезвие ножа.

— Жаль, что у нас нет маисовой водки! — сказал он с наигранной веселостью. — На вот… — Вытащив из корзины возле камина небольшую веточку, он протянул ее брату. — Зажми зубами и не выпускай. Я все сделаю быстро…

Сквайр напрягся всем телом, когда Дэниэл пальцем стал определять, где засела пуля. Когда же в рану проникло лезвие ножа, он изо всех сил прикусил веточку и, дрожа, громко застонал. На его покрытом шрамами лице выступили крупные капли пота. Поддев кончиком ножа пулю, Дэниэл ловко извлек ее. Сквайр, еще раз застонав, дернул головой и выплюнул веточку. Потом тяжело выдохнул.

— По Библии, — сказал он, трудно дыша, — Господь наказывает тех, кого любит. Из этого я заключил, что он ко мне неравнодушен.

Бабушка Хоукинс, которая стояла рядом и кивала головой, по достоинству оценивая хирургическое искусство Дэниэла, теперь занялась раненым. Приложив к ране скользкую кору вяза, она забинтовала ее.

— Позовите меня, когда они снова явятся! — приказал Дэниэл Каллену и Роману, подошедшим к Сквайру узнать о его самочувствии. — Нет, они от нас не отстанут, можете быть уверены.

Теперь все поселенцы спали в блокгаузах — там по ночам было безопаснее, — но Китти, поручив ребенка заботам Сары, пошла вместе с Калленом в свою хижину.