– Я... После смерти мужа... Я не...

– Что «не»? Вам не нравилось делить постель с привидением? Смешно, ведь в течение всей супружеской жизни вы делили ложе с призраком его первой жены. Вы спали втроем!

Гатти не нужно было слышать ее напряженный вздох или видеть гнев в глазах, чтобы знать, что он зашел слишком далеко, сказал больше чем следовало. Он понял это, как только жестокие слова сорвались с языка, но, конечно же, было поздно брать их назад, слишком поздно ругать себя и спрашивать, что двигало им, что заставило его – именно его, который много лет назад понял, что нужно осторожно подходить к легко уязвимым чувствам людей, – сказать это. На этих принципах Луиджи вырастил своих сестер, а теперь так злостно и безжалостно оскорбляет других людей. Почему? Что в этой женщине заставляет его вести себя так вызывающе, так агрессивно?

– Простите, – тихо извинился он. – Вы правы... Я зашел слишком далеко. Просто... – Он указал на фотографию и продолжил. – Наверно, просто не могу отделаться от мысли, что сам чувствовал бы, будь вы одной из моих сестер. Для вас не было легко... быть замужем за мужчиной, который...

– Который что? – бросила Кора. – Любил первую жену больше, чем меня?

Ее губы слегка скривились в усмешке, когда она заметила, как Гатти отвернулся от нее. Значит, она смутила его. Что ж, он этого заслуживает. Ведь он сам затронул тему ее брака, а небольшое смущение – это меньшее, чего он заслуживает после всего, что сказал.

– К тому же я не ваша сестра, – яростно продолжила Карина, – и мои отношения с Оливером, наш брак...

Она запнулась, и внезапно глаза ее наполнились слезами.

– Должно быть, вы очень любили мужа...

Кора услышала его хриплый голос, а Луиджи в это время думал, как и когда Фаррингтон вошел в ее жизнь.

То, что сказал Гатти, отчасти правда, призналась себе Карина. Однако она любила не самого Оливера, а то, что он для нее сделал.

Только это было слишком личным, чтобы открыть кому-либо, особенно мужчине, который стоит рядом и наблюдает за ней.

– Он умер почти два года назад, а вы по-прежнему держите это место, как мавзолей, – сказал Луиджи. – Почему?

Интересно, все европейцы так прямолинейны, так... так нескрываемо любопытны, когда речь идет о личной жизни других людей? Кора терзалась сомнениями. Что сказать ему, чтобы дать понять, насколько неприятными были его вопросы? Что, наконец, неприлично затрагивать подобную тему.

– Это дом Оливера и Сары, – уклончиво ответила Карина, надеясь, что он оставит ее брак в покое и скажет, зачем вернулся.

Вместо этого Луиджи ухватился за ее слова и набросился на Кору с умением и скоростью кобры.

– Это был их дом! Время прошло, они уже в прошлом, а вы – в настоящем. И вы должны оставить прошлое позади...

Что же он опять говорит? Луиджи увидел, как изменилось ее лицо, напряглось тело.

– Не всегда легко забыть прошлое, – тихо ответила Кора. – Даже если мы этого хотим... – Она резко замолчала.

Луиджи подумал, что она, вероятно, сказала больше, чем намеревалась.

– Зачем вы вернулись? – спросила Карина, сменив тему. – Передумали жить здесь?..

Она не очень-то хочет, чтобы я оставался в этом доме, подумал Гатти. Нет сомнения, что ее втянула в это чересчур напористая золовка. Зачем? Чтобы защитить работу своего мужа или свой брак?

При нормальных обстоятельствах Луиджи, извинившись, просто поселился бы в отеле, но сейчас он понимал, что не хочет терять контакт с этой загадочной женщиной. Пока что не хочет... До тех пор, пока... До тех пор, пока что? Пока не поймет, что в ней вызывает у него бурю неуловимых и незнакомых ощущений. Если тебе действительно нужно время, чтобы разобраться во всем, то ты выбрал плохой путь, мысленно упрекнул себя Гатти. Она манила его, злила... возбуждала... волновала его, и, если когда-нибудь она переспит с ним, ему придется сначала убедиться, что в их постели нет никаких призраков.

