19 ноября 1942 года 11 000 орудий, реактивных установок и минометов Юго-Западного и Донского фронтов у берегов Дона начали одну из величайших наступательных операций минувшей войны. Непрерывный гул от выстрелов и разрывов покатился по Дону от Верхнего Мамона до Паньшино и далее до Волги. 20 ноября открыли огонь еще 5000 орудий и минометов южнее Сталинграда.

И вот настал долгожданный день и час, к которому мы так тщательно готовились. Туман густой пеленой застилал местность. Авиация не смогла действовать. Это всех, от командующего фронтом до солдата, очень беспокоило. Стало ясно, что теперь успех прорыва обороны противника во многом зависит от артиллерии, от ее организованности, мощности и точности огня. Тогда никто и не предполагал, что этот день войдет яркой страницей в летопись Великой Отечественной войны, а 19 ноября станет знаменательной и особенно дорогой для нас, артиллеристов, датой.

Артиллерия держала ответственный экзамен. Все мы, конечно, очень волновались, хотя всячески старались казаться спокойными. Да и как не волноваться!

Еще до нашего приезда на наблюдательный пункт артиллерийские командиры сверили часы. Чтобы добиться одновременного открытия огня всей артиллерии, мы ввели некоторые неуставные команды, которые прижились и применялись до конца войны. Примерно за 5 минут до начала артиллерийской подготовки подавалась команда: «Оперативно!», означавшая прекращение переговоров по всем линиям связи. Затем передавали: «Зарядить!» За одну-две минуты до открытия огня по всем линиям связи раздалась команда, родившаяся на фронте: «Натянуть шнуры!» Тысячи расчетов застыли у орудий в ожидании волнующей команды «Огонь!» За 20 секунд до назначенного времени прозвучала и эта радостная команда. Ее дублировали сигнальные ракеты. Ровно в 7 часов 30 минут в тишину туманного утра ураганом ворвался гром артиллерийской канонады.

В тот день всем нам впервые довелось быть свидетелями артиллерийской подготовки такой невиданной силы. Воздух наполнился грохотом многих тысяч выстрелов и вторивших им разрывов. Во время первого огневого налета каждую минуту производилось 5–6 тысяч выстрелов. Мы различали на слух резкие выстрелы пушек, глуховатое уханье гаубиц и частое покрякивание минометов. Артиллерия усердно перепахивала оборону противника. Столбы пыли и земли, смешанные со снегом, обломки вражеских наблюдательных пунктов, блиндажей и землянок взлетали в воздух. Мы, как завороженные, смотрели на эту феерическую картину.

Артиллерийская подготовка оказалась, в общем, эффективной, поскольку на многих участках была достигнута высокая точность огня. Уже к середине артиллерийской подготовки многие подразделения противника начали оставлять окопы и блиндажи, переходя на новые позиции в глубине обороны.

Наступательный дух наших пехотинцев был очень высок, боевые действия не прекращались даже ночью. Артиллерийским начальникам все время приходилось планировать действия артиллерии и обеспечивать продвижение пехоты.

С рассветом 20 ноября мы снова были на наблюдательном пункте 65-й армии. Чувствовали себя бодро, у всех было приподнятое настроение. Глядя на нас, никто не сказал бы, что мы провели бессонную ночь в напряженной работе. Видимо, все держались на нервах. Усталости никто не чувствовал, да и думать о ней просто не было времени. Всеми владела только одна мысль: вперед!

Утром погода не улучшилась. Как и накануне, стоял густой туман; мокрый снег крупными хлопьями опускался на землю, как бы пытаясь своей белой пеленой прикрыть следы вчерашнего боя. Второй день наступления начался опять без участия авиации. Теперь это было не так ощутимо, как накануне, когда мы держали первый экзамен, прорывая главную полосу вражеской обороны.

Отсутствие авиации, как и в первый день, восполняла артиллерия, нанося мощные огневые удары, круша оборону врага. Независимо от погоды пехота не могла обойтись без нашей непрерывной поддержки, и мы делали все, что было в наших силах.

