Отвинтив дрожащей рукой пробку, мужик влил в себя залпом треть бутылки и затих. Видимо переваривая напиток.

Труповозка тронулась с места, и Макару пришлось придержать руку мужика с бутылкой, что бы она ни расплескалась на него и по всему салону машины. Хотя запах даже и дешёвого спирта завсегда приятнее, чем та вонь, которой пропиталась машина за годы службы.

- Сейчас будет в норме! – сообщил Митяй, и уточнил – Но, ненадолго!

- Чего ты его не выгонишь? – спросил Макар у водителя.

- Кого? Меня? – неожиданно заорал мужик и бросился без разбору с кулаками, явно попутав берега.

Макар, молча и без раздумий, схватил разбушевавшегося внезапно мужика за горло левой рукой и прижал к двери труповозки. Смутьян не был тщедушным и хилым, просто довёл себя до такого жалкого состояния беспробудным алкоголизмом. Бедолага пришёл в чувства практически моментально, и прохрипел слова извинения, глядя на большого и сильного Макара, которого по сути дела, видел впервые:

- Я уже всё понял, коллега! Повторять не нужно!

- Действенный метод! – уважительно произнёс Митяй, спокойно глядя на происходящее и включая поворотник машины, - Надо взять на вооружение!

- Кто этот громила, Митяй? – робко поинтересовался мужик после того как Макар отпустил его горло, - Предупреждать надо о том, что тут все свои!

- А смысл? – безнадёжно спросил водитель, глядя на залитую дождём дорогу и, покачал с досадой головой.

Крупные капли дождя безжалостно бились о лобовое стекло машины. Пешеходы не глядя по сторонам, спешили домой, рискуя ежеминутно попасть вместо уютного дивана либо кресла на холодную полку труповозки.

«Кто же там решает, кому и когда пора уже закончить свой жизненный путь?» - странная мысль неожиданно промелькнула в голове Макара.

Мужик быстро успокоился и пришёл в себя, глядя по сторонам и на улицу, словно бы видел всё впервые. Подпрыгивая на сидении в такт с ухабами на дороге, он тихо напевал себе под нос только ему одному известную песенку.

Машина резко свернула в узкую подворотню и, развернувшись на крохотном пятачке двора, подала задом к среднему подъезду. Макар посмотрел на Митяя, ожидая дальнейших указаний.

- Первое правило «Ночник»! – начал свой быстрый инструктаж «Драйвер», - Никакой самодеятельности!

- Без проблем! – не раздумывая, ответил Макар.

- И второе правило! – продолжил водитель, открывая свою дверь, - Никаких эмоций на людях, чтобы не случилось!

- Замётано!

- Ну и лады! – Митяй подмигнул новому сотруднику, хитро улыбнувшись, - Пойдём тогда приоденемся по такому случаю!

Подёргав за ручку, опохмелившийся мужик таки открыл дверь и не спеша выгрузился на улицу. Дождь полил ещё сильнее, но ему это было только в радость. Высунув язык, он жадно ловил им капли дождя.

Открыв заднюю дверь труповозки, Митяй схватил носилки, халаты и мешок для трупа, после чего махнул санитарам рукой, что бы шли сразу в подъезд и не мокли.

Одевались уже на лестничной клетке. Накинули поверх одежды халаты и надели перчатки средней прочности. Водитель ещё раз глянул на бумаги, сверяя цифры, и двинулся вверх по лестнице, показав рукой на носилки, чтобы санитары взяли их с собой.

Макар, не задумываясь, схватил носилки и двинулся следом за водителем на пятый этаж. Второй санитар, пританцовывая, шагал следом, мурлыча себе под нос всю туже песенку, что пел в машине.

Дверь в квартиру была приоткрыта, из неё доносился жалобный женский плач. Водитель вошёл в прихожую первым и показал помощникам рукой, чтобы они ждали его у дверей.

Макар осмотрелся по сторонам. Квартира была простая, не богатая, и судя по всему, однокомнатная. Плач доносился с кухни, туда и ушёл водитель. Был слышен его негромкий, спокойный голос. Отвечал ему мужской голос средних лет, немного взволнованный.

