— Как ты могла подумать, что я тебя не узнаю.

Боже мой, Нэш! Фейт окаменела, потрясенная до глубины души, — ни мыслей, ни чувств. Застыла на месте, не в силах отвести от него широко раскрытых, недоверчивых глаз. Нэш! Почему он здесь? Он давно живет в Америке, где заправляет гигантской империей с капиталом в несколько миллиардов фунтов стерлингов. Фейт читала об этом в каких-то финансовых ведомостях. Но нет, он определенно тут — опасность, воплощенная в красавце ростом шесть футов с лишним, мужчине, который последние десять лет преследует ее в ночных кошмарах. Этот человек...

— Фейт, вы еще не знакомы с нашим благодетелем?

О ком шеф говорит? Они вместе осматривали хорошо ей знакомый, даже любимый старый особняк. Это великолепное здание эпохи кого-то из Эдуардов попечители поместья передавали Фонду Ферндауна. Господи, да если бы она хоть на мгновение заподозрила, что Нэш как-то связан с этим, она ни за что не приехала бы сюда.

Фейт постаралась взять себя в руки и унять нервную дрожь — она должна работать.

Фонд Ферндауна — благотворительная организация, основанная покойным дедом ее шефа, Роберта Ферндауна, — предоставлял временное жилье нуждающимся, в основном многодетным семьям, попавшим в тяжелые обстоятельства. Фонд владел недвижимостью в различных районах страны. Увидев в газете объявление, что фонду требуется квалифицированный архитектор, Фейт приложила все силы, чтобы получить эту работу. Помня, что ей пришлось пережить, она всей душой сочувствовала детям, на долю которых выпали лишения.

Услышав слова Нэша, Фейт вздрогнула.

— Мы давно знакомы.

Замирая от страха, она ждала продолжения. Нэш, наверное, испытывает особое удовольствие. Гнев душил Фейт.

Понимая ее тайные чувства и злорадствуя, он, судя по всему, упивается возможностью причинить ей боль, унизить. Но, как утверждает Роберт, перед ней стоит человек, который вместе с другими попечителями передает особняк в дар их благотворительной организации, а это проявление редкой щедрости и великодушия. Фейт никак не могла поверить, что Нэш причастен к такой акции человеколюбия.

Она поймала взгляд Роберта, который, спокойно улыбаясь, ждал ее реакции на признание Нэша. Нервы Фейт были напряжены до предела. Тревога и страх терзали ее. Пытаясь овладеть собой, она обратила мысли к тому, что ей пришлось испытать и пережить, напомнила себе о своих успехах и о том, что она обязана ими чудесным людям, которые были рядом, поддерживая ее.

Среди них покойная мать Фейт и тот человек... Заглянув в прошлое, она увидела мысленным взором знакомое лицо того, кто вдохновлял ее, она почти разглядела... Фейт прикрыла глаза, боль и чувство вины переполняли ее. Она боялась встретить взгляд Нэша. В эту минуту она физически ощущала его враждебность и желание унизить ее.

— Это было давно, — сухо ответила она Роберту, — более десяти лет назад.

Фейт казалось, что страх проник в кровь, он уже в венах — яд, от которого нет спасения. Осталось только ждать первого удара и конец.

Роберт явно разочарован. Ему не понравились ее колебания, когда он предложил контролировать работы по реконструкции особняка.

— Здание идеально подходит нам во всех отношениях, — с энтузиазмом провозгласил он. — Три этажа, большой земельный участок, спортплощадки, а еще прочный дом рядом с главным зданием, который можно перестроить.

Фейт не могла открыть шефу истинную причину охлаждения к работе. Да, пожалуй, в этом и не было необходимости — Нэш скоро объяснит ее.

Резкий звонок телефона прервал размышления Фейт. Нэш подошел к телефону и через мгновение передал трубку Роберту.

— Это вам из города, — сказал он. Роберт взял трубку и тепло улыбнулся Фейт.

Он не делал секрета из своего отношения к ней. По указанию шефа она в качестве его партнера участвовала в нескольких социальных программах, которые он проводил как представитель благотворительной организации. Фейт интересовала его, но до сих пор их отношения не были окрашены сексом. Они даже не приблизились к той стадии, когда мужчина и женщина встречаются наедине. Однако Фейт всегда знала, что это вопрос времени, то есть так ей казалось.

