— Ты действительно здесь спишь? — с отвращением спросила Бригитта.

Он хмыкнул:

— В комнате никто не жил несколько лет. А утром я очень спешил. Но ты же можешь привести ее в порядок?

— Я? — она повернулась к нему.

Роуланд вздохнул.

— Ну, пожалуйста, не начинай все сначала. Неужели моя просьба так обременительна?

Бригитта стояла в нерешительности. Он просил. Не требовал. А это уже кое-что, по крайней мере, пока.

Перевязав раны рыцаря, Бригитта занялась сундуками. Роуланд улыбнулся. В комнате они одни, Вульфа нет рядом. А Бригитта в хорошем настроении.

— А какой цвет мне пойдет, дорогая?

— Конечно, голубой. И, может быть, темно-коричневый. Я думаю, ты будешь хорошо выглядеть в темно-коричневом.

— Тогда, я надеюсь, ты не откажешься сшить мне одну или двеновые туники? У меня их так мало…

— Ты не проведешь меня своим невинным видом! Я сошью тебе, но только для того, чтобы показать, что я умею. Но не думай, чтоя сделаю это как твоя рабыня.

Бригитта собралась уходить. Роуланд остановил ее:

— Но я не хочу, чтобы ты сейчас же убежала.

— Почему? — звенящим голосом спросила она.

— Успокойся. Остановись. Я не собираюсь тебя насиловать. — Он вздохнул. — Неужели ты меня так боишься?

— Да, — честно призналась она.

Он нахмурился.

― Я был настолько груб с тобой?

Она молчала. Он снова спросил:

— Ты думаешь, что я жестокий, да, Бригитта?

— Да, — честно кивнула она. — Твои манеры оставляют желать лучшего, Роуланд. И твое настроение слишком изменчиво,

— Так же, как и твое, — заметил он.

Она улыбнулась.

— Я знаю. У меня много недостатков. И они беспокоят меня. Но сейчас мы обсуждаем твои, которые, похоже, тебя ничуть не беспокоят.

Он поднял руку и ласково провел ладонью по ее щеке.

— Ради тебя я изменюсь.

Бригитта онемела от удивления, а потом спросила:

— Почему?

— Чтобы чаще видеть твою улыбку.

— У меня слишком мало причин для улыбок, Роуланд, — откровенно призналась она.

— У тебя будут причины.

Она отодвинулась от него, ее глаза повлажнели:

— Ты снова играешь со мной?

— Нет. Я совершенно искренен, — его голос был тихим.

Он наклонился и поцеловал ее. Сначала осторожно, чтобы не испугать, затем все настойчивей, и она в испуге толкнула его в грудь. Но Роуланд не отпускал. Он все крепче прижимал ее к себе. Ее грудь притиснулась к его груди, он ощутил огонь во всем теле и желание. Она воспламенила его, но не давалась.

Его губы медленно продвигались к нежному изгибу ее шеи:

— Ах, Бригитта, я так хочу тебя, — шептал он ей в ухо.

— Роуланд, ты обещал, что не будешь меня насиловать, — напряглась она, сопротивляясь.

— Ну позволь мне любить тебя, — хрипло бормотал он. — Позволь, Бригитта.

И он снова поцеловал ее, прежде чем она успела сказать «нет»… Наконец ей удалось вырваться.

— Роуланд, мне больно! — крикнула она.

Он склонился к ней, посмотрел на ее посиневшие губы.

— Черт возьми, Бригитта! Ну почему ты такая хрупкая! ― простонал он.

— Не могу же я быть другой? Какая есть, такая и есть, — ее голос дрожал. — Меня растили в неге. У меня чувствительная кожа, она не привыкла к такому обращению.

Он поднял ее подбородок, а потом нежно коснулся пальцами ее губ.

— Я не хотел, чтобы тебе было больно, — тихо сказал он.

— Я знаю, — кивнула она. — Но ты все делаешь с силой.

Роуланд виновато улыбнулся:

— Я такой, какой есть. И ничего не могу с собой поделать.

Вдруг Бригитта повеселела.

— Ты что, и сейчас будешь считать виноватой меня? На этот размоя одежда сухая и не облипает тело…

— Нет.

— Тогда скажи, что я такого сделала, чтобы в следующий раз не совершить ошибки, — сказала она горячо.

Роуланд от души рассмеялся.

— Ох, дорогая, ты так невинна. Да просто быть рядом с тобой уже соблазнительно. Разве ты сама не знаешь, какая ты красивая?