Затем они оба прошли в комнату через коридор, и спустя пару минут водитель позвал санитаров с носилками. Макар направился в комнату, стараясь ничего случайно не задеть складными носилками, и неожиданно столкнулся нос к носу с заплаканной старушкой, которая тихо вышла из кухни. Взгляды их встретились на несколько секунд. В глазах бабушки пылала невосполнимая боль утраты, видимо очень близкого и родного человека.

Санитару была очень знакома эта боль. Она полоснула по сердцу, словно бритва и Макару даже показалось, что он почувствовал как тёплая кровь из пореза, полилась по его телу.

- Ставь носилки на пол, - сказал водитель в полголоса, показывая Макару рукой на какое место ставить.

Второй санитар разложил поверх носилок расстегнутый мешок для трупа, в то время как «Драйвер» снял с покойника нательный крестик и отдал его старушке. Видимо жене усопшего. Взяв крестик, она прижала его к груди и иногда всхлипывая, стояла в сторонке, вытирая набегающие слёзы платком. К ней подошёл мужчина и обнял за плечи. Скорее всего, сын.

Старик-покойничек лежал на расправленной кровати со сложенными на груди руками. Бледное лицо его было спокойным, глаза закрыты. Телосложение среднее, килограмм семьдесят, не больше.

- Взяли, - скомандовал водитель и отошёл в сторону, пропуская второго санитара.

Тот схватился за подмышки старика, Макар взялся за ноги, почувствовав сквозь перчатки холод тела. Покойничек был не тяжелым, но второй санитар умудрился ударить его головой о пол, когда укладывали тело в мешок, отчего старушка нервно вскрикнула:

- Ему же больно! Осторожнее, пожалуйста!

Гулким эхом эта фраза ещё раз прозвучала в голове Макара. Он про себя выругался, впервые почувствовав, что теперь уже точно хочет ударить второго санитара, как минимум кулаком в лицо.

Молнию на мешке с телом застегнули с характерным звуком. Водитель скомандовал жестом руки, что бы санитары поднимали носилки и разворачивали их ногами покойного к выходу из комнаты. Ноги второго санитара заплетались, но обошлось без происшествий. Из квартиры тоже вышли ничего не сломав и никого не уронив. Старушка зарыдала в голос, а сын остался в квартире её успокаивать, так что провожать работников ритуальных услуг было некому.

Водитель, прикрыв дверь квартиры, обогнал санитаров и пошёл вниз по лестнице готовить машину к погрузке. Второй санитар шёл с носилками позади Макара и несколько раз умудрился приложить покойничка с размаху к железным перилам. На уровне второго этажа он окончательно выдохся и, опустив носилки на площадку, завопил: что сильно устал и ему нужно подкрепиться.

Дальше было ещё интереснее. После того, как Макар опустил носилки на пол, второй санитар уселся прямо на покойника и достав из кармана куртки недопитую бутылку выдал очередной перл:

- Присаживайся, коллега! Ноги чай не казённые!

Залпом, отхлебнув из бутылки, мужик громко икнул и вытер рот рукавом, под злобным взглядом стоящего рядом Макара, который уже с трудом себя сдерживал.

Дождь на улице заметно стих. Крупные капли, срываясь с крыш, звонко барабанили по жестяным карнизам окон и навесу над дверью в подъезд. Носилки задвинули в трупный отсек машины без происшествий. Затем сняли халаты и перчатки и бросили их в угол отсека, после чего закрыли заднюю дверь труповозки.

Макар, сжав зубы сел на своё место рядом с водителем. Второй санитар, как ни в чём не бывало, напевая свою чёртову песенку, сел рядом и закрыл за собой дверь. Машина не спеша покатилась в арку двора, натужно урча стареньким мотором.

- Я ему сейчас втащу! – не сдержался Макар, делая замах левым кулаком от головы второго санитара.

- Не стоит! – резко ответил водитель, предупреждая, - Не кипятись, Макар! Сейчас я его высажу и дело с концом!

Макар опустил сжатый кулачище, пристально глянув в глаза «Драйверу» и почти сразу же успокоился. Второй санитар сидел в этот момент, молча, словно бледная и не подвижная статуя, символизирующая собой: дикий страх, удивление и полное безразличие ко всему.

Спустя несколько минут машина остановилась в том же месте где, и подобрали второго санитара. Он, молча, вышел из машины, аккуратно прикрыв за собой дверь и сгорбившись, побрёл в глубь дворов.