Это было бессовестное вранье! Пониманию гитлеровцев не был доступен характер советского воина — человека нового социалистического общества. Под руководством родной партии он собственным трудом активно строил и укреплял свою Родину, и теперь, когда немецко-фашистские изверги топтали его землю, он бил врага по правилам военного искусства до полного его истребления. Победа или смерть — так стоял вопрос.

Вот что писалось в листовке, изданной Главным политическим управлением Красной Армии и хранящейся теперь в Музее революции в Москве:

«…Для немцев наши поля — «пространства». Для нас они — Родина.

Для немцев наши богатства — трофеи. Для нас они — наш пот, наша кровь, наша история.

Для немцев русские женщины — рабыни. Для нас они — наши жены, наша любовь, наша жизнь…» Для русского нет безвыходного положения. Сержант Иван Бобрик пробрался в подбитый немецкий танк, расположенный вблизи немецкого переднего края, и просидел там с телефонным аппаратом тринадцать суток. Он корректировал наш огонь. В танке сержант нашел пулеметное гнездо. Пулемета не было. Ночью Иван Бобрик вылез из машины, чтобы найти немецкий пулемет. Он его нашел, почистил, смазал, набрал патронов. На четырнадцатый день немцы обнаружили, где находится русский наблюдатель. Они двинулись на танк. Сержант их встретил сильным пулеметным огнем. Немцы начали обстреливать танк из орудий. Иван Бобрик выбрался из машины и вернулся в свое подразделение. Сержант четырнадцать дней был в труднейшем положении, но у него было мужество, и он нашел выход…

Несколько наших разведчиков отправились за «языком». Заместитель политрука Куникбаев увидел трех вражеских солдат. Он определил, кто из них командир. Двух гитлеровцев Куникбаев застрелил, а немца с петличками вытащил из дзота, притащил в свою часть.

Это — будни боя. Это то, о чем не пишут в сводках. Это повседневное мужество наших бойцов.

Война рождала тысячи и тысячи героев. Потрясающее впечатление произвел подвиг сержанта Николая Дмитриева, который, оставшись один у орудия, смело вступил в неравный бой с фашистскими танками.

У берегов Волги такие смелые подвиги стали обычными явлениями, наши бойцы ожесточились, научились всем своим существом ненавидеть фашистских захватчиков. В сочетании с подлинным боевым мастерством ненависть к врагу и великая любовь к своей Отчизне делали их подлинными чудо-богатырями, которые своей смелостью и дерзостью сеяли панику среди солдат и офицеров врага.

Вот на позиции стоит орудие. Командует им комсомолец старший сержант Александр Алеканцев. Расчет слажен, работает четко, как отрегулированный часовой механизм. Из-за холма выдвинулись вражеские танки. Они идут, развернувшись в боевой порядок, по всем правилам своей тактики, с немецкой педантичностью выдерживая положенные интервалы, ведя с ходу огонь из пулеметов и пушек. И вдруг этот стройный порядок дрогнул: загорелся ведущий танк. Проходит минута, другая — загорается еще один танк. А против всей вражеской стальной армады стоит лишь одно советское орудие. Кругом рвутся снаряды, падают люди, а оно стоит и стреляет, стреляет метко по целям. Заметались фашисты. Видно, нервничают: то пытаются зайти с фланга, то идти в лоб. Но всюду их настигает огонь орудия. Убит наводчик. Ранены другие номера расчета. Остался один старший сержант Александр Алеканцев, но восемь вражеских танков нашли свою гибель от меткого огня его орудия. Враг не прошел.

Тяжелый был бой. Очень тяжелый, а главное, слишком неравный. И победа осталась за нашим орудием, за советским воином.

А все ведь очень ясно: правило у каждого советского воина одно — видишь вражеский танк, бей, бей наверняка. Хочешь спасти Родину — убей врага. И артиллеристы плечом к плечу со всеми воинами били фашистов насмерть, наращивая свое сопротивление и силу наступления.

