С того первого поцелуя прошло ровно десять дней. А на одиннадцатый Эмили отвезла Колина в клинику. Розмари Кларк, его лечащий врач, сказала, что дела идут все лучше и теперь он может передвигаться без инвалидной коляски на небольшие расстояния.

На обратном пути в городе Эмили увидела машину «скорой помощи», которая с сиреной и на огромной скорости мчалась в сторону больницы. Она вспомнила, как однажды сама помогала доставать оттуда человека, который, несмотря на все их усилия, умер на операционном столе. Образ был настолько ярок, что Эмили задрожала и резко нажала на газ. Нет, успокаивала себя она, все кончено. Я больше никогда не пройду через этот кошмар.

Но ей пришлось — правда, не наяву…

В ту ночь Эмили неожиданно проснулась и поняла, что плакала во сне. Ее сердце тяжело стучало в груди, щеки были залиты слезами.

— Эмили! — вдруг раздался голос Колина в коридоре. И вот уже он сам появился на пороге, одетый в пижаму. — Ради Бога, что случилось?

Она поняла, что кричала и разбудила его. Колин приблизился и неловко опустился на край кровати. Эмили заметила, что он без костыля, но не могла выговорить ни слова в упрек. Непрошеные слезы душили ее, и она разрыдалась.

— Эмили, что с тобой? — с тревогой в голосе снова спросил Колин и, взяв за руку, притянул ее к себе.

— Н-ничего страшного, — смогла наконец выговорить девушка. — Просто приснился плохой сон. Возвращайтесь к себе.

— Я никуда не уйду, пока ты не успокоишься, — твердо и в то же время ласково сказал Колин.

Он прилег рядом и нежно обнял ее здоровой рукой. У Эмили не было сил воспротивиться. К тому же она почувствовала себя гораздо лучше в теплых мужских объятиях. И хотя ее сотрясали рыдания, девушка поняла, что скоро успокоится.

— Мне так стыдно, что я разбудила вас, — пробормотала Эмили.

Он успокаивающе погладил ее по голове.

— Ничего страшного. Расскажи мне твой сон. И я уверен, тебе станет легче.

— Кровь, — дрожащим голосом произнесла Эмили. — Она была повсюду — в палате, на операционном столе, на моих руках, одежде. Кровь лилась из ран больных, и я никак не могла остановить ее. Это было просто ужасно!

— Успокойся, Эмили, — тихо прошептал он ей на ухо. — Сон прошел и больше не повторится.

— Хотелось бы верить, — с сомнением произнесла девушка.

Он продолжал гладить ее по голове, и постепенно рука его спустилась ей на плечо. Волосы Эмили касались его щеки, ее тело прижималось к его телу. Колину было так уютно и тепло с ней, что даже думать не хотелось о том, что нужно встать и уйти к себе. Эмили постепенно успокаивалась, и вскоре дыхание ее стало тихим и спокойным.

А он все лежал рядом, обнимая ее одной рукой и гладя нежную кожу покатого плеча. Колин думал: как прекрасно, что в мире остались такие хрупкие, застенчивые и нежные существа, как Эмили. Ему хотелось защищать ее, оберегать от всех кошмаров, которые еще придут к ней во сне. Такой нежности и желания заботиться он не испытывал еще ни к одной женщине, так как считал их слишком независимыми и энергичными для этого.

Колин посмотрел на лицо Эмили, залитое лунным светом. Глаза ее были закрыты, но он чувствовал, что девушка не спит. Он приподнялся и с бьющимся сердцем откинул светлые спутавшиеся волосы с лица Эмили. Колин не хотел целовать ее, так как хорошо помнил, что эти ласки ему запрещены. Но губы вдруг сами нашли плотно сжатый рот девушки и жадно прильнули к нему. Она еле слышно застонала, но не стала сопротивляться. Наоборот, Колин ощутил ответный трепет ее губ… и почувствовал, что теряет голову.

Он целовал ее губы, лицо, шею с исступлением человека, который получил то, о чем мог только мечтать. В этот чудесный миг, полный страсти и желания, ему казалось, что если он хоть на секунду прекратит ласкать Эмили, то его сердце остановится и мир перестанет существовать.

Жадные губы Колина спускались все ниже, пока в разрезе ночной рубашки не нашли упругие холмики грудей.

— Как ты прекрасна, Эмили! — не удержался он от восклицания, когда властным движением спустил рубашку с ее плеч и посмотрел на лежащую перед ним красавицу.

