— А вы не считаете, что с подобной лекцией следует повременить до готовности результатов анализа ДНК?

— Вы сами захотели поговорить о. Флоре, — парировала Хилда. — А я не могу говорить о Флоре, не касаясь при этом Петл. И уж конечно исчезнувшего отца Петл!

— Но если вы так уверены в моем отцовстве и так злы на меня, то почему же не пришли ко мне раньше? Когда Флора сказала вам, что я отказался быть отцом и дал ей денег на аборт, почему вы тогда не ворвались в мой кабинет, словно ангел мщения? По-моему, для вас это не составило бы труда. Так почему надо было ждать до сегодняшнего дня?

Хилде не понравился этот вопрос, он ставил ее в тупик.

— Ну… я была в Брайтоне.

— Но вы же приехали в Лондон, когда родилась Петл?

Под пристальным взглядом Бертолда Хилда почувствовала, что лицо ее покрывается румянцем, вызванным чувством вины.

— На самом деле… нет, я не приехала, — призналась она, ощущая, как к горлу подступил комок.

В машине на короткое время воцарилась гнетущая тишина.

— Не скажете ли почему? — В голосе Бертолда прозвучало удивление, смешанное с раздражением. — А то у меня создается впечатление, что вы какая-то очень странная лучшая подруга.

— Я… мы… мы поссорились.

Хилда закашлялась, отвернулась и уставилась в окно. Они выехали на набережную Темзы, но открывающийся прекрасный вид не произвел на Хилду никакого впечатления. Она отчаянно пыталась взять себя в руки.

— Из-за чего? — потребовал ответа Бертолд.

Она не могла говорить и только покачала головой, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

Бертолд вздохнул.

— В бардачке есть салфетки, — подсказал он.

И только Хилда достала салфетки, как чувство горя и вины выплеснулось наружу в виде глубоких, сотрясающих рыданий.

Бертолд был рад тому, что едет в плотном потоке машин и не может остановиться или свернуть на обочину. И слава Богу, иначе пришлось бы делать что-нибудь глупое, например, обнять Хилду и попытаться успокоить.

К неудовольствию Бертолда, плач Хилды растрогал его, как и ее несчастливая история. Этим во многом объяснялось ее поведение, ее решимость как можно лучше устроить жизнь дочери Флоры. Бертолд даже почувствовал себя виноватым, чему не мог найти никакого разумного объяснения. Возможно, это было вызвано упреком Хилды, что он не способен любить кого-то и заботиться о нем.

Наконец рыдания стихли, Хилда выпрямилась на сиденье, зажав в кулаке изрядно намокшие салфетки.

— Вам легче? — вежливо поинтересовался Бертолд.

Хилда кивнула.

— Тогда, может, продолжим наш разговор? О вашей ссоре с Флорой?

— У меня нет желания, — буркнула она.

— Что ж, вполне откровенно. Насколько я понимаю, когда Флора погибла, вы находились в Брайтоне?

Хилда снова кивнула, комкая в руках салфетки.

— И не пытались поговорить с ней после ссоры?

Лицо Хилды исказилось от боли.

— Я… звонила несколько раз. Но Флора уволилась с работы и переехала с нашей старой квартиры. В справочнике ее фамилия не значилась, потому что у нее не было телефона. Но Флора знала мои координаты… поэтому я решила, что она… не хочет больше общаться со мной…

— Вы подумали, что она сделала аборт?

Глаза Хилды, все еще блестевшие от слез, округлились и гневно сверкнули.

— Флора никогда не пошла бы на это!

— Понятно. Только не надо возмущаться. Я просто пытаюсь все выяснить. И подумал, что вы как раз уговаривали ее сделать аборт и поссорились по этому поводу. То есть… я полагал, что вы, не знавшая счастья ни в детстве, ни в юности, могли возражать против появления на свет нежеланного ребенка.

— Это свидетельствует о том, что вы совершенно ничего не знаете о таких, как я. Если хотите знать, мы поссорились из-за вас.

— Из-за меня? — ошеломленно переспросил Бертолд.

