Когда Диана проходила из кухни с чашкой кофе, оставив Пудля заканчивать свой поздний завтрак, она в своей ярко-желтой блузе и пестрых лосинах была похожа на ослепительный всплеск красок на блеклом фоне.

Девушка опустилась в удобное кресло-качалку, располагающее к отдыху и позволяющее снять физическое напряжение, и принялась за крепкий черный кофе.

Диана без помех прилетела сегодня рано утром из Парижа, мало кто из пассажиров узнал в высокой женщине с тугим пучком волос на затылке, в белом деловом костюме и белой блузке под жакетом обаятельную манекенщицу по имени Диана Бьюти. Ей только этого и нужно было.

Она обожала свою работу и не кривила душой перед Риком Фалконом, сказав ему, что бросит ее, если она перестанет приносить ей удовлетворение. Получаешь такую радость, когда чувствуешь, что нравишься многим людям, что их восхищает, как выглядит на тебе одежда. Это была профессиональная сторона ее дела, и она воспринимала ее как Диана Бьюти, но как Диана Лэмб она не позволяла вторгаться в свою частную жизнь.

Однако, если даже кто-то и узнал ее в то раннее утро, он не рискнул обратиться к ней.

Голова девушки раскалывалась от боли уже задолго до того, как она добралась до аэропорта. Она не сомкнула глаз всю ночь из-за чрезмерного напряжения, тяжелых воспоминаний, не дающих ей хоть немного расслабиться и задремать. Присутствие Рика Фалкона в Париже сильно встревожило ее. Поэтому она упаковала вещи и покинула отель задолго до отлета самолета и сидела в аэропорту, беспрестанно оглядываясь, как бы Рик Фалкон не догадался, что она удрала, и не последовал за ней!

Он, конечно, не мог предусмотреть ее хитрости, но ко времени, когда Диана взошла на борт самолета, отправлявшегося рейсом на Хитроу, ее напряжение достигло такого предела, что она вздрогнула, когда стюардесса бесшумно подошла к ней сзади и предложила чего-нибудь выпить.

Растянувшись с закрытыми глазами в кресле, придерживая пустую чашечку из-под кофе, она поняла, что впервые за двенадцать часов позволила себе расслабиться. Со времени встречи с Риком Фалконом. Она могла позволить себе даже… даже вздремнуть…

Громкий звонок в дверь исторг из ее души стон протеста — на большее у нее не хватило сил.

Девушка, конечно, знала, кто это. Кристофер хотел поехать вместе с ней в Париж на прошлой неделе, но был отослан отцом по делам фирмы в Америку, что, как теперь стало ясно Диане, не было случайностью. Объяснив Кристоферу, как занята она будет в показе мод, слишком занята, чтобы общаться с ним, она убедила его выполнить поручение отца, что он сделал с явным нежеланием; его ответом на разлуку и были красные розы, которые она получала каждый день.

Но Крис должен был вернуться в Англию сегодня и непременно прийти сразу к ней, чтобы сделать ей очередное предложение выйти за него замуж.

Она искренне привязалась к Крису, вопреки своему предубеждению, сложившемуся задолго до знакомства с ним, что единственный сын Рика Фалкона был для нее таким же врагом, как и его отец. Но Крис совсем не был похож на отца. Он обладал легким характером и унаследовал от своей матери, американки по происхождению, обаяние, светлые волосы и стройность. Но, даже невзирая на это, Диана и не думала выходить за него замуж!

— Грей мое место, Пудль, — устало вздохнула девушка, поднимаясь, чтобы открыть входную дверь, и кот сразу занял ее место на теплой подушке.

Усталая улыбка застыла у нее на губах, когда она, открыв дверь, увидела не Криса, а его отца.

В его серых глазах светилась самодовольная насмешка, когда он увидел ее изумление, которое она была не в силах скрыть, и презрительно ухмыльнулся.

— Завтрак. — Он приподнял бумажный пакет, который держал в руке. — Я пообещал, что мы позавтракаем вместе.

Фалкон решительно прошел мимо остолбеневшей девушки в квартиру, легко найдя дорогу на ее просторную кухню, вероятно, по доносившемуся из нее запаху кофе. И уже через несколько секунд оттуда донесся его веселый свист, сопровождаемый звуком развертываемой бумаги, когда он доставал содержимое из пакета.

Она явно недооценила его, поняла наконец Диана. Обнаружив, что она покинула отель, он следовал за ней до аэропорта и затем до самого Лондона!

