Его глаза горели бешеным огнем. От страха бедняжка отступила. Конечно, он выполнит свою угрозу: подхватит ее, как бы она ни вырывалась и ни кричала, положит себе на плечо и, если надо, пронесет по всей Принцесс-стрит.

Глубоко вздохнув, Шона смерила его холодным презрительным взглядом.

— Грубый мужлан. Ты считаешь, что справился со мной?

— По крайней мере это честнее, — ответил он, — чем твое желание прельстить меня исключительно из благодарности. Однако сейчас мне наплевать на все. — Дирк взял ее за руку. — Пошли. И, пожалуйста, не…

Шона снова вырвалась.

— Ты опять оскорбляешь меня! — возразила она со слезами в голосе. — Хватит! Неужели ты думаешь, я из тех, кто ложится с мужчиной в постель исключительно из благодарности? Кто же тогда я, по-твоему? — Девушка сжала губы и презрительно посмотрела на него. — Какой же ты бесчувственный чурбан, если мне приходится объяснять тебе такие вещи? Я согласилась провести с тобой ночь, потому что хотела этого, черт тебя возьми. — Она отвернулась. — А ты убил во мне все желание. Похоже, я была права, думая о тебе самое плохое! Под твоими шутками и очаровательной опекой скрывается все тот же Дирк Макалистер, который снова старается выставить меня на посмешище, сделать из меня дуру.

— Так почему же у тебя была кислая мина на лице, когда мы приехали в отель? — резко спросил он. — У миссис Росс, когда она гладит белье, в глазах обычно больше радости. В тот день на Пара Море ты не была такой апатичной и равнодушной.

Шона поняла, куда он клонит, и покраснела.

— Боже, ведь это было пять лет назад! Ты сделал свои выводы только потому, что я не захотела расхаживать голой по номеру?

— А почему бы и нет, — настаивал Дирк. — В твоем теле нет изъянов, чтобы его скрывать. Однажды ты доказала мне это, помнишь?

Она проглотила подступивший к горлу комок. До нее только сейчас дошло.

— И это все, Дирк? Только потому что я не… Ты подумал, что… — Она потрясла головой. — Слушай, — устало продолжила она, — когда мы с тобой в первый раз… тогда мне было всего двадцать лет. Я… у меня совсем не было страха. Ты показался мне… принцем из красивой, волшебной сказки. Я полностью отдалась тебе, глупая маленькая девчонка, впервые захотевшая попробовать вкус жизни.

На этот раз, когда он обнял ее, она не оттолкнула его, но теперь Дирк неожиданно растерялся.

— Шона… Ты… ты… боишься меня?

— Да, совсем немножко, — кивнула она. — Но, если честно, я больше боюсь себя. Мне не надо было соглашаться, но я… у меня не хватило сил отказаться. Я совсем не знаю, как ты прожил эти пять лет, но я никому не позволяла дотронуться до себя. — От волнения Шона закусила губу и, помолчав, продолжила: — Я… я ненавидела тебя все эти годы, но… но все еще…

— Но все еще — что? — спросил он, словно вымаливая ответ.

— Ничего. Думай, что тебе хочется, — ответила она, опуская глаза.

Он тепло и нежно обнял ее и достал из кармана ключи от «лендровера».

— Они тебе еще нужны? — спокойно спросил он. — Или мы отважимся сделать еще одну попытку?

Она взяла ключи и бросила их в сумочку.

— Как насчет Гильберта и Саливана?..

Не успела она закончить свою фразу, как он достал из кармана билеты и с улыбкой порвал их.

— Думаю, они нам не понадобятся…

Ее разбудил шум улицы. Она лениво открыла глаза и зевнула. Дирк, лежавший рядом, постоянно ворочался, но его дыхание было ровным и спокойным. Она лениво и сонно обняла его и прижалась к нему, потом ласково провела пальцем по его груди вниз, потом по его животу и остановилась, решив, что было бы не совсем честно будить его в такую рань. Этому бедняге и так досталось ночью, он заслужил отдых. Конечно, еще слишком рано. Может быть, попозже, часа через три-четыре… Лучше подождать. В сладостном предвкушении она поцеловала его в плечо.

У Шоны не было в жизни других мужчин, поэтому ей не с кем было его сравнивать, да и нужно ли? Прошлой ночью, оказавшись наконец в комнате, они устремились друг к другу, нетерпеливо и страстно желая поскорей удовлетворить давно мучивший их голод. Но силой воли Дирк сдержал себя и ее. Его руки, губы нежно и ласково дразнили ее, пока не довели до умопомрачения. Затем они слились воедино в наивысшей точке наслаждения. Насытившиеся и довольные, восхищенные и счастливые, лежали они в объятиях друг друга, радуясь ощущению разделенной близости.

