Мэндж не раз предупреждали, что от Джеймса Райана добра не жди. И вот теперь он сбил ее, когда она ехала на велосипеде. В деревне его считали сорвиголовой. Все в один голос утверждали, что он плохо кончит. Когда Джеймс вернулся в деревню после таинственного восьмилетнего отсутствия, девчонки умирали от любопытства, старались выследить его или попасться ему на глаза. Но их родители были начеку и, как могли, запугивали дурочек зловещим образом необузданного Джеймса.

Отец Мэндж пришел в ужас от известия, что его дочь познакомилась с этим сумасбродом.

— У тебя не может быть с ним ничего общего! — раздраженно сказал ей отец, снимая очки и откладывая в сторону газету. — Джеймс Райан тут чужой. Он не задержится надолго в нашей деревне. Ему она не по нутру.

Но Мэндж трудно было поверить всему, что говорили о Джеймсе Райане. Этот парень был не похож ни на одного из тех, кого она знала в Грэнтоне. В нем было что-то особенное, удивительное и непредсказуемое. Он обладал внутренней силой, все рядом с ним казались скучными и обыденными. Мэндж неосознанно влекло к нему. Но встречи не получалось.

В тот день он обогнал ее велосипед, задев его, кстати, не очень сильно, но Мэндж все нее не справилась с управлением, съехала с обочины и свалилась на траву. Она не сразу поняла, кто это на нее наехал, и разозлилась, но когда увидела Джеймса, сердце забилось как бешеное. А от прикосновения его руки, когда он помог ей встать, внутри все задрожало. Мэндж испугалась этих чувств. Нет, она не собиралась иметь ничего общего с Джеймсом Райаном. Она разумная девочка, а разумные девочки не делают глупостей и не связываются с парнями, у которых такие красивые искрящиеся голубые глаза и такая сногсшибательная улыбка…

Много лет спустя, Мэндж размышляла, как бы сложилась ее жизнь, если бы тогда не опоздал автобус и она бы не помчалась на велосипеде. Но все случилось именно так, как случилось.

Она стояла перед Джеймсом под моросящим дождем, и он предлагал ей поехать в Келресс вместе, раз им в одну сторону. И тогда Мэндж гордо приняла вызов и забралась в его машину. А если Джеймс думает, что она поддастся его чарам, то он глубоко ошибается.

Они ехали очень быстро, он уверенно вел машину. Мэндж сидела напряженно, держась руками за сиденье. Беспокойство и волнение не покидали ее. Джеймс следил за дорогой, но время от времени бросал на нее пытливый, насмешливый взгляд.

— Я слышал, ты примерная девочка, — сказал он вдруг. — Это так?

— Зависит от того, что ты имеешь в виду, — не сразу нашлась Мэндж.

— Ну как же! Все только и говорят, какая милая и хорошая Мэндж Сэнд. Мэнди присматривает за братом, Мэнди так добра к старушкам. Мэнди никогда не доставляет отцу беспокойства! Не может быть, чтобы ты действительно была такая благоразумная.

— А что в этом плохого?

— Ничего, — усмехнулся Джеймс. — Ничего, если ты в возрасте. Но ведь ты молода, правда?

Он снова взглянул на нее. От этого взгляда у нее мурашки побежали по спине.

— Ты была совсем ребенком, когда я уехал. Иначе я бы заметил тебя тогда. Значит, тебе сейчас не больше восемнадцати. Так?

— Девятнадцать, — поправила Мэндж тихо.

— Такая взрослая? — со смехом воскликнул Джеймс.

Мэндж не нравилось, что он смеется над ней. Видите ли, считает ее маленькой! А самому-то, наверное, где-то лет двадцать пять — двадцать шесть. А держится как взрослый, опытный мужчина.

— Слушай, но ведь в твои годы рановато быть благоразумной. Это скучно. Тебя надо научить, как веселиться.

— С чего ты взял, что я не умею веселиться? — парировала Мэндж.

— А ты умеешь? Да? — снова сарказм в голосе.

— Да.

— Хорошо. Поехали к морю и посмотрим, светит ли там солнце.

Мэндж поразилась.

— Как, прямо сейчас?

— Конечно. А что?

— Я… Я не могу. Мне надо пойти по магазинам, сделать покупки.