— Прошу прощения, — извинился Роберт, закончив телефонный разговор, — но мне придется вернуться в Лондон. Возникли проблемы с реконструкцией поместья «Смитвик». Я уверен, Фейт, что Нэш покажет вам особняк и позаботится о вас. Сегодня вечером я вряд ли вернусь, но постараюсь приехать завтра.

Он ушел, прежде чем Фейт смогла выразить протест, и оставил ее наедине с Нэшем.

— Ты чем-то недовольна? — Голос Нэша звучал откровенно грубо. — Попробую догадаться. Может быть, грехи не дают тебе спать спокойно? Чувство вины давит, с ним нелегко ужиться, но к тебе, похоже, это не относится. Таким, как ты, все легко, в том числе переспать с этим Феридауном. Вопросы морали тебя никогда особо не волновали. Ведь верно, Фейт?

Падая в пропасть боли и отчаяния, она попыталась спастись — как-то оправдаться, опровергнуть ужасные обвинения Нэша, хотя опыт подсказывал ей, что это бесперспективное занятие. В итоге она смогла выдавить:

— Мне не из-за чего чувствовать себя виноватой.

В тот же момент Фейт стало ясно, что она сделала неверный ход. Он окатил ее взглядом, способным резать сталь.

— Тебе, Фейт, удалось убедить в этом суд по делам несовершеннолетних, но меня тебе не провести. И всем известно, что убийца всегда возвращается на место преступления, верно?

С уст девушки сорвался мучительный вздох. Ей казалось, что бесчисленные иголки терзают кожу на голове под густой копной волос, расцвеченных прядями медового оттенка. Давным-давно, когда она впервые появилась в «Хэттоне», Нэш поддразнивал ее, думая, что золотые отблески в волосах имеют явно искусственное происхождение. За лето, проведенное в поместье, он убедился в своей ошибке. Пеструю окраску волос, так же как и пронзительную синеву глаз, Фейт унаследовала от отца-датчанина, которого никогда не видела. Он утонул, спасая ребенка, и оставил ее мать вдовой. Это случилось во время медового месяца.

Размышляя об этой трагедии, уже будучи взрослой, Фейт поняла, что сердечное заболевание, которое свело в могилу маму, было следствием пережитого тогда потрясения и горя. Признавая, что подтверждения догадки нет, она, тем не менее чувствовала, что иначе не могло быть. Ее собственный горький опыт говорил, что в жизни существуют вещи, не поддающиеся логике и научному анализу.

— Что ты вообще здесь делаешь? — запальчиво спросила она. Для нее уже не имело значения, что он мог поверить в то, что она не была...

Машинально Фейт сделала легкое движение головой, как бы пытаясь остановить карусель опасных мыслей. Несмотря на внешнее несогласие с тем, что предполагал Нэш, она не могла прогнать воспоминаний, причинявших мучительную боль. Именно здесь, в этом помещении, где они сейчас разговаривали, Фейт впервые увидела Филипа Хэттона, крестного отца Нэша. И здесь же она видела его в последний раз, когда он лежал, откинувшись в кресле, — наполовину парализованный после удара, который явился причиной его смерти.

Фейт вздрогнула. Монстры десятилетних ночных кошмаров, казалось, материализовались, и, выплывая из небытия, грозили ей.

— Ты слышала, что говорил твой босс.

Нэш умышленно подчеркнул последнее слово. От его вызывающего тона у нее начался озноб. Хотя остатки самообладания удерживали Фейт от ответа на язвительные насмешки Нэша, со своим телом она не могла справиться, что причиняло ей неудобства. Глаза ее стали почти синими, их окружили тени, вобравшие в себя всю боль воспоминаний.

Если девочке только пятнадцать лет, что она может знать о любви? Может быть, она слишком молода, чтобы понять, что такое истинная любовь. Слишком молода, чтобы испытывать что-то более глубокое, чем увлечение, обычное для подросткового возраста, о котором позднее вспоминают с легкой улыбкой.