Ей следовало быть более предусмотрительной, ругала она себя. Кто лучше ее мог знать, насколько неразборчив в средствах при достижении своей цели был этот человек.

Когда она пришла на кухню, он уже достал слоеные булочки и разложил по вазам и тарелкам сладкое и фрукты, так что получился настоящий французский завтрак! Этот человек ничего не делал наполовину, поняла Диана: он обещал ей, что будет завтракать вместе с ней, и вот перед ней был настоящий континентальный завтрак. Он, вероятно, был доставлен из Франции. Крис рассказывал ей, что его отец летал по всему свету на собственном самолете и вполне мог захватить с собой завтрак сегодня утром из Парижа!

— Ах да, кофе. — Он взял кофейник с приготовленным Дианой кофе и налил себе и ей. — Вкусный, — одобрил он, сделав глоток.

Диана не могла вымолвить ни слова. Эта квартира с простым убранством была ее личным маленьким раем. А этот человек ворвался сюда как хозяин: он не нуждался в приглашении!

— Выпейте кофе, — предложил он, поскольку ее чашка оставалась нетронутой на мраморной поверхности кухонного стола. — И мы отнесем еду в гостиную. — Легко балансируя, он понес тарелки в своих огромных ручищах. — Я мимоходом бросил взгляд на эту комнату и хочу разглядеть ее получше. — Рик уверенно вышел из кухни, разговаривая скорее сам с собой, чем с Дианой.

И снова, будто завороженная, Диана последовала за ним, как если бы ее влекла за собой мощная волна прибоя.

Сегодня Фалкон был одет во все черное.

На нем была свободная рубашка с короткими рукавами и узкие черные брюки, почти облегающие его длинные и крепкие ноги. Он выглядел на свои тридцать девять лет: на его лице уже появились морщины, — и тем не менее обладал опасным для женщин магнетизмом, который делал его возраст несущественным.

— Пудль… — выдавила из себя Диана, когда Рик поставил тарелки с едой прямо на ковер перед креслами.

Он удивленно взглянул на нее.

— Не понял.

— Кот, — раздраженно пояснила она, чувствуя, что с ней обращаются как с психически неполноценным человеком, действия которого вполне соответствуют диагнозу.

Его повторное неожиданное появление сразило ее наповал, и это было единственным оправданием отсутствия протеста с ее стороны на его бесцеремонные поступки. Хотя Диана была далеко не слабовольным человеком, только сейчас, лицом к лицу с Риком Фалконом, она поняла, что тот, кто имеет с ним дело, должен обладать железным характером. И сейчас она еще не пришла в себя, тщетно попытавшись объяснить, как зовут кота, развалившегося в одном из кресел.

Рик Фалкон проигнорировал ее попытку поговорить о коте. Может быть, он не любил кошек или у него была на них аллергия? Вовсе нет. Он любил этих животных, одобрял их независимый характер. Люди могли лишь тешить себя мыслью, что являются их хозяевами. К тому же они очень умны. Ему не нравилось, когда женщин называли кисками, — никогда еще он не встречал ни одной женщины, обладающей такой же таинственной отчужденностью. Нет, решительно никогда!

И тем не менее…

Рик внимательно разглядывал Диану, стоящую поблизости. Чтобы узнать о ней как можно больше, поняв, что Диана покинула утром Париж, не повидавшись с ним, Фалкон вызвал своего помощника Поля и поручил ему собрать всю возможную информацию о манекенщице по имени Диана Бьюти и представить ему в Лондоне.

У Поля были для него готовы два файла: один — с информацией о профессиональной деятельности манекенщицы, именуемой Дианой Бьюти, а другой — о личной жизни Дианы Лэмб.

Краткость последнего изумила Рика: текст уместился бы на трех машинописных листах, зато ее профессиональная деятельность описывалась во всех подробностях, с фотографиями и газетными вырезками — сразу и не прочтешь! Первый файл содержал сотни, нет — тысячи фотографий неповторимой и прелестной манекенщицы, умевшей демонстрировать все. Нет, конечно, не в прямом смысле. Красавица Диана Бьюти не относилась к такому сорту моделей, но тем не менее Рик видел все совершенство линий ее загорелого тела, когда она была в очень открытом купальнике; в своей полуобнаженности она оставалась дразнящей и мучительно недосягаемой. Такие пикантные фотографии казались ему гораздо более соблазнительными, чем ню.