— Вот именно. Если бы вы знали об отношениях Флоры с мужчинами, то поняли бы глубину моего возмущения. Она постоянно влюблялась, часто в тех, с кем работала, но всегда в таких, которые не питали к ней взаимной любви. Я так устала утешать Флору каждый раз, когда ее бросал очередной возлюбленный. Устала оттого, что ей приходилось часто менять работу, если герой ее романа оказывался женатым.

— У нее были связи с женатыми мужчинами?

— Иногда. Поймите, она вовсе не была шлюхой. Флора просто не могла сопротивляться любви. Если мужчина говорил ей, что любит, она тут же становилась его жертвой. Ей нужен был не секс, а именно любовь. Когда Флора поступила на работу в «Кертис лтд.», она дала мне слово, что отныне все будет иначе. Но вскоре я начала замечать признаки того, что она снова влюблена. Флора подолгу собиралась на работу, покупала наряды. Я стала допытываться, кто на этот раз поразил ее воображение. Поначалу она отрицала, что влюбилась в кого-то на работе, но я-то понимала, что это не так. В конце концов Флора призналась, что влюбилась в своего босса, то есть в вас. И тут я пришла в ярость.

— Флора влюбилась в меня? — повторил изумленный Бертолд.

— Только не притворяйтесь, что не знали об этом! — язвительно бросила Хилда.

— Но я действительно не знал! Клянусь вам.

— Возможно, Флора старательно скрывала от вас свои чувства, поскольку поняла, что вы за человек, — насмешливо предположила Хилда. — Кто теперь знает? Но, как бы там ни было, я набросилась на нее, назвала дурой… и даже шлюхой. Вроде бы обычная перепалка между подругами. Но Флора с пеной у рта стала защищать свою любовь к вам, сказала, что никого еще не любила так сильно. И в свою очередь обозвала меня дурой, потому что я не знаю, что такое любовь.

Вздох Хилды был полон печали и сожаления.

— Мы наговорили друг другу такого, чего, наверное, не следовало говорить. Я как раз через неделю должна была ехать на съемки в Брайтон, и Флора сказала, чтобы я убиралась немедленно, потому что она больше не желает ни видеть меня, ни слышать.

— Понятно, — пробормотал Бертолд.

Мысли лихорадочно крутились в его голове. В тот вечер, когда я переспал с Флорой… может, она наврала про загадочного дружка, который бросил ее? Может, специально подстроила такую ситуацию, чтобы я пожалел ее и утешил в своих объятиях? Умело подавила мою силу воли с помощью вина, а потом пустила в ход старинный женский трюк — слезы!

Если так, то с какой целью?

Напрашивался единственно возможный ответ: чтобы забеременеть и поймать в ловушку…

Бертолд напряг память, пытаясь вспомнить, что произошло тем вечером. Но, честно говоря, он тогда был немного пьян… и, потом, это было так давно.

И все же Бертолд был совершенно уверен, что оба раза пользовался презервативом.

Оба раза?!

У Бертолда свело живот от этого внезапного озарения. Во второй раз именно Флора надевала на него презерватив — сейчас Бертолд вспомнил это. Может, она как-то повредила презерватив? Может, по глупости своей понадеялась, что забеременеет, а впоследствии женит босса на себе?

Из слов Хилды можно понять, что Флора была неисправимой романтической дурочкой. Страждущая душа, которая искала страстную любовь не там, где надо.

Уж у меня она точно не нашла этой любви, мелькнула у Бертолда жестокая, неприятная мысль. На следующее утро я четко дал понять Флоре, что совместно проведенная ночь была ошибкой, которая больше не повторится. Покорное молчание Флоры я принял тогда за смущение и согласие, тогда как она, возможно, просто смирилась с крахом своих надежд. А когда Флора узнала, что беременна, стыд, наверное, не позволил ей признаться мне в своих ухищрениях.

Эти рассуждения вернули Бертолда к изначальным обвинениям Хилды, которые заключались в том, что Флора сообщила ему о своей беременности, а он отказался от отцовства и дал денег на аборт. У Бертолда мелькнула новая мысль, и он озадаченно посмотрел на Хилду.

— Так вы даже не знали, что она беременна?

— Не знала.

Терпение Бертолда лопнуло.

— В таком случае, как она могла рассказать вам, что приходила ко мне, узнав о беременности?! Какого черта вы солгали?!