— Но он позволяет мне общаться с разными людьми! — запротестовала Мелисса. — Он говорит, что невозможно узнать людей, если общаться с представителями только своего класса.

— Не спорь со мной, Мелисса! — Его голос повышался вместе с его раздражением.

— Прости меня, Тэм. — Она вспомнила о своем обещании тете не ссориться с кузеном. — Но тебе не следовало бы быть таким нелогичным, дорогой! — Он молча шагал, с видом оскорбленного достоинства, и она через минуту спросила: — Как поживает наша дорогая Сара?

— Дорогая Сара собиралась сегодня посетить магазин Бриггса в Доувертоне. Этот Бриггс получил партию французского шелка и захотел, чтобы Сара его непременно увидела. Матушка поедет вместе с ней.

— Французский шелк? Во время войны между нашими странами?

— Без сомнения, у Бриггса налажены связи с контрабандистами, как и у других торговцев. Бренди, которое приносит мой слуга, уж наверняка привезено из Франции.

— Составит ли нам компанию миссис Форсетт?

— Миссис Форсетт сегодня утром уехала из Темперли.

— Неужели?! — Мелисса почувствовала, что настроение у нее поднимается. — Надолго?

— Она не сказала. — При этих словах к Тэму вернулось хорошее настроение. — Она поехала навестить своего зятя эсквайра Форсетта в Дав-Тай.

Мелисса поздравила кузена с избавлением от этой леди и поинтересовалась, что заставило ее покинуть Темперли. Но так как Тэм был не в состоянии ответить на этот вопрос, ей оставалось лишь подождать встречи с Сарой.

Когда они подошли к дому, ее экипаж стоял возле входа. Тэм направился в конюшню, а Мел — к его жене.

Ничто так наглядно не свидетельствовало об отъезде миссис Форсетт, как присутствие на террасе детей: они крутили обручи, прыгали через скакалку, ездили друг на друге верхом и время от времени подбегали к матери, обнимая ее за талию и требуя к себе внимания. Мелисса, подобрав юбки, бросилась бежать прямо через газон. Она взлетела по лестнице, обставленной каменными вазами, и оказалась на террасе. Через секунду Мелисса поняла, что три года, потраченные миссис Форсетт на воспитание детей, никак на них не отразились.

Увидев Мел, они налетели на нее, словно птички. Ее немедленно облепили маленькие ручки, а она в ответ раскрыла свои объятия.

Однако вскоре детей отправили заниматься уроками, а Сара, взяв Мелиссу под руку, повела ее к ожидающему экипажу.

— Я так рада тебя видеть, Мел, дорогая, — сказала она. — Ты поможешь нам выбрать материю для платья. У тебя хороший вкус — гораздо лучше, чем у меня. Эта серая шляпка и алое перо тебе очень к лицу… хотя шляпка сидит немного криво.

— Это дети задели ее, — объяснила Мелисса. Она поправила шляпку, завязав ленты под подбородком, и спросила, не поедет ли кто-нибудь из этих милых шалунов вместе с ними на прогулку?

— О нет! — Сара была шокирована. — Они прекрасно проведут время с мисс Поуп. Ее требования к соблюдению дисциплины становятся не такими беспощадными, когда нет рядом моей мамы. Я заметила, что таблицу умножения сегодня зубрили не до, а после завтрака. Мы все испытали облегчение!

— Тэм сказал, что миссис Форсетт поехала в дом твоего дяди в Дав-Тай.

— Да, и это все из-за бедняжки Софи.

— Софи? — На секунду Мелисса удивилась, но затем вспомнила: она видела единственную дочь эсквайра Форсетта три года назад, когда приезжала в Темперли. В то время Софи Форсетт была удручающе нехороша собой, но она была богатой наследницей и в двадцать один год должна была получить большое наследство от своего старого дяди. Мелисса завидовала Софи — но завидовала наследству, а не внешности девушки. — Софи так же дурно выглядит, как и всегда? — спросила она.

— Еще хуже, — с огорчением поведала Сара. — И это вызывает сильную тревогу у мамы и бедного дяди Уильяма. — А так как Мелисса промолчала и лишь удивленно взглянула на Сару, та продолжила:

— Их беспокоят охотники за наследством. Мел.

Они подошли к экипажу, уселись на сиденья, прикрыв колени шерстяным пледом, и, когда лошади тронулись, Мелисса поинтересовалась:

— О каких охотниках за наследством ты говоришь?

Сара помолчала.

