— Катриона, — снова сказала Эллен, в ее голосе на сей раз звучали предостережение и ужас.

Дверь магазина открылась, звякнул дверной колокольчик — и я очутилась липом к лицу с тем, о ком только что мечтала.

— Нейл! — мгновенно просияв, воскликнула Эллен. — Как я рада тебя видеть! — От радости, что я наконец опомнюсь, она приветствовала родственника гораздо теплее, чем обычно.

— Нейл! — воскликнула дама в зеленом с золотом платье мгновение спустя после Эллен. Она замерла, глядя на Эллен едва ли не с ненавистью, и наморщила нос, намекая, что наше место — в сточной канаве, рядом с рыбьими головами. — Ты знаком с этими… леди? — спросила она. От нее повеяло полярным холодом.

Хотя меня не назовешь особенно наблюдательной и я часто сначала что-то делаю и только потом думаю, от меня не укрылось, что мистеру Синклару не нравится собственническое к нему отношение этой леди. Его глаза приняли недоброе выражение, а губы скривились в презрительной улыбке. Все остальные покупательницы тут же навострили уши. Или, может быть, они были просто поражены видом мистера Синклара, который выглядел слишком мужественным и опасным в таком хрупком и изысканном окружении.

— Они — мои родственницы, Селест, — сказал он скучающим тоном. — Мисс Эллен Бэлфур и мисс Катриона Бэлфур. — Он поклонился нам. — Позвольте представить вам мисс Макинтош.

Его слова мигом успокоили красавицу. Она даже улыбнулась нам.

— Ах родственницы! — проворковала она, словно мы все еще были школьницами. — Как мило, — Она кинула на нас еще один оценивающий взгляд. — Наверное, родство у вас не очень близкое? Я слышала, что ни один из рода Бэлфуров не имеет и пенни за душой.

— Я возьму перчатки и ленты, если позволите, — сказала я, доставая гинею, как фокусник достает из шляпы кролика.

Селест Макинтош самодовольно ухмыльнулась и снова повернулась к своим чулкам.

— Нейл, что ты думаешь об их качестве? — сказала она, улыбаясь ему через плечо. — В конце концов, ты же за них платишь.

Что ж, ее слова не нуждались в разъяснениях. Я почувствовала тупую боль в животе. Значит, эта разряженная красотка — любовница Нейла Синклара. По правде говоря, больше всего меня смущало, что он позволил себе представить нам, своим родственницам, любовницу, как будто она была благородной дамой. Я украдкой покосилась на нее из-под опущенных ресниц. Я была бы такой же нарядной, холеной и эффектной, если бы приняла непристойное предложение Нейла. На его деньги я бы превратилась из гадкого утенка в балованного лебедя. Но я не приняла его предложения, и он быстро утешился с мисс Макинтош. Или, может быть, он нашел ее еще раньше, чем сделал свое предложение… Да, очень похоже на то. Нейл Синклар очень самонадеян и неразборчив в средствах.

Нейл склонился к моему уху.

— Я бы купил и то бронзовое платье, — негромко произнес он. — Оно очень вам пойдет.

— Не смею вас задерживать, мистер Синклар, — холодно ответила я. — Мисс Макинтош сгорает от нетерпения обсудить чулки с вами и вашим бумажником.

Он насмешливо улыбнулся.

— Готов поспорить, что вы ревнуете, — прошептал он.

Я почувствовала, как во мне разрастается волнение, которое он всегда у меня вызывал.

— А вы и правда слишком много о себе вообразили, — сказала я. — До свидания.

Мадам Эме уже передала мои покупки помощнице, чтобы та их завернула, и снова принялась ублажать мисс Макинтош. Кажется, ее вовсе не беспокоило, что мисс Макинтош — так называемая дама полусвета. И даже более того, наверное, она неплохо наживалась на таких вот любовницах богачей. Мужчины вряд ли согласятся выполнять все капризы своих жен, зато на любовниц они не скупятся. Нейл проследовал к прилавку, присоединившись к мисс Макинтош, а мы с Эллен вышли на улицу, и я вручила ей драгоценный сверточек.

— Ты не должна была покупать все это, Катриона, — разволновалась Эллен. — Зачем ты тратишь свое приданое?

— Приданое? — Я рассмеялась. — Когда еще у меня появится возможность выйти замуж! Мне гораздо приятнее порадовать тебя, милая Эллен, ведь ты так тепло приняла меня в моем новом доме.

