— Почти все женщины, которых я встречал, — ответил он, небрежно играя бумажником, — предъявляли свои требования. У некоторых были весьма скромные желания: их устраивали вечеринки, цветы, обеды в дорогих ресторанах. Другие с аппетитом акул требовали бриллианты, валюту.

— Вы ведь все это… несерьезно?

— Ну почему же? — Он снисходительно усмехнулся.

— В таком случае, — сказала Джейн, открывая дверцу, — меня вам купить не удастся. Я не прикоснусь к вашим мерзким деньгам! Мне стыдно, что вы так плохо думаете о людях, Билл. Вы достойны жалости, мистер Форстер, австралийский банкир!

— Не надо жалеть меня! Я по натуре борец. И не отступлю от своего замысла, как бы вы ни клеймили меня. А на вашу роль я найду более сговорчивых претенденток и с меньшим гонором.

— Не обманывайте себя, Билл. Вам нужна женщина, которая любила бы вас не за деньги, а за то, какой вы есть.

— Таких бескорыстных особ просто не бывает, — последовал циничный ответ.

— Неужели?.. — Джейн запнулась. — Ни одна женщина на свете не сможет сравниться с вашей покойной женой?

— Моя жена тут ни при чем! — Он взглянул на часы. — Вам пора на работу. — Билл грустно смотрел ей в глаза. — Джейн, я знаю, что требую от вас слишком многого. Но… поедем с нами в Италию. Прошу вас. — Невозможно было сопротивляться его молящему взгляду и печальному голосу. — Озеро Комо — волшебно, особенно в это время года.

— Я…

— Ради Барби.

Он знал ее слабое место.

— Если я и соглашусь, то только ради Барби. Но я еще подумаю и отвечу вам завтра, — сказала она, хотя уже знала ответ. В глазах Билла светилась надежда.

Первым выйдя из машины, Билл протянул ей руку.

— Согласитесь вы или откажетесь, Джейн… — промолвил он, уверенный, что она согласится, — я прошу вас почаще бывать у нас. На следующей неделе вам не надо будет ходить на работу в больницу, и вы сможете проводить с нами вечера. А днем у вас будет время собрать все необходимое для путешествия.

Девушка смущенно молчала.

— Я полагаюсь на вас, Джейн. Нам нужна ваша помощь. И, пожалуйста, не покупайте новой одежды для поездки. — Она с недоумением воззрилась на него. — Мы пройдемся по магазинам в Милане. Проведем там один день, перед тем как ехать на Комо. Вашим гардеробом займусь я.

Чтобы быть уверенным, что она выглядит достойно для невесты Билла Форстера. Опять он задел ее самолюбие. Принимаю ваш вызов, сэр. Для вас это деловое соглашение, а для меня прозаическая сделка, только не с совестью!

— Естественно. — В ее голосе прозвучала ирония. — Но по возвращении вы все заберете обратно. Мне эти платья больше не понадобятся, а ваши благородные подруги будут рады избавить вас от лишних вещей.

— Если вы настаивайте, Джейн… я покоряюсь. Мы вылетаем в следующую пятницу, через неделю. Вам хватит времени, чтобы уладить свои дела?

— Если я соглашусь, то, думаю, хватит.

Пусть немного помучается. Он это заслужил!

Девушка направилась к двери.

— Джейн!

Мисс Уилсон остановилась, гадая, что еще ему нужно.

— Подумайте о моем предложении. — Билл помахал бумажником. — Оно остается в силе. Я позвоню вам утром.

Джейн проводила глазами отъезжающую машину. Он все еще считает, что бесплатной поездки и итальянского гардероба будет недостаточно! Почему же у него такое низкое мнение о бедных женщинах? Может быть, они принесли ему много страданий и боли?

Джейн не заметила, как пролетела неделя. После того как она ответила Биллу, что поедет и что делает это только ради Барби, ей предстояло рассказать обо всем матери.

— Ты едешь в Италию? С Биллом Форстером? С тем самым знаменитым миллионером? — Лора Уилсон сомневалась, верить ли такому неслыханному счастью.

Но Джейн объяснила матери, что это обычная работа, что она едет с семьей Форстеров как медсестра, чтобы присматривать за Барби — дочерью Билла Форстера, а когда вернется домой, то все останется по-прежнему.

