— Тот шалун, что поднес рожок к уху своего приятеля и трубит во всю мочь, — не раздумывая, ответила она.

— Дорогая, у тебя усталый вид, — заметила синьора. — Ложись-ка в постель, чтобы завтра встать свежей и отдохнувшей.

— Синьора! — В дверях появилась Сильвия. — Не могли бы вы зайти на кухню?

— Опять что-то стряслось, — вздохнула Виттория, с помощью Лео поднимаясь на ноги.

— Я развлеку Розу беседой, пока ты не вернешься, — заверил он.

Харриет оставалось молиться, чтобы проблема на кухне разрешилась как можно скорее.

— Выйдем на балкон, — предложил он, указывая в сторону просторной лоджии. — Взгляни, какая луна! Даже природа празднует вместе с нами день рождения Нонны.

Облокотившись о балюстраду, Харриет устремила взор на поля и холмы, залитые сияющим, словно призрачным лунным светом.

— Я и забыла, как здесь красиво, — прошептала она.

— А я и забыл, как ты красива, Роза, — мягко ответил Лео. — Ты так изменилась… Трудно поверить, что передо мной все та же Роза, которая когда-то причинила мне и всем остальным столько неприятностей.

— Это было много лет назад. Я была другим человеком.

«Лучше не скажешь!» — с иронией мысленно добавила Харриет.

— Верно. Теперь ты совсем другой человек. И новая Роза нравится мне куда больше прежней. Так что, может быть, пора нам с тобой снова стать друзьями и скрепить примирение поцелуем?

Да, Роза предупредила, что от Лео Фортинари надо ждать неприятностей, но ни словом не обмолвилась, каких!

Харриет отшатнулась, содрогнувшись при мысли о том, какую сумятицу может внести в жизнь Розы — да и в ее собственную — один-единственный поцелуй этого неотразимого хищника.

— Не хочешь? — прозвучал над ухом бархатный голос Лео.

Облегающее платье не скрывало взволнованно вздымающейся груди. Харриет вцепилась в балюстраду; мрамор показался ее разгоряченным рукам холодным как лед.

— Лео, пожалуйста, не играй со мной! Мне уже не семнадцать лет!

— Это я заметил, — прошептал он, придвигаясь ближе.

Теперь Лео стоял к ней вплотную: шею Харриет обжигало его дыхание, сквозь тонкую ткань платья беспрепятственно проникал жар его тела.

— Как сказала Нонна, — проговорил он, ероша дыханием волосы у нее на затылке, — настало время забыть о прошлом. Меня сейчас куда сильнее привлекает настоящее.

Руки его легли ей на грудь, а губы коснулись чувствительной впадинки за ухом. Словно окаменев, судорожно вцепившись в перила, Харриет молилась об одном: ни звуком, ни движением не выдать огня, который зажигают в ней его прикосновения. Сверхчеловеческим усилием воли она осталась неподвижной, удержалась от того, чтобы повернуться и в сладкой муке поражения прильнуть к его губам.

Казалось, прошла целая вечность; но наконец Лео оторвался от нее и, шумно вздохнув, отступил. Скрестив руки на груди, он прислонился к колонне; уголком глаза Харриет заметила, что профиль его белеет в лунном свете, словно холодный мрамор античной статуи.

— Прежде, Роза, ты жаждала моих прикосновений, — резко произнес он.

Харриет жаждала их и теперь, потому сочла за благо промолчать.

— В те времена ты мне проходу не давала, — продолжал он таким тоном, словно говорил о погоде. — Грозила покончить с собой, если я отвергну твои… весьма откровенные предложения.

— Эмоциональный шантаж, — вздохнула Харриет. — Любимое оружие неуравновешенных подростков. Как видишь, я не выполнила свою угрозу.

— И за это, — промолвил он, обратив на нее непроницаемый темный взгляд, — мы все тебе благодарны.

— И ты тоже?

Лео усмехнулся — белоснежные зубы блеснули в лунном свете.

— Если бы ты теперь попробовала на мне свои чары, я был бы более сговорчив.

Харриет с трудом подавила дрожь.

— Тебе холодно? — спросил он вдруг. — Накинь мой пиджак…

— Не надо, — поспешно ответила Харриет, повернувшись к двери. — Лучше пойдем в комнату.