— Софи в начале апреля исполнится двадцать один год, — наконец сказала она. — И никто не захочет жениться на ней из-за того, что она так некрасива. У нее лицо доброй лошади… а ведь она действительно добрая! Но ее богатство привлечет к ней массу нежелательных молодых людей, и мама, и дядя Уильям опасаются, что она влюбится в одного из них. Тэм говорит, что все это чепуха и пусть она сама выбирает себе жениха, но будет ужасно, если бедняжка Софи слишком поспешно выйдет замуж и всю оставшуюся жизнь будет сожалеть об этом.

— Но ведь она достаточно разумна, чтобы понять, что мужчина, добивающийся ее руки, охотится за ее деньгами? — запротестовала Мелисса. — И твоя матушка поехала в Дав-Тай, потому что кто-то из этих ужасных молодых людей имеет шансы уговорить Софи?

— О нет. Совсем наоборот. — Сара улыбнулась. — Один мужчина приехал погостить у Холстейдов в Дав-Тай-Холл. Он их давний друг. Этот мужчина увидел Софи на балу в Лондоне несколько недель назад, а потом попросил у мистера Холстейда разрешения приехать к нему. Миссис Холстейд считает, что он определенно увлекся бедняжкой Софи и желает продолжить с ней знакомство.

— Понятно. Но почему твоя матушка уверена в том, что он не охотится за деньгами Софи?

— Потому что, моя дорогая Мел, он сам богат! Но миссис Холстейд сказала маме, что беднягу так усиленно преследовали бедные девушки, что он в результате стал испытывать отвращение ко всем хорошеньким личикам. Именно поэтому ему так понравилась Софи!

Мелисса согласилась, что все это выглядит многообещающе.

— Вы знаете, как его зовут? — поинтересовалась она.

— Нет… Во всяком случае, если я и слышала, то забыла его имя. Но это не имеет значения, если это приятный мужчина и он действительно влюблен в Софи. Холстейды в этом вполне уверены. У них было столько волнений с этим несносным мальчишкой Эдвином.

— Разве он не поступил на службу в какой-то пехотный полк?

— Он собирался это сделать и некоторое время серьезно говорил об этом. Ему даже подыскивали мундир и шпагу, но потом все это кончилось ничем… Сейчас он дома, разъезжает по окрестностям в потрясающем новом фаэтоне, запряженном таким норовистым жеребцом, которого никто, кроме него, не хотел покупать. Тэм считает, что он либо свернет себе шею, либо попадет в тюрьму, но и то и другое сделает с большим удовольствием.

Мелисса рассмеялась и сказала, что молодой Эдвин Холстейд, наверное, любимец всей округи.

— А ты, Сара, моя дорогая, выглядишь превосходно. Ты не меняешься — все такое же нежное, тихое создание. Я видела, как уставился на тебя Романтичный француз, — будто ты появилась из другого мира. Ты когда-нибудь выходишь из себя, Сара?

Сара рассмеялась и покраснела.

— Я старалась, но у меня не получается, — призналась она.

— Думаю, тебе надо приложить для этого неимоверные усилия. Мне хотелось бы быть похожей на тебя, но я делаю столько глупостей, а потом жалею об этом. Однако это бесполезно, потому что уже ничего не исправишь.

— О, Мел, тебе уже девятнадцать, а ты еще не стала взрослой.

— Не рассуждай так, будто ты намного старше меня, Сара. Между нами всего лишь семь лет разницы.

— Конечно, но я вышла замуж в семнадцать лет и быстро повзрослела. — Лицо Сары внезапно осунулось, и у Мелиссы мелькнула мысль, что такой муж, как Тэм, и пятеро детей совсем не способствуют омоложению женщины. Но, Сара улыбнулась, ее голубые глаза заблестели, и к ней вернулся ее прежний вид. — Наверное, я самая счастливая женщина на свете, — поделилась она. — Мне хотелось бы, Мел, чтобы тебе так же повезло!

Когда экипаж выехал на дорогу, проходящую через парк, поднялся холодный ветер, Мелиссу внезапно охватило холодом, и она закрыла окно.

— Не говори таких вещей, не постучав по дереву, Сара! — вскричала она. — Нас могут услышать боги!

— И пускай слушают! — весело рассмеялась Сара. — Дорогая Мел! Ты все еще думаешь о своих невинных грехах и ошибках? Давай лучше думать о наших новых платьях! — И через секунду продолжила: — Скоро расцветут дикие фиалки в рощице возле дома графа. Будет замечательно, если завтра мы вместе пойдем в парк, нарвем фиалок, нарциссов и подарим их графу Эстобану. Он любит цветы, а его унылая служанка-француженка не выращивает в его садике ничего, кроме овощей.