— Кадир будет прекрасным королем, — сказала Эмилия.

Слезы выступили на глазах Натали.

— Ты знаешь, как важно для Кадира иметь надежную поддержку в лице семьи.

— У них с Марко много общего. И в то же время оба они решительные и независимые — настоящие Ферецци.

Мягкая улыбка тронула губы Натали, глаза ее затуманились. Вначале из-за ребенка Кадир настаивал, чтобы они сдерживали свои чувственные порывы. Но прошлой ночью она увлекла его волной своей страсти и уверениями, что занятия любовью совершенно безопасны. Он любил ее с такой трепетной нежностью, что Натали до сих пор согревали воспоминания об этой ночи. Ее кожа помнила жар его поцелуев.

— Однажды я не поверил тебе, — сказал он. — Но сейчас… я так счастлив, Натали, — сказал он, целуя ее шею, поднимаясь выше с нарочитой медлительностью, заставляющей ее мучительно желать скорее почувствовать его губы на своих губах. — У меня есть ты и наш ребенок… отец, который любит меня, страна, отдавшая мне свое сердце. Я чувствую себя таким счастливым.

Натали поняла, что ничего в мире не значило для нее больше, чем этот мужчина и ребенок, которого он дал ей. Одна только мысль о прошедшей ночи заставляла ее тело томиться желанием. Наконец они с Кадиром обрели взаимопонимание. Сегодня она будет держать его в своих объятиях, будет касаться его…

— Принцесса, ваш выход. — Графиня вывела ее из чувственной дремы, кивнув в сторону площади, заполненной людьми.

Не было более важного праздника в жизни подданных Нироли, чем день, когда они приветствовали своего нового короля. Натали слышала непрекращающийся гул одобрения, пока старомодная карета, в которой ехали король и его наследник, медленно следовала по улицам города.

Она будет простым зрителем на этой церемонии, когда король Джорджио передаст корону Кадиру, но позже она и Кадир повторят их клятвы, данные друг другу, перед своим народом.

Восторженные голоса заполнили ниши собора, где над всем этим витал спокойный дух веры, что перемены, происходящие на Нироли, ведут к лучшей жизни.

Король Джорджио и Кадир находились во главе процессии и были слишком далеко от Натали, чтобы она могла разглядеть их лица. Она видела только синий бархат плаща Кадира и его темные волосы.

Звуки хора наполнили воздух, взмывая ввысь. Сегодня Кадир воспользовался ее подарком — одеколоном, который Натали специально приготовила для церемонии, комбинируя самые изысканные ингредиенты.

Король и принц подошли к двум тронам.

Архиепископ Нироли начал службу. Безмолвно внимая торжественным фразам, люди прощались со старым королем, что так долго служил им, и обращали свои сердца к его сыну и наследнику.

— Много лет будь счастлив, наслаждаясь плодами своих трудов, — произнес архиепископ, обращаясь к старому королю.

— И вмешиваясь в жизнь плодов своих чресел, — шутливо шепнула Эмилия на ухо Натали.

Они стали очень близки, особенно после великодушного поступка принца Марко, когда он подарил родильному отделению новейший сканер.

— Король выглядит немного усталым последние два месяца, — сказала Натали, — и хотя он слишком горд, чтобы признать это, думаю, он был бы в отчаянии, если бы до сих пор не нашел себе наследника…

Хор умолк. Король Джорджио встал перед троном и, взяв в руки корону, повернулся к своему сыну.

Стояла такая тишина, словно каждый, не только в соборе, но и снаружи, наблюдая за церемонией на гигантском экране, задержал дыхание.

Вздох облегчения прокатился по площади, когда слегка дрожащие руки короля опустили корону на голову Кадира. Архиепископ начал коронационную проповедь, а затем три раза просил подтвердить Кадира его решение принять корону Нироли.

Едва прозвучало последнее подтверждение, старый король сжал плечи сына и, не в силах сдержать волнение, произнес:

— Мой сын.

Они обнялись, гул одобрения прокатился над присутствующими, набирая силу, заполняя собой кафедральный собор. Люди приветствовали своего нового короля.

— Я не смог бы решиться на это, не будь тебя со мной рядом, Натали.

— Ты смог бы, Кадир, но я рада, что ты разделил со мной свое будущее.

Они стояли на затененном балконе, спрятанные от любопытных глаз гостей, собравшихся на дворцовой площади.

— Ты думал, когда мы первый раз оказались вместе на этом балконе, что когда-нибудь мы будем стоять на нем, как сейчас? — спросила она.

Кадир улыбнулся и покачал головой.

— Нет. Но ты многому меня научила с тех пор.

— Народ Нироли тебя уже любит.

— Надеюсь. Но они все равно не могут меня любить так, как я люблю тебя и нашего ребенка. Я уже люблю и других детей, которые у нас обязательно появятся. Ты — моя жизнь, Натали.

— А ты моя, Кадир.