Розы вокруг беседки вдруг задрожали, расплылись, но Лейси не сразу поняла, что плачет.

Почти двадцать лет она держала себя в руках. Так почему же теперь ведет себя подобным образом – без конца льет слезы, страдает, томится, словно безумно влюбленная женщина?

Возможно, потому, что она и естьбезумно влюбленная женщина.

Лейси закрыла лицо ладонями и горько зарыдала, сострясаясь от нахлынувших лавиной чувств, которые унесли остатки ее самообладания. Льюис. Она так его любит. Где-то вдалеке послышался шум машины, но она не обратила на него внимания, сосредоточившись на своих чувствах.

Льюис. Лучше бы судьба не приводила его снова в ее жизнь. В жизнь Джессики…

Повернув к дому, Льюис сразу увидел машину Лейси. Он испугался.

Что-то случилось. Иначе Лейси не приехала бы к нему.

Сердце Льюиса бешено заколотилось, пальцы сжались в кулаки. Джессика. Что-то произошло с ней. Ее обследования…

Он обежал вокруг дома, увидел Лейси, стоявшую к нему спиной, и понял, что его страхи подтвердились.

Льюис помчался через лужайку к Лейси, громко зовя ее; она повернула голову.

Лучи солнца высветили следы от слез на ее лице, муку в глазах.

Непроизвольно он схватил ее в объятия, прижал к груди, гладя ее волосы, утешая ее, а сам дрожал всем телом, как будто ее дрожь передалась ему.

– Лейси. Не надо… пожалуйста, не надо. Не плачь, любимая. Скажи мне, что случилось… Джессика?.. Что-то с Джессикой?

Джессика!

Лейси напряглась и оторвала голову от груди Льюиса.

Его неожиданное появление, его тревога, а потом объятия, нежность и ласка его рук, голоса – все это ворвалось в ее горькие мысли о нем таким вихрем, что она не смогла устоять. И вот теперь реальность как громом поразила ее.

Лейси слышала в его голосе отчаяние и, зная, что оно относится к Джессике, разрывалась между инстинктивным желанием успокоить, заверить, что все в порядке, и недостойной ревностью к собственной дочери. Ведь именно о Джессике он тревожился, а не о ней.

Лейси стала самой себе противна. До дрожи. Как она может обижаться на него за любовь к Джессике?

Он ощутил ее дрожь, и его рука еще крепче обняла Лейси за плечи. Лейси услышала тихий стон и глубокий, прерывистый вздох.

– Лейси, любимая… Посмотри на меня. Ответь…

Любимая… он назвал ее любимой. Лейси в замешательстве подняла на него глаза.

– Нет, дело не в Джессике, – хрипло выдавила она. – С ней… все в порядке.

– Не в Джессике? – Теперь он нахмурился, и Лейси застыла, ожидая, что сейчас он отпустит ее, отшатнется, отвергнет ее. Он вздохнул свободнее, но не опустил руку, обнимающую ее плечи, а ладонь, которая запуталась в ее волосах, теперь легла на шею, нежно поглаживая напряженные мышцы. – Тогда что?..

Льюис смотрел на нее… не сводил с ее лица внимательных глаз, и Лейси отвернулась, не в силах выдержать этой настойчивости. Его взгляд упал на ее губы, задержался на них. Лейси так остро ощущала этот взгляд, как будто он действительно ласкал ее рот.

Нежная поверхность губ вдруг пересохла, так что Лейси пришлось смочить их, дотронувшись кончиком языка до невыносимо сухой и жаркой кожи.

– Лейси. – Хриплый, настойчивый голос заставил ее снова посмотреть ему в лицо. – Ты плакала. – Он коснулся пальцем ее щеки, провел по дорожкам от высохших слез. – Что такое? Что произошло?

Не в силах произнести ни слова, Лейси лишь молча покачала головой. Огромный шмель лениво пролетел мимо. Лейси увернулась от него, и прядь ее волос коснулась лица Льюиса. Он поднял руку, запутался пальцами в шелковистых волнах, а потом, заглянув в ее круглые, изумленные глаза, повторил низким, прерывистым голосом ее имя и склонился над ней.

Лейси зачарованно ждала, не в состоянии ни вырваться из кольца его рук, ни оторвать взгляда от его рта.

И лишь когда он наконец прильнул к ее губам, она закрыла глаза, всем телом задрожав от сладкого ожидания.

