— Нет, подожди… немного. — Голос его звучал прерывисто. — Если ты сейчас…

Его била дрожь возбуждения, невольно передавшаяся и ей. Не отпуская рук Флоренс, Руперт нагнулся и поцеловал ее мягкий округлый живот. Пораженная всплеском чувственных эмоций, вызванных этим поцелуем, она даже вскрикнула.

Пока Флоренс прислушивалась к незнакомым ощущениям внутри себя, Руперт положил ладонь на мягкий холмик, средоточие ее женственности, и, не спрашивая никакого позволения, жадно приник к нему губами.

Флоренс испытала блаженство, показавшееся ей почти непереносимым. Она шептала его имя, ей хотелось касаться его везде, полностью раствориться в нем.

Тогда Руперт, поняв это, прижал ее к себе и решительно вошел в нее.

Флоренс вскрикнула и испуганно посмотрела на него. Он взирал на нее с не меньшим недоумением. Однако то, что стало полной неожиданностью для Руперта, она уже смутно подозревала.

— Я не собирался причинять тебе боли, — покаянно произнес он. — Если бы я знал…

— Все в порядке… Похоже, я тоже не знала, — еле слышно произнесла она. — Если ты хочешь остановиться, то… то… я не вправе возражать… — На глаза у нее навернулись слезы.

Хочет ли он остановиться? Да быть первым мужчиной такой женщины, как Флоренс, он даже и не мечтал!

Он осушил ее слезы и уверил в том, что она ошибается, почти не прибегая к помощи слов…

Флоренс ощущала тяжелое неровное биение сердца Руперта, слышала его хриплое и прерывистое дыхание, чувствовала его растущее возбуждение, эхом отдающееся в ней. Охваченная все нарастающим желанием долгожданного высвобождения, она, отчаянно мотая головой из стороны в сторону, впилась ногтями в спину Руперта и выгнулась ему навстречу, заставляя его ускорить и так быстрый ритм движений, кроме которого для нее сейчас во всем мире не существовало ничего.

Понимая, что состояние столь интенсивного желания не может длиться долго, Флоренс что-то умоляюще прокричала. И хотя в этих неразборчивых звуках нельзя было уловить никакого смысла, они говорили обо всем…

И вдруг на Флоренс хлынул водопад чудесных ощущений, восторга и потрясения, вызвавший слезы радости на глазах. Когда Руперт обессиленно рухнул рядом, у нее хватило сил только на то, чтобы уткнуться лицом ему в грудь и замереть в его объятиях.

Некоторое время спустя он осторожно приподнял голову Флоренс и запечатлел на ее устах долгий благодарный поцелуй. Тело ее было полно какой-то кошачьей истомы и насыщенности, достичь которой, как она полагала, не дано никому иному.

— Ты была просто восхитительна, — нежно сказал Руперт.

Флоренс сонно кивнула. В данный момент… в данный момент она чувствовала себя слишком ошеломленной, слишком наполненной… слишком… Глаза ее слипались, сопротивляться сну становилось все тяжелее…

Почувствовав, как обмякло в его объятиях тело Флоренс, Руперт поудобнее уложил ее на кровати. Все произошло так неожиданно, как будто помимо его воли — внезапное желание, переполнивший его наплыв эмоций.

Он понимал, что действовал излишне поспешно, вероятно даже воспользовавшись ее смятением, моментом наибольшей уязвимости. И именно это позволило ему вовлечь ее в отношения, гораздо более интимные, чем она, может быть, хотела.

А ведь ему даже не пришло в голову принять меры предосторожности, обезопасить Флоренс от нежданной и, возможно, нежеланной беременности. Только теперь Руперт оказался в состоянии рассуждать более-менее здраво. Что она почувствует, когда проснется, что скажет? Не пожалеет ли о произошедшем?

Но тут неожиданно ему на ум пришла совсем другая, ошеломившая его мысль. Так кем же считала себя эта женщина — невинная и обольстительная одновременно, — когда говорила о своих связях в преступном мире? Описание роскошных туалетов и интерьеров, драгоценностей, праздного ничегонеделания позволяло сделать вполне определенные выводы об образе жизни Флоренс Парето. Но Руперт упорно гнал их от себя, и, похоже, не зря. Но тайна от этого не перестала быть тайной…

За завтраком оба старательно делали вид, будто накануне не случилось ничего особенного. Но если Руперт чувствовал себя неловко, то Флоренс выглядела искренне довольной жизнью. Именно это и побудило его начать разговор, к которому он готовился полночи.