Не могу не рассказать о пятидесятилетнем наводчике орудия сержанте Березкине. В первой мировой войне он воевал против немцев и за доблесть был награжден тремя Георгиевскими крестами. В годы гражданской войны дрался против интервентов и белогвардейцев, защищая молодую Республику Советов. В боях за Сталинград он стал знатным наводчиком, наставником молодых солдат в батарее лейтенанта Царькова. Более сотни гитлеровцев и несколько пулеметов уничтожил своими меткими снарядами бывалый воин — сержант Березкин.

Советские воины всех возрастов, национальностей и боевых профессий — артиллеристы и пехотинцы, танкисты и летчики, саперы и связисты — бились против немецко-фашистских оккупантов по велению долга, по зову сердца.

Батарея, которой командовал старший лейтенант Павлов, в ходе оборонительных боев оказалась окруженной противником. Командир и его подчиненные воевали по закону верности Родине и по одному правилу — не сдаваться врагу, драться до последнего. И вот, маневрируя отдельными орудиями, прикрывая друг друга метким и интенсивным огнем, батарея наносила врагу невосполнимые потери. Два взвода вражеской пехоты нашли свою гибель от убийственного огня орудий батареи Павлова. Мужественные артиллеристы не только с успехом отбились от наседавшего врага и вышли из окружения без серьезных потерь, но захватили в плен четырех неприятельских солдат и офицеров.

Немецко-фашистское командование считало танки своим главным козырем и поэтому старалось использовать их как можно эффективнее. На отдельных участках фронта гитлеровцы применяли до тысячи и больше машин, но советская артиллерия и истребители танков, находившиеся в рядах пехотинцев, смело отражали их атаки.

Взять Сталинград фашистские захватчики так и не смогли.

Наши люди, воспитанные ленинской партией, стояли здесь, у волжской твердыни, как исполинский утес, явив миру образец стойкости, мужества и героизма.

Несмотря на величайшие трудности, вызванные вторжением в нашу страну гитлеровских захватчиков, партия и правительство неустанно заботились о том, чтобы снабдить войска всем необходимым. Характерно, что войска фронтов, действовавшие на сталинградском направлении, имели, например, значительно больше артиллерии, чем войска Западного фронта, оборонявшие осенью 1941 года Москву. Если перед началом оборонительного сражения под Москвой каждая общевойсковая армия имела в среднем около 590 орудий и минометов, то в начале обороны Сталинграда на каждую армию приходилось до 1070 орудий и минометов, то есть вдвое больше. К концу оборонительного сражения каждая армия, действовавшая на сталинградском направлении, имела в среднем 1100 орудий и минометов.

Стойкость сталинградцев враг пытался сломить жестокостью: он нещадно бомбил город, разрушая жилые дома, заводы, школы, культурные учреждения. Район города превратился в сплошной ад.

Учитывая беспрерывные бомбежки, нам пришлось отвести за Волгу почти всю крупнокалиберную артиллерию. В самом городе осталась преимущественно полковая и дивизионная артиллерия, способная вести огонь по живой силе и танкам. А отведенная за Волгу артиллерия наносила по врагу массированные удары в различных направлениях его наступления.

Так, например, мощная артиллерийская группа в 250 орудий крупных калибров под командованием генерала В. П. Дмитриева обстреливала войска противника, срывая асе его попытки взять город. И чтобы как-то оправдать свои неудачи при наступлении на Сталинград, немецко-фашистское командование распространило следующее сообщение: «У русских на восточном берегу Волги внезапно появилась масса тяжелой артиллерии». Вот тогда-то геббельсовская пропаганда вынуждена была заявить «об абсолютной неприступности волжской крепости», «о диком упорстве большевиков». Хотя и вынужденное, но это уже было признание реального факта.

По неофициальным данным, гитлеровское командование намеревалось взять Сталинград 25 июля, Саратов—10 августа, Куйбышев — 15 августа, Арзамас — 10 сентября, Баку — 25 сентября 1942 года. Но все эти бредовые планы рухнули. Их сорвала наша армия.

За битвой у Волги следил весь мир.

22 сентября 1942 года лондонский радиокомментатор заявил: «История Сталинграда является сейчас уже не военной историей, а историей человечества».