Она, как оказалось, была женщиной нещепетильной: прихватила с собой все подарки и опустошила счет в банке.

И вот теперь все, включая Айвори, этот комбайн по переработке достоверной информации в весьма сомнительную, вплоть до откровенных сплетен, и специалист по распространению «продукта», говорят ему: «После того как Марта ушла»…

— Черт бы вас всех побрал, — прошипел Грег и с силой шваркнул на пол стопку бумаг.

Они жалко, неопрятно рассыпались, будто обиженные. Ну и что, что ценные документы. Бумага – не человек, все стерпит.

Грег вспомнил о последнем визите Кэтрин — и ему стало совсем паршиво.

Кэтрин ехала домой медленно, очень медленно. У нее было двадцать минут на то, чтобы убедить себя кое в чем. Она хотела сделать из них тридцать пять. Потому что задача перед ней стояла не из простых.

Она хотела обрадоваться тому, что Грег Даллас больше не ее пациент.

Не получалось.

Конечно, она испытывала некоторое облегчение оттого, что теперь не придется общаться с ним каждый день. Все-таки каждая встреча с ним вызывала в ней сильнейшее волнение, после которого она с трудом приходила в свое обычное, собранное и спокойное состояние.

Теперь волноваться не придется, и это плюс, ее нервная система будет целее.

Хотя, по правде говоря, лучше бы она волновалась. Как ни крути, а это приятное волнение. И ей хотелось бы испытывать его вновь и вновь, тем более что те симптомы, что так мучили ее поначалу — сердцебиение, скованность движений, будто ее мышцы заморозились, — уже исчезли.

Ей больше не придется смущаться от его неожиданных вопросов о чем-то сокровенном. Не придется парировать его словесные выпады, игнорировать крючки-поддевки.

Кэтрин закусила губу и посмотрелась в зеркало заднего вида. Ну хоть убей, не похожа она на человека, который только что избавился от большой ответственности из смежной профессиональной области, по правде сказать, не досконально изученной. Хотя она за последние три дня и провела в обшей сложности часов шесть за чтением статей о подобных ранениях и операциях…

Ладно, для очистки совести она завтра позвонит доктору Ханту и узнает, как дела у Грега и что он думает о проделанной ею работе.

Нет, по правде говоря, ее интересует не оценка коллеги, а дела Грега. Сам Грег.

Господи, ну это же просто смешно! Она ведет себя так, будто влюбилась в него!

Но она не могла, не могла, не могла влюбиться! Нет, никогда, ни за что, ни в кого, даже в Брэда Питта, буде ей случится встретиться с ним лично! Мужчины, влюбленность, любовь — все это пройденный этап ее жизни. Хватит!

Умиротворения Кэтрин не нашла. Домой она приехала раздосадованная, растерянная, в глубине души испуганная — и от этого немножко злая.

— Кэтрин! Кэтти, привет! — махнула ей рукой мисс Грэхем. Не иначе снова дежурила на крыльце, ожидая ее появления.

— Добрый вечер, — кивнула Кэтрин, вышла из машины и с чувством захлопнула дверцу.

— Ну как насчет завтра? — плотоядно улыбнулась мисс Грэхем.

— А что насчет завтра? — не поняла Кэтрин.

— Моя вечеринка! — обиженным тоном напомнила соседка.

— О, простите, сумасшедшая неделя выдалась, я совсем забыла…

— Ничего, я тебя прощу, если ты придешь.

— Но…

— Не спорь, тебе необходимо развеяться, отдохнуть!

Кэтрин с гораздо большим удовольствием отдохнула бы в горячей ванне с книгой в руках. Но она подумала, что если сейчас откажется, то мисс Грэхем вместо перемирия устроит ей… блицкриг. Будет, например, в воскресенье с раннего утра слушать свою любимую музыку на полную мощность вынесенных во дворик динамиков. Или натаскает кошек, чтобы они ходили в туалет исключительно у нее под окнами. Или же пробирались в форточки и…

Кэтрин подумала, что сегодня непременно нужно лечь спать пораньше, а то она от усталости уже как пьяная.

Лучше прийти на полчасика, потом скроить постную мину, пожаловаться на головную боль и с честью удалиться.

