— Скоро ещё? — спросил он после долгого молчания.

— Где-то час, — прошептала девушка.

Конь летел на крыльях ночи, уносясь вдаль, и они всё приближались к страшной развязке.

Но развязка на самом деле уже произошла в душе Эдика. Пелена спала, и он видел мир чёрным и мрачным, пропитанным мерзостью своекорыстия, грязью самодурства и слизью страха. Мир, которому не нужен герой, мир, который боится героя, потому, что он разрушает его корыстные планы. Мир, которому ничего не надо кроме богатства.

Мелочный, грубый мир.

И об этом мире он когда-то мечтал. Мечтал быть светлым рыцарем, героем. Он думал, что здесь его подвиги оценят и поймут. Что это именно тот мир, который нужен. Мир для героя. Мир, где он станет героем только по факту существования в нём. Но как же он ошибался.

Люди везде одинаковы.

Тёмная ночь проносилась мимо Эдика, погружённого в оцепенение, вызванное сотрясением внутреннего мира. После услышанного там произошла катастрофа планетарного масштаба. Лишивший его всего брат уже не казался абсолютным злом. А вера в ярла и Юхо полностью исчезли. Эдик был ошеломлён. Дождь прекратился, но он не заметил этого, и вообще не мог ни о чём думать, кроме как о том, в каком ужасном положении он оказался.

«Получается, что мне даже не стоит возвращаться назад — думал Эдик. — Если я вернусь назад и мне удастся доказать, что я Эдик де Тюк на меня опять начнёт охоту император. Опять дрожать от страха в ожидании убийц, опять бояться, опять жить в постоянном страхе! Когда же всё это кончиться?»

Всё казалось бес толку. Он никаким образом не может вернуться как Эдик де Тюк. Конечно, он может доказать что он брат Эдика — Эрик. Осталось создать доказательство. Мальчик решил, что обдумает этот вариант, когда спасётся. А он уже решил спасаться. Поскольку становиться членом братства тьмы Эдик не собирался. Его отпугивало то, что ему придётся постоянно рисковать без какой-либо славы. Впрочем, слава была и у наёмных убийц, а вот обожание народа — нет. А без этого Эдик не хотел подвергать себя таким серьёзным опасностям. Да и он вообще не хотел подвергать себя никаким опасностям.

По этому он решил бежать при первой возможности.

В тюрьме замка барона Цейнхагнера сырую темноту разгонял факел толстого надсмотрщика, проходящего между пустых камер.

Из-за решетки на него посмотрела сидящая на коленях Брумгильда, её пышная грудь виднелась через расстёгнутую куртку.

— Не хочешь отсосу? — облизав губы, она посмотрела на тюремщика.

— Мне не велено вас выпускать! — сказал он, сглотнув.

— А ты просунь его сюда.

Толстяк засунул факел в держатель и принялся развязывать штаны.

— Небось, жена совсем не даёт? — облизала губы ведьма.

— Да, старая кошёлка. Совсем осучилась, — пробормотал тюремщик. — Только денег дай, дай и дай. Больше ничего не надо! Если бы не горничная, то совсем бы не куда было малыша пристроить.

 Достав свой инструмент, уже принявший боевую готовность, он просунул его между отслоившихся ржавчиной полосок решетки.

Брумгильда, сев поближе, принялась поглаживать почти не видимый в темноте член.

— Наконец-то! — застонал тюремщик.

Когда член затвердел ещё сильнее, то она, сжав его, резанула об ржавые края решетки. Истекая кровью, мужик закричал, отпрянув назад. Стукнувшись спиной о решетку напротив, он почувствовал, как его кто-то схватил за шею.

Это была Нэтси. Она сдавила сильными руками его шею. Послышался хруст, и труп толстяка осел на грязный.

— Я видела у него ключ от кандалов! — прошипела Брумгильда. — Быстрее!