Эллен порозовела.

— Ты очень добра, кузина, — сказала она и взяла меня за руку. — Как ты думаешь, — прошептала она, — мисс Макинтош… близка с мистером Синкларом?

— Я в этом уверена, — кисло ответила я. — Если только он не такой великодушный джентльмен, который просто так покупает чулки знакомым леди.

Эллен неодобрительно покачала годовой:

— Я знаю, что мужчинам позволено удовлетворять свои желания таким образом…

— Общество им потворствует, — бросила я.

— Но даже если и так, он нравился бы мне гораздо больше, если бы не был таким…

— Распущенным? — сердито подсказала я.

— Да, наверное. — Эллен вздохнула, — Только подумай, Катриона, ведь на ее месте могла бы быть ты!

Верно, могла быть. Я задумалась о том, что могла бы стать любовницей Нейла, и испытала и добродетельную гордость, потому что отказала ему, и вместе с тем неподобающее порядочной девушке любопытство. Интересно, как бы это все было? Откровенно говоря, любопытство было сильнее, теперь я это признаю. Хотя тогда ни за что не призналась бы в том Эллен, Просто во мне всегда любопытства было сверх меры.

— То зеленое с золотом платье мне бы очень пошло, — серьезно сказала я. — Полагаю, изменить решение еще не поздно…

Мне показалось, будто Эллен решила: я сейчас же вернусь с магазин, отпихну с дороги мисс Макинтош и брошусь к ногам мистера Синклара. Потом она увидела выражение моего лица и рассмеялась.

— Я чуть было тебе не поверила, — сказала она.

Мы вернулись в «Пять колоколов» в приподнятом настроении. На колокольне пробило два часа, и к этому времени я была серьезно настроена съесть что-нибудь, прежде чем дядя Эбенезер снова увезет нас в уединенный Глен-Клэр. Очень может быть, мы с Эллен еще три года никуда не выберемся. Но как только мы переступили порог общего зала, дядя Эбенезер отобрал у Эллен сверток и швырнул его на стол.

— Это еще что? — презрительно спросил он.

Эллен затравленно покосилась на меня:

— Перчатки и ленты, папа. Их купила Катриона.

Дядя Эбенезер схватил сверток и небрежно швырнул его в огонь; Эллен тоненько вскрикнула от ужаса. Я подбежала к камину; бумаг а пожелтела и начала тлеть. Я видела, как загорелась лента. В камине заплясали оранжевые язычки пламени. Однако сунуть руку в огонь в тщетной, отчаянной попытке спасти свои сокровища меня заставил запах горящих перчаток. Я понимала, что поступаю безрассудно и глупо. Шелк такой тонкий, что сразу рассыпался в пепел, и все же я не могла позволить дяде Эбенезеру сломить меня.

Эллен тихонько вскрикнула, но не двинулась с места. Зато дядя с такой силой дернул меня за руку, что едва не вывернул ее.

— Папа, не надо!

— Слишком много прыти, — сказал дядя Эбенезер, чье лицо приобрело сероватый оттенок. От него явственно пахло спиртным. — Я же сказал, что обломаю тебя, девчонка. Так я и поступлю — пока ты не отобрала то, что по праву должно принадлежать мне.

Он развернул меня к себе лицом. Слишком поздно я заметила занесенную над собою руку. У меня не было времени ни что-то придумать, ни даже испугаться. Он с силой ударил меня, и я рухнула на пол.

— Катриона!

Кто-то настойчиво звал меня по имени. Ужасно болела голова. Кто же меня зовет, неужели папа? Кажется, он где-то рядом.

— Катриона! Очнитесь!

Снова папин голос. Мне очень хотелось обрадовать его и повиноваться, но этот призыв навевал мысли и воспоминания, от которых мне сделалось дурно. Я нехотя открыла глаза.

Было темно. Я попыталась пошевелиться и поняла, что связана по рукам и ногам, как курица перед ощипыванием. Голова ужасно болела. Я издала тихий, жалобный стон. Мне захотелось снова потерять сознание. К сожалению, мои пожелания остались невыполненными.

Вокруг стоял оглушительный шум, придя в себя, я уже не могла не обращать на него внимания. Плескалась вода, грохотали волны, хлопали паруса, кричали матросы. Где-то совсем рядом как будто крысы скреблись по дереву. Меня то резко подбрасывало вверх, то швыряло вниз, отчего у меня внутри все переворачивалось.