– Нет, я не передумал, – ответил Луиджи, нарочно выдержав паузу, а потом нежно добавил: – Совсем не передумал.

Было очень странно наблюдать, как яркий предательский румянец покрывает ее лицо, словно у неопытной в любви девчонки.

– Я... Если можно, я хотел бы еще раз осмотреть свою комнату, чтобы принять окончательное решение, – продолжил Гатти. – Э-э... что за той дверью?..

Кора ничего не могла с собой поделать, чувствовала, как тепло разливается по всему телу. Она была абсолютно уверена, что Луиджи знает, куда хочет войти, однако представила себя стоящей в открытых дверях спальни, увидела широкую кровать... кровать, на которой он очень быстро превратится в страстного партнера, занимаясь любовью с женщиной, которая со всем пылом тянется к нему.

Но не она была этой женщиной... Она никогда не могла быть этой женщиной.

Увидев, что тень легла на ее лицо, Гатти разозлился на себя вновь за то, что так мучил ее. Это так не похоже на него – подобное поведение он часто пресекал в своих братьях.

– Ладно, – тихо обратился он к Коре. – Думаю, я сам найду дорогу. Просто мне показалось, что утром я обронил бумажник. Поэтому и вернулся...

– Ваш бумажник?.. О! Я...

Он вернулся за бумажником. Тогда зачем притворялся?.. Кора не понимала. Она нахмурилась, наблюдая, как Луиджи поднялся по лестнице, перешагивая через две ступеньки, и направился прямо к двери хозяйской спальни.

Очень многого я не понимаю в нем, с тревогой подумала Карина, поджидая, пока он спустится вниз. Но больше всего беспокоило ее то, что именно непонимание с необычайной силой притягивало к нему.

Карина огорченно вздохнула, выйдя из школы-интерната. На улице моросил дождь.

Она пожалела, что поверила обманчивым солнечным лучам и прогнозам синоптиков и не взяла машину. Погода совершенно изменилась. Пока Кора решала, не вернуться ли и вызвать такси, она совершенно промокла. В такси уже не было никакого смысла. Подняв воротник жакета, Кора шагнула под теплый летний дождь.

Она торопливо шла по улице, размышляя о всяких пустяках. Краем глаза Карина заметила машину, которая двигалась почти у самого тротуара, и решила, что просто какой-то водитель ищет клиента. Она не обращала на это внимания, пока не осознала, что водитель предельно снизил скорость и движется именно за ней. Тело напряглось в ожидании неприятностей. Кора вжала голову в плечи. Машина все так же двигалась в нескольких шагах. Карина запаниковала. Она читала о страшных вещах, происходивших с беззащитными людьми, которые становились жертвами маньяков. Тем более идет дождь и почти нереально ожидать помощи со стороны. Во рту у нее пересохло, сердце учащенно забилось, и она прибавила шагу.

Улицы были пусты. Все остальные машины проносились мимо, и не было видно ни одного свободного такси.

Не осмеливаясь обернуться, Кора почти побежала. Ее тело покрылось испариной от страха. Сердце стучало так, что не было слышно ни шума дождя, ни звука работающего двигателя. Она даже не услышала, как остановилась машина, но, внезапно поняв это, чуть не потеряла сознание. Карина услышала звук открывающейся двери и тяжелые мужские шаги, настигающие ее.

– Карина...

О господи!

Преследователь знает ее имя.

Трясясь всем телом, бедняжка обернулась и не поверила глазам. Это был Гатти.

Он преследовал ее! К горлу подступил комок, в висках застучало от гнева.

– Вы совсем промокли, – услышала она. – Пойдемте в машину. – Он протянул руку, чтобы помочь, но Кора отпрянула от него, словно обжегшись.

В ее глазах читалась дикая боль.

– Что... что случилось?.. – спросил Луиджи и погладил ее по мокрым волосам.

– Что случилось?! – Кора наконец-то обрела способность говорить. – Я думала, вы преследуете меня.

Было заметно, что Гатти ничего не понимает. Он не предполагал, что может напугать ее.

– Я возвращался из офиса и заметил, что вы выходите из школы...

Увидев, как женщина отшатнулась, Луиджи почувствовал угрызения совести. Ему и в голову не приходило, что она может принять его за маньяка, который преследует одиночек.