1. Щурки (пчелоеды) размещаются на линии главного лёта пчел и массами истребляют последних

2. Обнаружив падаль, марабу бесстрашно вступает в бой с соперником, нанося удары большим клювом

3. Птицы-секретари строят на деревьях или высоких кустах большие, до метра в поперечнике, гнезда

Но главной здешней достопримечательностью остаются фламинго. Однако то, что для людей является предметом любования, для хищных орланов-крикунов — добыча. Охотятся на фламинго и марабу — птицы-падальщики. Они забивают жертву своими клювами-кинжалами. Клюв марабу пробивает кожу мертвого буйвола, а уж спину малого фламинго и подавно.

К 1970-м годам площадь парка расширили благодаря Всемирному фонду дикой природы, который собрал полмиллиона долларов на выкуп земель. Даже дети присылали деньги. Теперь в состав парка вошли травяные пастбища, заросли кустарника, акациевые леса и поросшие молочаем горы. Всюду кипит обычная для Африки жизнь. Щиплют верхушки деревьев жирафы Ротшильда, бродят стада копытных, за ними присматривают хищники, львы и леопарды, а за хищниками бродят падальщики. В лесу водятся гигантские питоны. Иногда они переползают дорогу на глазах восхищенных туристов или картинно свешиваются с веток.

Синезеленые водоросли и планктонные ракообразные — любимое лакомство фламинго

В 1983 году парк стал убежищем носорогов. Предназначенную для них территорию пришлось огородить от браконьеров. В Накуру сейчас живут 45 черных носорогов и 31 белый. Белых — переселили из Южной Африки. Откроем секрет их «белизны»: на самом деле они почти такого же цвета, что и черные, — серо-коричневые. А белыми их назвали, потому что кто-то когда-то спутал английское слово «вайт» («белый») с «вейде» — на африкаанс «крупный». Белый носорог и прямь не маленький, длина его тела достигает 5 метров, рост — 2 метров, а вес — 3 600 килограммов. Черный — помельче, весит всего тонны полторы, зато рогов у него бывает до пяти штук, а именно рога и привлекают браконьеров.

За пределами парка находятся небольшие фермерские хозяйства и кофейные плантации, на которых выращивают знаменитую кенийскую арабику, признанную дегустаторами всего мира.

Однако сегодня этой идилии грозит опасность. Содовые озера чутко реагируют на перемены климата, поэтому уровень воды в Накуру весьма изменчив, несколько раз оно почти полностью высыхало. В 1971—1973 годах озеро перенесло очередное обмеление. Его глубина в то время не превышала 10 сантиметров. Этот катаклизм повлиял на видовой состав синезеленых водорослей. Спирулину и артроспиру вытеснили микроцистисы и анабены, а эти водоросли вырабатывают яды. С 1974 года рыба и фламинго начали умирать от отравления токсинами и тяжелыми металлами, которые попадают в организм вместе с водорослями. В миллионных стаях были громадные потери. Так, в 1993 году в Накуру и соседнем озере Богориа погибли двадцать тысяч малых фламинго. За два десятилетия их популяция сократилась на 20%. Если ситуация не изменится, то через сто лет птиц здесь не останется.

Только на Накуру можно увидеть миллионы фламинго. За этим и едут сюда фотографы со всего света

Усугубляет положение загрязнение воды, в которой ядовитые водоросли бурно размножаются, а уж в загрязнителях недостатка нет. За последние 30 лет бассейн озера Накуру начал интенсивно заселяться. Вокруг Национального парка живет около миллиона человек, причем треть из них — в стремительно растущем городе Накуру. Город расположен всего в километре от озера, и его бытовые и промышленные стоки попадают прямо в Накуру. Особенно страдает вода в сезон дождей. Свою долю грязи вносят и многочисленные туристы.

Защитники природы делают все возможное, чтобы сохранить заповедник. Специалисты постоянно наблюдают за его экологией и ищут способ прекратить бурное цветение воды. Они обучают местных жителей рациональным способам ведения хозяйства, разумному и бережному отношению к земле и дикой природе в надежде, что ее прекрасный островок — озеро Накуру — не потонет в море цивилизации.

Наталья Резник

В развитых странах уже несколько десятилетий онкологические заболевания устойчиво занимают второе место в перечне болезней, приводящих к смертельному исходу. Но несмотря на такое распространение, точные первопричины того или иного онкологического заболевания не знают ни физиологи, ни анатомы, ни онкологи. И само название «рак» — не более чем загадка: в облике больных, в механизмах действия болезни нет ничего такого, что имело бы сходство с безобидным речным обитателем. Впрочем, более точное название — злокачественная опухоль — тоже не очень проясняет смысл. Вопреки законам русского языка в этом названии главное — не существительное, а прилагательное. Ведь опухолью выглядят и шишка на лбу, и фурункул, и гематома в месте удара. А при некоторых формах злокачественных новообразований, например при лейкозах, опухолей вообще не бывает.

Что же такое рак и можно ли его победить? Причин, влияющих на развитие этой болезни, множество: радиация, вещества-канцерогены, вирусы, наследственность. С возрастом риск заболевания увеличивается, однако злокачественные новообразования возникают и у детей, а изредка — даже у младенцев в утробе. Есть разновидности опухолей, характерные для определенных профессий, местности или даже национальности. Долгое время их изучение оставалось вне контекста медицинской науки: ни один из аспектов многочисленных исследований не мог обнаружить истинных причин поражения органов, тканей и крови.

И только в последние десятилетия усилия специалистов разных областей медицины выявили некоторые механизмы развития рака. Как это часто бывает в биологии, оказалось, что вопрос надо было вывернуть наизнанку: чтобы выяснить, почему клетки иногда становятся злокачественными, надо сначала узнать, почему обычно они этого не делают.

Клетки-самураи

У одноклеточных организмов процесс размножения ограничен условиями внешней среды: наличием в ней пищи и кислорода, низкой концентрацией вредных веществ (в том числе собственных отходов), температурой, соленостью и т .д. Переход к многоклеточности позволил уйти от этой зависимости: что бы там ни было снаружи, внутренняя среда высокоорганизованного существа всегда сохраняется. Кислород и питательные вещества постоянно доставляются каждой клетке, ядовитые продукты обмена столь же постоянно выводятся наружу. И даже размножаться всем клеткам не надо. За этот процесс несут ответственность специальные клетки и ткани. Хотя и у них способность к делению ограничена: например, у женщин все будущие яйцеклетки закладываются еще до рождения и в дальнейшем уже не приумножаются. Зрелые клетки нашего организма (нервные, мышечные, кровяные и прочие) обычно вообще лишены этой возможности. Эту миссию выполняют стволовые клетки, которые заменяют выбывшие из строя клетки ткани. Но и их деление строго контролируется — как, собственно, и вся жизнь любой клетки многоклеточного существа. Каждой из них организм точно указывает, когда и с какой интенсивностью ей делиться и делиться ли вообще, где находиться и что делать, жить или умереть. Самоубийство (апоптоз) для наших клеток столь же обычный финал, как харакири для самураев. Кстати, два этих феномена сходны технически: в процессе апоптоза клетка рубит свои внутренние структуры на мелкие куски. Она убивает себя, когда орган, в состав которого она входила, более не нужен организму (например, хвост — головастику, превращающемуся в лягушонка), когда она случайно оказалась в чужеродной ткани, когда ее генетический аппарат сильно поврежден, когда ее поведение в организме признано неправильным или подозрительным. Известный российский биохимик Владимир Скулачев даже сформулировал «самурайский закон поведения клетки»: лучше умереть, чем ошибиться.