— Флоренс, ты ничего не хочешь мне сказать? — начал он издалека.

— Хочу. Только никак не могу найти слова, а обыденным «спасибо» не выразить того, что я испытываю, — ответила она, глядя ему в глаза. — Знаешь, такое ощущение, будто жизнь обрела смысл. Даже то, что я не помню прошлого, уже не пугает. Сейчас я словно летаю на…

— Постой-постой, — перебил он ее. — Давай именно о прошлом. Почему-то у меня такое ощущение, что ты чего-то недоговаривала.

— И ты прав, — безмятежно улыбаясь, произнесла Флоренс. — Я скрывала от тебя существование двух… а может, и более любовников.

— Но как же тогда…

— Вот и я о том же, — радостно подхватила она. — В снах я видела себя подружкой крупного итальянского мафиози, которому, однако, наставляла рога с каким-то таинственным возлюбленным. Именно с ним я и собиралась бежать…

— Вот почему ты опасалась погони и так испугалась нашего плейбоя на яхте! — догадался Руперт.

— Ага. — Флоренс встала и, подойдя сзади, обняла его за шею. — А теперь я знаю, что ждала именно тебя. В последнем сне у моего избранника были такие же голубые глаза, как у тебя.

— Но почему же ты скрыла от меня эти подробности? — недоуменно спросил Руперт. — Я же искренне пытался помочь тебе!

Флоренс потерлась щекой о его волосы.

— Но я сама верила в них и считала себя порочным, испорченным существом. Я не только боялась за твою жизнь, но и не хотела, чтобы ты относился ко мне с презрением. Ты так много для меня значишь!

— А ты — для меня.

Руперт неожиданно поднялся. И хотя Флоренс со смехом попыталась увернуться, заключил ее в объятия.

— У меня есть еще два часа свободного времени. Как насчет того, чтобы провести его на диване в гостиной?

— Ты читаешь мои мысли, — томно промурлыкала Флоренс и добавила уже серьезно: — Только выведи оттуда Барби, а то она с самого утра смотрит на меня так, будто понимает, что произошло там, наверху. Я… я стесняюсь ее…

Интересно, где она будет сегодня спать: в моей спальне или же предпочтет восстановить статус-кво и вернется в комнату для гостей? — размышлял Руперт, садясь в машину. Хотя в конце концов какая мне разница, лишь бы Флоренс была рядом.

Рядом… Но надолго ли? То, что у нее прежде не было мужчины, ни о чем не говорит. У нее может быть семья, знакомые, коллеги по работе, и, когда новизна их отношений пройдет, Флоренс неизбежно задумается о том, кто она и откуда. Захочет ли она остаться с ним, когда память вернется к ней?..

Закрыв за Рупертом дверь, Флоренс вернулась на диван и привычно включила телевизор. По местному каналу показывали местные новости. По одному из центральных шел детектив. Перестрелки, погони, переворачивающиеся и непременно взрывающиеся машины… Вот на белой рубашке одного крутого парня расплылось красное пятно, и, схватившись рукой за грудь, он рухнул на антикварный столик, разнеся его в щепки. Столик было жалко, парня нет.

Боже, какая скукотища! — подумала Флоренс, зевая, и уменьшила звук. Уж лучше почитать роман, который она взяла в библиотеке у тети Кэйт.

Флоренс поначалу даже не подозревала, какое наслаждение ей доставит возня с книгами. Она аккуратно расставляла на полках новые поступления, а найдя любимых авторов, открывала наугад страницу и пробегала глазами по знакомым строчкам. Искала по картотеке тех, кто не вовремя возвращает книги, и писала им грозные письма. С удовольствием слушала одного старичка, который утверждал, что сейчас никто не умеет писать так хорошо, как в его молодые годы. Правда, при этом он не мог вспомнить ни одной фамилии авторов.

Тетя Кэйт с гордостью сообщила Флоренс, что это самый активный читатель и член общественного библиотечного совета…