Дальнейшее наступление развивалось успешнее. Противник нес большие потери, но, отходя, продолжал отчаянно сопротивляться, цепляясь за каждый населенный пункт, за каждую высоту. То на одном, то на другом участке фронта разгорались ожесточенные схватки.

И здесь, на Донском фронте, мы наблюдали такую же беззаветную самоотверженность и изумительное мужество наших артиллеристов, какие видели в сражении под Москвой.

…Помощник командира огневого взвода гвардии старший сержант Петр Белоусов заменил выбывшего из строя командира. В боях под Казачьим курганом Белоусов получил пять ранений, но продолжал командовать взводом. Под его руководством было уничтожено 3 вражеских орудия, 6 пулеметов и 20 гитлеровцев. В боях по разгрому окруженной группировки врага погиб храбрый артиллерист Петр Белорусов. Боевые друзья-сталинградцы навсегда сохранили в своих сердцах светлую память о мужественном гвардейце, который во имя грядущей победы не пожалел своей жизни.

Вот другой пример.

Хутор Ново-Алексеевский был превращен врагом в сильный опорный пункт. Фашисты крепко засели там и с дальнего расстояния трудно было выбить их артиллерийским огнем. Тогда расчет орудия 168-го легкого артполка под командой гвардии старшего сержанта Александра Ретиева выкатил пушку на прямую наводку. Ему удалось приблизиться к хутору на расстояние 200 метров и открыть огонь с ходу. Прямым попаданием он уничтожил командный пункт противника. Лишившись управления, враг ослабил сопротивление. Тогда орудие Ретиева перенесло огонь на другие цели, и наша пехота с криком «ура» ворвалась в хутор, захватив пленных и трофеи.

Еще больше потерь нанесло врагу орудие 219-го легкого артиллерийского полка гвардии старшего сержанта Григория Курбатова. Расчет его подбил одну вражескую самоходную пушку, 2 танка, уничтожил шестиствольный миномет, 2 орудия, разрушил 2 блиндажа. Там, где появлялся расчет Курбатова, фашистам невозможно было устоять. Он затрачивал минимальное время, чтобы изготовиться к бою и открыть меткий уничтожающий огонь.

Для непосредственного сопровождения танков, или, как принято было говорить, «для сопровождения их огнем и колесами», выделялись подразделения полковой и противотанковой артиллерии. Их командиры проявляли разумную инициативу, находили новые элементы в тактике применения артиллерии, которые рождались в ходе боев по инициативе артиллерийских командиров.

Командир первой батареи истребительно-противотанкового артиллерийского дивизиона 84-й стрелковой дивизии старший лейтенант Кулаков организовал боевое взаимодействие с танкистами по-новому. Не надеясь на свои потрепанные тягачи, он договорился с танкистами, чтобы они прицепили орудия к танкам, а расчеты орудий посадили на броню. Когда подразделения вышли в расположение противника, артиллеристы быстро отцепили орудия и изготовились к бою. Батарея действовала слаженно и организованно и подбила три вражеских танка. В некоторых наших танках находились артиллерийские представители, которые корректировали огонь своих батарей и дивизионов.

На другом участке артиллерийский полк, которым командовал майор Г. И. Пересыпкин, сопровождал в наступлении танки. Командир 5-й батареи этого полка старший лейтенант Торопецкий по договоренности с танкистами тоже прицепил орудия к танкам, а расчеты, вооруженные автоматами и винтовками, передвигались в качестве десанта на танках. Этот прием действия артиллерии Торопецкий применил, не зная, что точно так же поступил его товарищ Кулаков. Когда наши танки встретили упорное сопротивление врага и вынуждены были остановиться, артиллерийские расчеты быстро отцепили орудия и тотчас с места открыли огонь, поведя решительную борьбу с противотанковыми средствами врага.

На ряде участков артиллеристы придавались подвижным группам, в задачу которых входило развивать наступление через образовавшиеся бреши, заходить в тыл врагу. Так, например, подразделения артиллерийского полка под командованием подполковника Эристова, приданные подвижной группе, вышли в тыл противнику в районе хутора Евлампиевский. Поддерживаемая сильным артиллерийским огнем подвижная группа захватила вражеский аэродром, на котором находилось 25 самолетов.