В гостиной, в теплом свете электрических ламп, Харриет почти овладела собой — сумела даже вежливо улыбнуться Лео, присаживаясь на алый диван.

— Кто будет на завтрашнем празднике? — как бы невзначай поинтересовалась она, желая узнать, надо ли опасаться встреч со «знакомыми».

— В основном родные. И несколько подруг Нонны. А что? Боишься заскучать? — усмехнулся он.

Харриет покачала головой, твердо решив, что не позволит ему себя разозлить.

— Да нет. Просто много лет прошло, и боюсь, я уже никого не вспомню.

От улыбки Лео по позвоночнику ее пробежал тревожный холодок.

— В таком случае, милая кузина, я буду держаться рядом и подсказывать тебе на ушко, кто есть кто.

— Браво! — воскликнула, входя в комнату, синьора Фортинари. — Как приятно видеть, что вы снова друзья!

— Чтобы порадовать тебя, Нонна, я на все готов, — ответил Лео. — Но теперь прошу извинить, мне пора идти. Еще немало дел предстоит переделать, прежде чем отправиться в одинокую постель.

Синьора подставила внуку щеку для поцелуя.

— Пожалуйста, милый, постарайся сегодня лечь пораньше.

Добродушно рассмеявшись, он погладил ее по руке.

— Не бойся, Нонна, я позабочусь, чтобы Данте, Мирелла и Франко явились завтра без опозданий.

— Какая жалость, что твои отец и мать в Калифорнии, — вздохнула синьора. — Но я сама строго-настрого запретила им прерывать отпуск. — Чудные темные глаза ее озарились улыбкой. — А чтобы вознаградить себя за их отсутствие, пригласила Розу.

— Чему мы все очень рады, — галантно заключил Лео. — Доброй ночи, кузина. Увидимся завтра.

Он наклонился к Харриет, и та на миг застыла, решив, что он хочет ее поцеловать. Но Лео поднес ее руку к губам и, глядя прямо в глаза, томительно-медленно коснулся горячей кожи языком.

Харриет отдернула руку и, чувствуя, что заливается краской, срывающимся голосом пожелала ему спокойной ночи. Глаза Лео блеснули торжеством, он склонился в поклоне, затем обнял на прощание бабушку и удалился.

В эту ночь Харриет долго не сомкнула глаз. Виной тому был не страх разоблачения, не непривычная постель, даже не волнение перед предстоящим семейным торжеством. Нет, виноват был один лишь Лео Фортинари. Почему-то Харриет воображала, что проникнется к нему такой же враждебностью, как и Роза, но получилось наоборот. Никогда еще ни к одному мужчине не влекло ее так, как к Лео! Тогда, на залитом лунным светом балконе, ей понадобилась вся сила воли, чтобы устоять перед прикосновением его губ и искусных пальцев. Даже сейчас при одном воспоминании об этом Харриет чувствовала, как твердеют и напрягаются соски, приподнимая шелк Розиной ночной рубашки. Если бы она не совладала с собой, если бы повернулась и поцеловала его в губы… о господи! Закусив губу, она зарылась пылающим лицом в подушку.

Что ему нужно, этому Лео? Если верить Розе, именно он — виновник ее многолетнего «изгнания». До той сцены на балконе он держался сухо и отчужденно — тем большим потрясением для Харриет стали его внезапные домогательства. Что же дальше? Он пообещал, что на празднике не отойдет от нее весь вечер…

Утро выдалось солнечным и ясным, но довольно прохладным, и, спускаясь к завтраку, Харриет натянула поверх блузки один из Розиных свитеров. В холле она столкнулась с Сильвией, несущей в гостиную поднос с завтраком.

— Доброе утро. Синьора сейчас спустится, — поприветствовала ее служанка, ставя поднос на стол. — Она приказала подать завтрак здесь. Столовую сейчас готовят к праздничному ужину.

— Может быть, вам помочь? — предложила Харриет.

— Но синьора… — смущенно пробормотала Сильвия.

— Я с удовольствием помогу вам, — твердо ответила Харриет.

— В чем же это? — поинтересовалась, входя в гостиную, Виттория Фортинари. — Доброе утро, милая. Сильвия, принеси, пожалуйста, кофе.

— Доброе утро — и с днем рождения! — С этими словами Харриет поцеловала синьору в щеку. Ей не пришлось притворяться — Виттория Фортинари нравилась ей все больше.