А потом она пошла в душ, и на этот раз, словно желая самоутвердиться, пригласила его. Там они смеялись и брызгались, как беззаботные дети, потом вытирали друг друга полотенцем, и он, подняв ее на руки, отнес обратно в постель. Заметив, что она снова готова принять его, он выключил свет и задвинул шторы. Ей показалось, что все вокруг нее стало расплываться в нежном отблеске лунного света, и снова от его медлительных, чувственных ласк она в блаженном экстазе закрыла глаза.

Она проснулась в девять утра. Дирк повернулся к ней и сонно пробормотал:

— Розанна? Это ты?

Шона ущипнула его и промурлыкала:

— Да. Это ты, Питер?

— Какой, к черту, Питер?

Дирк открыл один глаз.

— А кто такая Розанна?

— Никогда не слышал о такой, — усмехнулся он, сел, потянулся и взглянул на нее. — Пора завтракать. Ты хочешь есть?

— Я очень, очень, очень голодная. — Ее руки призывно потянулись к нему. — И, по-моему, не только я.

Он вздохнул и застонал от удовольствия, улегся рядом с ней и прижал ее к себе.

Конечно, они опоздали на завтрак, и им пришлось довольствоваться только кофе.

— Сегодня я намерен показать тебе Эдинбург во всей красе, — сообщил он. — Или ты хотела заняться чем-то другим? Мы могли бы поехать в Глазго, если хочешь, и встретиться с твоими друзьями по университету.

Шона почесала лоб и поставила чашку.

— На самом деле сегодня я собиралась поехать домой. — Заметив, что он поджал губы, она добавила: — Но, думаю, что можно отложить это до завтра.

— Да. Я советую тебе поступить именно так. — Дирк потянулся на стуле и ласково посмотрел на нее. — Кинвейг еще простоит без нас денек-другой. — На его губах заиграла улыбка. — И потом неужели одной ночи за пять лет достаточно?

Она допила кофе, и он, наливая ей еще, промолвил:

— А сейчас мне бы хотелось поговорить о нашем будущем, Шона.

— Нашем будущем?

— Да. О том, чтобы всю оставшуюся жизнь нам провести вместе. О нашем браке. Я не сбегу в этот раз, обещаю.

— Я… Я так боялась этого разговора. — Она закусила губу и опустила глаза. — Давай обсудим дела как-нибудь в другой раз. Все было прекрасно. Зачем нам портить настроение, Дирк?

Это был крик отчаяния. Прекрасные чувства, о которых она так долго мечтала, сейчас грозили превратиться в кучку холодного пепла.

Дирк выпрямился и спросил в лоб:

— Это означает, что ты не хочешь стать моей женой?

— Я не говорю, что не хочу. Не могу. — Ее голос был тихим, с ноткой боли. — Это большая разница.

Он обдумал ее ответ и заявил твердо, но вместе с тем и грустно, заставив ее вздрогнуть:

— Ладно, я знаю, что у тебя никого нет, а поэтому твой отказ означает только одно — ты все еще не простила меня. Так?

Шона покачала головой, почувствовав себя в этот момент самой несчастной.

— Нет, дело не в этом, Дирк. Я знаю тебя теперь намного лучше и вижу, что ты за человек. Видимо, у тебя тогда была действительно уважительная причина не встречаться с моим отцом. Сейчас я могу допустить это.

— Тогда что же? — с мрачным лицом настаивал он.

— Я… Лучше мне не говорить тебе. Я уже достаточно расстроила тебя.

— Да, ты сделала мне очень больно. Но я все равно требую, чтобы ты открылась мне. Я хочу знать, что же нам еще мешает быть вместе.

Понимая справедливость его слов, она глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь в голосе.

— Мы… мы оба виноваты. И я не меньше тебя.

— Продолжай, — потребовал он. — Виноваты в чем?

— В смерти моего отца. Когда Рори узнал, что я захотела выйти за тебя замуж, это… это разбило его сердце. С того дня отец уже никогда — до самой смерти — не был прежним. Мысль, что его дочь может стать женой Макалистера, уничтожила его. Вот поэтому я не могу выйти за тебя, Дирк. Его тень будет всегда неотлучно следовать за нами и в конце концов разрушит наш брак.