— Тогда тебе лучше держаться подальше от меня.

— О нет, Бригитта, — ответил он, медленно, но упрямо качая головой. — Ты — мечта для любого мужчины. Но ты только мое сокровище, только мое. И я не стану держаться подальше.

— Я не твоя, Роуланд. — Она вырвалась из его рук и фута на два отошла. — И никогда не буду твоей.

Роуланд стукнул кулаком по колену.

— Почему ты меня так ненавидишь? — раздраженно крик нулон.

— Ты знаешь, почему.

— Яже сказал, что изменюсь!

— Ты сказал и тут же заграбастал меня. И поэтому я не могу верить тому, что ты говоришь.

— Ты судишь меня слишком сурово, Бригитта. Но сейчас-то я что такого сделал? Я же не вышел из-под контроля?

— А мне теперь что, жить в вечном страхе? Я хочу знать, Роуланд.

Он мрачно нахмурился. Он не мог ей честно обещать, что никогда не попытается взять ее силой. Он не хотел бы, но его разум отключается, когда дело касается ее. Но — проклятье! — он и ее не хотел пугать и держать в постоянном страхе. Его злило, что она так боится.

— Ты не ответил, Роуланд?

В волнении он отвернулся.

— Не дави на меня, девка! — рявкнул он.

Ее глаза умоляюще смотрели на него.

— Ты должен ответить.

— Я должен подумать. А теперь пойдем. Пора завтракать.

В то утро в зале собралось немного народу. Но Лютер уже сидел на своем месте и подозвал Роуланда к себе.

Бригитта пошла к очагу, где готовят еду. Рядом с ним находилась большая кладовка с провиантом. Там же хранились миски с солью, лари с хлебом, посуда — железные и кожаные котелки. Полки уставлены высокими пивными кружками и серебряными кубками, а в буфете — горшки из олова, свинца и железа, деревянные блюда. На полках стояло множество сосудов со специями. На полу — бочки с зерном. Массивный стол возле входа в кладовку был завален сырами и свежим хлебом, а рядом с ним — огромный чан с яблочным сидром.

Бригитта понесла Роуланду большой кусок сыра и хлеба, хотя ее об этом не просили, и сразу же отошла, как только поставила перед ним еду. Она примостилась у огня, где готовилась жидкая каша из овса и ячменя — для слуг. Бригитта приняла чашу из рук Годы и взяла большой ломоть ржаного хлеба. Она ничего не имела против подобной еды. Вокруг стоял такой шум и беспорядок, что она не думала о еде.

Как только Роуланд вышел из зала, она спросила Году, где найти мыло и все необходимое для стирки, и отправилась в комнату Роуланда. Весь остаток дня Бригитта чистила и приводила в порядок вещи рыцаря. У него оказалось немного одежды, но сундуки ломились от дорогих вещей. Редкие изделия из стекла, драгоценности и золото, гобелены с восточным орнаментом, красивая одежда — все это навело Бригитту на мысль, не собирается ли он стать купцом.

Его комната обрела довольно уютный и привлекательный вид, когда Бригитта закончила уборку. Звериные шкуры прикрывали окна, сохраняя тепло, на полу лежали меховые коврики, которые хорошо грели ноги. На большой кровати высились подушки из пуха и перьев, льняные простыни и толстое стеганое пуховое одеяло аккуратно застелены.

Бригитта не хотела даже приближаться к этой кровати. Она невольно подумала, сколько пройдет времени до того, как ей придется здесь спать. Роуланд хотел этого, и он достаточно ясно об этом сказал.

Темнело, и Бригитта начала нервничать. Гораздо легче было спорить с Роуландом в дороге. Она приняла его грубый тон и спасалась в собственном гневе. Но Роуланд изменился, похоже, он действительно не хотел ей делать ничего плохого. И она не знала, как вести себя.

Бригитта вернулась в большой зал с тяжелым сердцем, хорошо понимая, что ей следует делать. Природа, и та против нее, но она скорее рискнет замерзнуть во время побега, чем останется здесь, ожидая «удовольствия» с Роуландом.

Зал заполнился людьми, но Бригитта безошибочно определила, что Роуланда еще нет. Она протиснулась с подносом к еде и села на свободную лавку возле стены, надеясь поесть до того, как он появится. Тогда она быстро подаст ему и тотчас вернется к себе в комнату. Если то, что он сказал, — правда и она действует на него даже своим присутствием, ей следует беспокоиться лишь о предстоящей ночи. А завтра ее здесь не будет.