Его ладонь коснулась ее щеки, пальцы погладили нежную кожу, а потом скользнули в волосы и легли на затылок, придерживая голову.

От его кожи веяло мускусным, мужским ароматом, от которого истома и желание разливались по телу, заставляя ее сильнее прижиматься к нему.

– Лейси.

Звук его голоса пронизал ее с головы до ног. Он не нуждался в объяснении, его смысл был так же прозрачен, как смысл яростного напряжения в его теле.

Она возбуждает его, и он ее хочет. Лейси ликовала, понимая, что он отвечает на ее желание таким же желанием.

– Я так хочу тебя, – услышала она его задыхающийся шепот. – Боже, как я хочу тебя.

Он все еще целовал ее, и она приоткрыла губы, теснее прижалась к нему, скользнула ладонями под пиджак. Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди, а поцелуй все длился, и его нежность постепенно таяла, уступая место чему-то более требовательному и чувственному.

И Лейси, отдаваясь во власть этой нарастающей интимности, знала: именно она – причина того огня, что разгорается между ними.

Рассудок протестовал, но чувства ничего не хотели знать. Чувства ничего не хотели слышать, кроме прерывистого от страсти дыхания Льюиса, кроме мягкого шелеста ладоней на ее теле.

Их окружал густой вечерний аромат цветущих роз и зелени. Дождей не было всю неделю, и земля была сухой и теплой. Лейси ощутила это тепло и свежий, чистый запах высокой травы под деревьями, куда увлек ее Льюис. Она смахнула с лица травинку и потянулась снова к нему, мечтая о продолжении поцелуя.

Он колебался; его ладони обнимали ее лицо, пальцы нежно поглаживали щеки, а в глазах она увидела вопрос, который он пока еще не задал вслух. Ее сердце затрепетало. Сотни, нет, тысячи причин запрещали ей то, что сейчас происходило. Но ни одна из них не имела значения.

Лейси подняла руки и провела по его плечам, с которых он уже скинул пиджак.

Она не сводила глаз с его лица, на котором сейчас отражались все чувства, которые она в нем возбуждала, и у нее закружилась голова – неужели в ее силах вызвать в нем такое вожделение!

– Здравый смысл говорит мне, что нам не нужно этого делать, – хрипло произнес он, склоняясь над ней. – Но сейчас я больше всего на свете хочу быть с тобой. Ты помнишь, как мы любили друг друга раньше?

Помнит ли она?.. Ее глаза расширились и потемнели от желания, а руки на его плечах задрожали.

– Сколько раз мне снилось, что я обнимаю тебя.

Он склонился над ней, расстегивая длинный ряд крошечных пуговок на ее блузке, открывая ее тело вечернему солнцу и ласке своих рук и губ.

Лейси сотрясала безумная дрожь. Она стиснула зубы, пытаясь справиться с эмоциями. Прикосновение его губ было таким знакомым… таким нежным… таким обожающим.

Она вскинула руки, в горячечном порыве сжала его голову, а он накрыл ладонями ее обнаженные груди, тронул губами согретую солнцем кожу.

– Ты так прекрасна… так совершенна.

От тихих восхищенных слов у нее сдавило горло, а сердце обожгло мучительной горечью. Юность ее давно прошла, и за долгие годы она почти не обращала внимания на свое тело, но сейчас вдруг испугалась, осознав физическую разницу между двадцатилетней девушкой и женщиной тридцати восьми лет. Но ведь и тело Льюиса изменилось – а ей кажется, что оно стало еще красивее.

Он поцеловал ложбинку между ее грудями, а потом прикоснулся губами к холмику груди таким осторожным, таким нежным поцелуем, как будто боялся причинить ей боль.

Когда он отстранился и бережно прикрыл обнаженную грудь блузкой, глаза ее, должно быть, выдали ее чувства, потому что в ответ его взгляд изменился, потемнел, и он глухо объяснил:

– Нет, это не потому, что я не хочу. Я боюсь… боюсь, что, ощутив тебя, я… Я боюсь потерять контроль над собой… сделать тебе больно… накинуться на тебя… Я так долго, так долго мечтал об этом… хотел… жаждал… – Он увидел, что она плачет, и замолчал, а потом отрывисто бросил: – Что такое… что я сказал?.. Если ты хочешь, чтобы я остановился…