Колин нагнулся к розовому призывно торчащему соску и нежно коснулся его языком. С замиранием сердца он почувствовал, как тот еще больше напрягся, а Эмили тихо застонала.

— Я так хочу тебя, милая, — задыхаясь от страсти, проговорил Колин и сомкнул губы вокруг соска.

Но вдруг он почувствовал, как руки Эмили уперлись ему в грудь. Она оттолкнула его, а сама натянула рубашку и села на кровати, пряча от него взгляд.

— Эмили, что случилось? — с болью произнес Колин. Он попытался притянуть ее к себе, снова обнять, но девушка сбросила его руку. — Ты не хочешь, чтобы я продолжал ласкать тебя?

Она задрожала и подняла на него глаза, полные слез.

— Я… — начала Эмили, но ее голос пресекся, и соленые капли опять заструились по щекам. Колин с нежностью вытер их ладонью.

— Эмили, дорогая, — сказал он, — я не хотел причинить тебе зла. Просто ты женщина, которую я не могу не желать. Любой мужчина поступил бы на моем месте так же. Прости меня, пожалуйста.

— Я не сержусь на вас… — еле слышно пробормотала Эмили.

— Но тебе неприятно заниматься со мной любовью, — закончил за нее Колин.

— Нет, — прошептала она. — Как раз наоборот.

— Так в чем же дело? — обрадованно воскликнул он, придвинулся к ней ближе и дотронулся рукой до ее щеки.

Эмили снова задрожала и воскликнула:

— Ради Бога, Колин, не надо! Я и так уже сопротивляюсь из последних сил!

— Но зачем?

Он читал на лице Эмили неистовое волнение и не понимал, что послужило ему причиной. Наконец она заговорила:

— Дело в том, что я… еще не готова к подобным отношениям.

— Не понимаю, в чем проблема. Мы взрослые люди. Я хочу быть с тобой, и ты сказала, что мои ласки тебе нравятся.

— Колин, вы не все обо мне знаете. — Эмили на мгновение замолчала, беспомощно теребя край одеяла. Если бы в комнате не было темно, то Колин заметил бы, что ее щеки залил стыдливый румянец. — Я еще никогда не была с мужчиной, — наконец выдавила она из себя.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Колин.

— Я… я девственница.

Он выпрямился и молча отвернулся от Эмили. Такого поворота событий Колин никак не ожидал. Невозможно было описать, что происходило у него в душе. Казалось, весь мир встал с ног на голову. Как же могло случиться, что такая красавица и умница, как Эмили, еще не познала плотской любви? Неужели мужчины вокруг нее были слепы? Колин вздохнул и глухо пробормотал:

— Прости. Я даже не предполагал, что ты все еще невинна. — Он помолчал, потом с трудом встал с кровати и, опираясь о стену, повернулся к ней. — Теперь мне понятны твои страхи и сомнения. Я не очень-то подхожу на роль первого мужчины, это понятно. Но пока ты живешь в моем доме, я буду надеяться, что когда-нибудь заслужу счастье быть с тобой.

Эмили подняла на него глаза, полные глубокого волнения. Она хотела что-то сказать, но Колин, прихрамывая, уже вышел из спальни. Девушка слышала, как его шаги затихли в коридоре…

Хозяин дома не пошел к себе в комнату, чтобы мирно отдохнуть. Он был слишком взволнован и знал: сейчас ему не заснуть. Поэтому он спустился в кухню, прихватив с собой бумаги из кабинета. Налил себе полный бокал вина из бутылки, которая стояла в баре, и тяжело опустился на диван. В его голове стоял полный хаос, яркие образы последнего часа проносились перед мысленным взором.

Он ни в чем не был уверен, кроме одного: Эмили должна принадлежать ему. Эту девушку нельзя выпускать из рук, так как вряд ли когда-нибудь судьба сведет его с кем-нибудь, похожим на нее.

Эмили задремала только на рассвете и, проспав несколько часов, очнулась при первых лучах яркого света, залившего спальню. Она встала с кровати и задернула штору. Тело болело от бессонной ночи, а голова была тяжелой и раскалывалась от неведомой ей раньше мигрени.

Но телесные страдания не шли ни в какое сравнение с муками сердца. Невозможно было описать, что чувствовала сейчас Эмили. Пословица гласит: утро вечера мудренее. Но девушка пребывала в той же растерянности, что и четыре часа назад, когда Колин пришел к ней в спальню.