— Ты становишься настоящей деловой женщиной, Джейн. И я не могу понять, зачем ты согласилась работать медсестрой с докторами на вызовах. Это же такая глушь, вдали от всякой цивилизации. Как у тебя сложится жизнь? Ты никого из интересных мужчин там не встретишь. А я буду лишена возможности видеть свою дочь! Только изредка.

— Не сгущай краски, мам. У меня же будут выходные, — успокаивала Джейн Лору Уилсон. Она любила свою мать, но могла выносить ее общество в малых дозах. Если же проводила с ней много времени, суматошная женщина не давала ни минуты покоя, засыпая разнообразными вопросами и жалобами, как любая мать, не избалованная вниманием дочери. — Я просто жду не дождусь, чтобы поехать туда, — заверила дочь. — И, конечно, я буду встречаться с коллегами, мам. Это обогатит мои знания. Я смогу вырасти как профессионал. Помогать страдающим людям — мое предназначение.

— Тебе ведь уже двадцать шесть, Джейн. Пора задуматься о замужестве, о семье.

Господи! Неужели она забыла об истории с Дэвидом!

Родная мать, как никто другой, должна была проявить особый такт, затрагивая тему личной жизни Джейн. Но она была в совершенном неведении, не понимала, что замужество и материнство были бы трагической ошибкой для дочери. Девушка предпочитала не жаловаться на судьбу, не огорчать миссис Уилсон. Когда заходила речь об интимной жизни, она старалась казаться безмятежной и уверяла мать, что замужество и семья — совсем не то, о чем мечтает, и горячо уверяла, что профессия медсестры создана для нее. Даже себя ей удалось убедить в этом. Подавляя тоску по собственному очагу, мужу и детям, она искала утешения в заботе о чужих малышах. Джейн была по-своему счастлива. По-своему…

— Мам, ты же знаешь, что я человек не домашнего склада. Я не хочу выходить замуж. Работа нот мое призвание. Тебе давно пора смириться с моим выбором.

— Но, дорогая…

— Мам, я опаздываю. Мне еще надо кое-что купить, а потом я ужинаю у Форстера. Прощай, дорогая!

В среду Джейн чуть все не испортила, решив наставить Билла на путь истинный, и винить кроме себя ей было некого.

Она почитала Барби перед сном, поцеловала ее, пожелала спокойной ночи, уступив место Биллу Форстеру. В дверях она задержалась, смотря, как заботливо отец подвертывает дочери одеяло, нежно целует ее, чуть касаясь маленького ротика.

Когда они вышли из детской, Билл удивленно взглянул на Джейн.

— Что случилось? Почему вы на меня так странно смотрите?

Властно сжав ее локоть, он провел мисс Уилсон в очаровательную белую гостиную.

— Вы думаете о чем-то серьезном, Джейн? О чем же?

— Билл… — Она не решалась начать.

— Я вас слушаю!

— Билл, я знаю, вы любите свою дочь. И трогательно проявляете свою любовь к ней. Вечером вы спрашиваете, как она провела день, и следите, чтобы у нее всегда была игрушка, которую она сможет обнять ночью, вы поправляете ей одеяло и целуете на ночь. Но, Билл… ребенку нужно гораздо больше.

— Больше? — Его глаза потемнели. — Если вы говорите о маме…

— Нет! Я совсем не… Конечно, было бы чудесно, если бы у Барби была мама… и братья, и сестры. Но я не говорю о будущем, я думаю о настоящем. О том, что ей нужно сейчас.

— И что же ей нужно сейчас? — спросил он насмешливо.

Билл не сомневается, что дает своей дочери все, что может хотеть ребенок: балует ее, дарит игрушки, но он упускает из виду многое другое, более важное, нравственную заботу — воспитание души ребенка.

— Я думаю, Барби была бы счастлива, если бы время от времени вы сажали ее к себе на колени, обнимали, целовали, не только когда она ложится спать. Как мама. И если бы вам удалось добиться от нее, чтобы она обнимала вас, как обнимает… Лупоглазика.

Наступила тревожная тишина, которую нарушил Билл.

— Она очень привязалась к этой игрушке. Я никогда не видел, чтобы девочка так обнимала хоть одну куклу из тех, которые подарил я, — удивлялся отец.

— Возможно, их не так приятно обнимать, как Лупоглазика. А может быть, она его больше любит. Я ведь сказала ей, что зверушке нужна ласка. Думаю, ее тоже надо обнимать чаще, Билл.