Просунув обе руки в кандалах между полосками решетки, Нэтси сняла с пояса ключи и бросила их подруге. Та поймала связку и сняла противомагические кандалы. Встав с пола, Брумгильда приложила руку к встроенному в решетку замку. Из раскрытой ладони полился свет, соединённый с тьмой, и замок раскрошился ржавчиной. Ведьма открыла ржавую решетку и побежала по коридору к доске с ключами от камер.

— На, возьми! — она протянула подруге ключи от кандалов, а пока та снимала их, открыла решетку её камеры.

— Надо найти золото! — прошептала Нэтси.

— Пошли! — кралась по коридору ведьма. Прихватив факел, подруги направились к дверям на лестницу.

А в это время все служанки особняка древнего рода видели сны, где сир Эдик де Тюк флиртовал с ними, склоняя к интимной близости. Они отпирались лишь только для приличия, но потом с удовольствием прыгнули с ним в кровать. Лишь одной Ульрике совершенно не спалось. Она бродила по длинным коридорам особняка.

— Бесполезно, Эдик де Тюк уже мёртв, — сказала она сама себе и пошла в спальню.

Замок барона Цейнхагнера выглядывал из темноты длинной стеной. Старой, разваливающий, помнящий лучшие времена, окружавший стоящий в отдалении от деревень и трактиров древний замок. Ощетинившись парапетами, он смотрел на мир, оставаясь в стороне от его дел. Они его не касались и не интересовали, всё что он мог — это поглощать плоды бесконечного труда людей, собирая ценности за своими стенами. Он был такой же, как и его хозяин, живущий в чреве главного здания.

Последнее время скупой барон рассорился со всеми соседями и почти не покидал замок. Кирпичная стена защищала его от внешнего мира, за ней он прятался и чувствовал себя в безопасности.

И в эту безлунную ночь, на стенах его замка царила непроглядная темнота. Лишь только свет в караульной башне одиноко тонул в её безбрежном океане. А за стенами шла просека, и дорога от ворот миновав луговые травы вокруг замка, уходила в чёрный лес. Оттуда вылетел чёрный конь с двумя всадниками. Перейдя с тяжёлого бега на шаг, он направился к старой стене.

Эдик дрожал, разглядывая очертания замка. Глаза уже привыкли в к темноте и он хорошо различил его главные контуры. Мальчик понимал — настал его звёздный час. Сейчас решиться его жизнь, он либо умрёт, либо убьёт совершенно невинное существо. А поскольку он не может умереть, то он определённо убьёт. Он мальчик больше решил не думать об этом. Да и было не время.

Конь подъехал ещё ближе к стене.

Эдик замер, думая о том, как можно сбежать.

— Приехали! — произнесла Джейн. Призрачный скакун растворился под ними.

Эдик полетел на пожухлую траву, сумев приземлиться на ноги. Зазвенело упавшее на землю золото.

— Не вздумай убегать или шуметь, — прошептала Джейн, схватив его за плечо. — Я очень хорошо вижу в темноте и превосходно метаю клинки. Убью мгновенно!

Он кивнул.

В животе Эдика что-то перевернулось. Желание проверять правдивость слов девчонки у него не было. Он предпочёл бы очутиться сейчас рядом с тролем, только не с ней. Сейчас он понял, что братство тьмы действительно стоит опасаться. До этого он так нагло и так открыто жил, что теперь понял, как неосторожно он поступал. Если бы им просто нужно было убить его, то они могли это сделать когда угодно.

Он боялся, что его зарежут на улице, но теперь понимал, что дома он был не в большей безопасности. Эдик понял, что раньше ничего не видел дальше собственного носа. Да у него и не было времени, чтобы что-то понять положение дел в этом мире. Он знал его только исключительно по игре. А реальность разительно отличалась от игры. Она обладала той сложность и той глубиной, на которую не была способна ни одна игра.

Эдик тяжело дышал. От мысли, что сейчас придётся лезть в замок, битком набитый солдатами, его пробирал холодный пот.

Джейн забросила мешки с золотом в ближайший куст и побежала к закрытым воротам.