Роботы пришли в наши дома хотя бы в виде автоматического пылесоса или японской собачки AIBO. Однако даже знаменитые роботы-исследователи Марса Spirit и Opportunity, принимающие массу решений самостоятельно, по своим интеллектуальным и творческим способностям еще крайне далеки не только от Терминатора, но и от обычного муравья. Так что же тогда можно сказать об умных и умелых роботах размером с эритроцит или лейкоцит? Фантастика, да и только, но красивая и подогревающая уверенность Homo sapiens в своем величии. Работы по созданию новой электронной жизни идут сегодня полным ходом, но, даже по самым оптимистичным прогнозам, создать что-то действительно полезное людям на этом пути удастся не скоро.

И даже если отказаться от самостоятельности и «разумности» медицинских нанороботов, оставив их просто послушными исполнителями команд и поставщиками информации, то и тогда их создание останется сверхсложной задачей, поскольку перед тем, как вмешиваться в работу живых нанофабрик, надо понять, как они работают и к чему может привести чужеродное влияние. И вот здесь действительно есть много интересных и вполне посильных задач для тех, кто умеет работать с отдельными атомами и молекулами.

Вопросы о том, что такое жизнь и тем более разум, пока еще не стали исключительно научными, и в них очень много философских и мировоззренческих проблем. Хотя математики еще в прошлом веке доказали теорему о том, что в принципе вполне возможно создание столь сложного алгоритма, что он будет способен сам генерировать не менее сложные алгоритмы. Образно говоря, хорошо известный эмпирически факт существования человека разумного сегодня имеет и математическое обоснование. Правда, те же математики доказали и куда более сильное утверждение, называемое теоремой останова, согласно которой не существует алгоритма, который однозначно мог бы определить: не зациклится ли он, будучи примененным к некоторой входной последовательности данных. Так что, прежде чем запускать наноробота в свою кровеносную систему, стоит как следует подумать, «кем я стану, когда он оттуда выйдет». Впрочем, пока это чисто гипотетическая угроза, несмотря на все ужасные истории про «серую слизь», пожирающую все живое и неживое на нашей планете.

Предстоящий прорыв инженеров в мир атомов будет не менее значим, чем освоение ядерной энергии или выход в космос. Причем особую актуальность исследования в области наномира приобретают в связи с планируемым активным вмешательством в биологические процессы. Выяснение тех законов, по которым организуются живые и неживые системы, может кардинально изменить наш мир, и эти изменения могут иметь столь глобальный характер, что о предстоящих угрозах приходится думать не меньше, чем о гарантированном всеобщем благоденствии.

Владимир Решетов

Для большинства людей в мире Гаага в первую очередь ассоциируется с Международным трибуналом, с уважаемыми правозащитными организациями и двором нидерландской королевы, чья резиденция расположена именно там, а не в официальной столице, как, впрочем, и главные министерства страны, и иностранные посольства. И мало кто знает: с этими чинными заведениями в Гааге соседствует и Королевская академия искусств, где куются чуть ли не лучшие в мире кадры в области графического дизайна.

В тонкостях «интерьерного дизайна» или «одежды от такого-то» мы за последние годы стали разбираться не хуже, чем жители Западной Европы. А вот с дизайном графическим дела у нас обстоят не столь блестяще, хотя на деле он преследует городского жителя буквально «по пятам»: нельзя же совсем не читать газет, журналов и книг, нечаянно не уткнуться взглядом в рекламный щит или растяжку. Даже если вы принципиально стараетесь не замечать вывесок или рекламы, не смотрите телевизор, где программы и передачи тоже оформлены определенным образом, то уж без чтения этикеток на продуктах, табличек с названиями улиц и номерами домов, а тем более без дорожных указателей, вам точно не обойтись. Но графическим дизайном имеет право называться не все, что состоит из букв, знаков и картинок. Слово «дизайн» становится оправданным лишь тогда, когда вся эта визуальная информация еще и должным образом продумана и подана, чтобы запомниться, воздействовать на нас эмоционально и эстетически.

Здание Королевской академии, построенное еще в 1920-е годы, прекрасно вписалось в суперсовременный архитектурный пейзаж Гааги 

Почему Голландия?

В 1920-х годах, когда графический дизайн отделился от искусства в самостоятельную сферу деятельности, наша страна благодаря смелым новаторам русского авангарда начала ХХ века Родченко, Степановой и Лисицкому вышла в мировые лидеры в этой области. Даже в застойное советское время графический дизайн у нас по-прежнему держал марку: многие плакаты, этикетки и упаковки, сделанные в СССР, безупречны с точки зрения стиля, не говоря уже о книжном оформлении — здесь мы были на мировом уровне. Этому в немалой степени способствовало государство, которое, будучи главным заказчиком дизайнерской продукции, при этом особо в творческий процесс не вмешивалось. В постсоветское время ситуация изменилась. Теперь главный заказчик — частник. И хотя хорошие дизайнеры у нас не перевелись, картина в целом пока малорадостная, что бы ни говорили оптимисты про то, что вот наконец и мы влились в мировое дизайнерское сообщество. Наш заказчик зачастую экономит на графическом дизайне, поручая его непрофессионалам, а если уж платит хорошие деньги высококлассному специалисту, то считает, что может навязывать ему и свои вкусы. Вот и окружают нас кое-как сляпанные вывески с неряшливыми шрифтами, книжки, которые не то что читать, в руки брать не хочется, и тому подобная «низкопробная визуальная каша», как выразился один из лучших наших графических дизайнеров, Андрей Логвин.

В процессе обучения на отделении графического дизайна студенты должны освоить все виды и техники графики — от традиционных до современных 

…Другое дело — Голландия. К дизайну там относятся очень серьезно. Причем именно на государственном уровне: все более или менее крупные госструктуры даже имеют специальные подразделения, постоянно что-то заказывающие дизайнерам, и что примечательно — не вмешиваясь в творческий процесс. Вот хотя бы один пример. До того как в Голландии ввели евро, здесь ходили удивительные, ни на что не похожие банкноты — разноцветные гульдены с птичками, маяками и подсолнухами Ван Гога. Их разработку Национальный банк поручил в 1960-х годах дизайнеру Отйе Оксенару, дав ему, что называется, полную свободу творчества.

Голландцы считают дизайн неотъемлемой частью своей повседневной жизни, и это проявляется во всем — от оформления городской среды до самой скромной открытки. Кроме того, они всячески поощряют его развитие. В стране буквально каждый день появляются новые дизайн-студии, и пока они не встанут прочно на ноги, их поддерживают разные государственные и частные фонды. Но и этого мало. Те же фонды инициируют еще и исследовательские проекты в области теории графического дизайна, рассчитанные на будущее, привлекая к ним не только «своих», но и авторитетных иностранцев. Вот и получается, что дизайн в Голландии — один из лучших в мире. Естественно, что здесь уделяют особое внимание и подготовке кадров. Отделение графического дизайна в той же Гаагской академии очень высоко котируется далеко за пределами страны.

От простого к сложному

Королевская академия художеств находится в центре Гааги, на тихой улице Принсессеграхт. Одно из старейших учебных заведений Голландии, основанное еще в 1647 году, сегодня разместилось в большом сером здании в стиле конструктивизма 1920-х годов. Сегодня нас ждет там декан отделения графического дизайна — Ада Лопес Кардосо. А пока есть полчаса времени до встречи, можно пройтись по этажам и аудиториям.