— Мы купим все на обратном пути. — Но я не могу исчезнуть на целый день. Меня будут искать.

— Позвони, скажи, что ты встретила подругу и опоздаешь, — настаивал Джеймс. — А может, ты свои развлечения планируешь за неделю вперед? Да еще оговариваешь детали с папочкой?

Не надо было ей тогда слушать его. Надо было не обращать внимания на его подначки, плюнуть на то, что он думал о ней, не доказывать обратное. Надо было выйти у ближайшего магазина. А она вместо этого позволила увезти себя к морю. А там, оказалось, действительно светило солнце!

Вот так все началось.

Отогнав воспоминания, Мэндж заторопилась. Нужно хорошенько полить розы. Несколько дней невыносимой жары совершенно высушили землю, и кусты совсем поникли. Набирая воду в лейку, Мэндж взглянула на небо и радостно улыбнулась. На горизонте показались грозовые тучи. Подул свежий ветерок. Надо же как вовремя! — подумала она. Хороший дождь был сейчас просто необходим. Вдалеке послышались раскаты грома. Но Мэндж не собиралась уходить: гроза еще далеко, а в этом саду ей всегда так хорошо. Аромат роз, предгрозовой шелест листвы, неповторимая красота цветов очаровывали ее. Мэндж очень любила бывать здесь одна, любуясь домом и садом. Только тут она могла отвлечься от всех своих тревог и забот. Глядя на всю эту красоту, совсем не хотелось думать о том, что может случиться, если она не получит контракт на реставрацию дома. Даже волнения о младшем брате Гарри, уехавшем в Южную Америку, отходили на второй план. В Грэнтоне Мэндж хотелось мечтать. Что, если бы миссис Уисдон не уехала из поместья? И если бы отец Мэндж был сейчас жив? И если бы Гарри стал другим человеком?

И наконец, что произошло бы, если бы она тогда, много лет назад, уехала с Джеймсом?

Эта неожиданная мысль поразила Мэндж. Она нечасто позволяла себе думать о Джеймсе и не упоминала о нем в разговоре ни с кем и никогда… Только в подобные минуты одиночества и усталости прошлое незаметно прокрадывалось в ее мысли, упрямо вытесняя все, чем она пыталась оградить себя от него.

Джеймс… Возможно ли вообще не думать о нем? Невозможно… но нужно! — приказала себе Мэндж и сосредоточилась на розах. Вот замечательные Бель де Крес — любимый сорт миссис Уисдон. Мэндж нагнулась и вдохнула их чарующий аромат…

— Здравствуй, Мэнди, — прозвучал чей-то голос. Мэндж застыла, склонившись над розами. Этот голос настолько напоминал Джеймса, что она чуть не приняла его за слуховую галлюцинацию, вызванную ее воспоминаниями о прошлом. Прошло десять лет с тех пор, как она слышала этот приятный и веселый голос, и девять — как она перестала надеяться услышать его вновь.

— Мэнди! — раздалось снова рядом.

Она боялась повернуться. Ведь это не может быть Джеймс! И если сейчас оглянуться, иллюзия исчезнет и останется острая боль воспоминаний, которую она долго и тщетно пытается заглушить. Мэндж все же поставила лейку и медленно обернулась.

Там, на дорожке, стоял Джеймс Райан. Человек, который когда-то ворвался в ее жизнь, перевернул все с ног на голову, научил ее любить, радоваться и умирать от счастья в его объятиях. Человек, чья улыбка покорила ее на всю жизнь и снилась ей по ночам. Человек, который оставил ее десять лет назад холодным сентябрьским днем… Как он мог оказаться здесь в заброшенном саду, да еще улыбаться так, будто не было долгих лет разлуки?

Мэндж даже прищурилась, думая, что все это — игра ее воображения. Но Джеймс не исчез. Это был он — живой и реальный, такой же, как всегда: те же веселые искорки в голубых глазах, та же усмешка на губах, тот же бодрый вид.

— Мэнди, ты помнишь меня? — спросил он.

Помнит ли она его? Да могла ли она забыть свою первую и единственную любовь? Ей бы хотелось забыть! Но это было сильнее ее самой. И теперь он тут, рядом… Чувства ее перепутались: замешательство, страх, отчаяние и радость. Она не понимала еще, хорошо это или плохо, что Джеймс появился.