— Я приду, мисс Грэхем.

— Великолепно! — Та просияла, словно Кэтрин пригласила ее в круиз по экзотическим островам за собственный счет. — Гости будут часам к шести, ты можешь прийти пораньше, если хочешь помочь мне с готовкой…

— Не хочу, — отрезала, будто ножом, Кэтрин.

— Ну нет, так нет, — поспешно согласилась мисс Грэхем. — Ты девушка молодая, занятая, все понятно: свои дела, свои интересы.

— Именно. До завтра, мисс Грэхем.

— До свидания, золотце.

«Надо же, золотце! Подумать только! Что-то нечисто. И зачем я только согласилась?» — распекала себя Кэтрин.

Позже она поняла, что согласилась исключительно потому, что подсознательно хотела сбежать… от своих мыслей. От своих мыслей о Греге Далласе. Как будто, если она будет куда-то бежать, голову с собой брать не придется! Глупость какая. От своей головы деваться некуда. Но в эту голову можно вложить все, что угодно.

Кэтрин провела вечер за чтением Гессе. Интеллектуальная проза шла ей на пользу. Она полностью погрузилась в мир «Степного волка».

Но, по-видимому, она ошиблась с выбором романа.

Ночью ей снова снился «волчий» сон.

Она лежала на лесной поляне и видела схватку серых хищников, жестокую и беспощадную, и видела ее итог: один из волков не поднялся, так и остался лежать с осклизлой от крови шерстью и потухшими, тускло-желтыми глазами. Второй посмотрел на нее — плотоядно, весело, даже с некоторой симпатией — и ушел.

Кэтрин взглянула вниз и сквозь дымчатую реальность сна увидела, что у нее не руки, а покрытые серой шерстью лапы, и испытала пронзительную, почти невыносимую тоску от того, что ее самец, волк-победитель, предпочел уйти, но не сделать ее своей.

А ей так остро это было нужно… Именно здесь, именно сейчас. Чтобы жизнь ее наконец принесла заветные плоды. Чтобы у нее появились маленькие волчата.

Кэтрин проснулась среди ночи в слезах — и не захотела остановиться, проплакала еще где-то с полчаса, а потом на цыпочках прокралась в комнату к Тому и уселась в кресло у кровати с единственной целью: смотреть на него, смотреть как можно дольше, насмотреться. Но тоска не утихала. Волчонок у нее, скажем, уже есть. Но этого ей почему-то показалось мало.

Она кляла себя за ненасытные аппетиты и страстно хотела удовлетвориться тем, что есть. Не получалось, и от этой тщетности, безысходности ей хотелось биться лбом о деревянный уголок кровати.

Кэтрин не стала этого делать. Она, будучи врачом-хирургом, слишком живо представляла себе, как будет выглядеть после того, как осуществит это свое желание. И ни один коллега ей уже не поможет.

Вечеринка у мисс Грэхем напоминала то ли заседание цветоводческого клуба, то ли собрание в церкви, то ли скромный семейный праздник.

Конечно, среди приглашенных было достаточно цветоводов-садоводов, чтобы всякая там растительность была в центре разговора, и то, что стол был накрыт во дворе, среди клумб, только подливало масла в огонь. Кэтрин догадалась, что это цветоводческий триумф мисс Грэхем.

Конечно, мисс Грэхем пригласила и пастора своего прихода, отца Джулиана, который времени даром не терял и пытался наставить на путь истинный еще одну заблудшую овечку. После вчерашнего сна Кэтрин никак не желала смириться с ролью овцы.

И конечно же нашлись на этом празднике жизни двое парней, которые окружили ее своим вниманием и заботой. Кэтрин даже заподозрила, что ее неугомонная соседка устроила своеобразные смотрины.

Один из парней, его звали Грэй, носил ту же фамилию, что и хозяйка дома, и был о себе очень высокого мнения, но явно не поэтому, а потому, что был выше среднего дюйма на четыре, обладал великолепной мышечной структурой и носил агрессивно короткую прическу. Как оказалось, он считался звездой местной бейсбольной команды и, видимо, привык к различным почестям.

Другой, кстати, по всему видать, близкий друг и товарищ Грэя, был абсолютным середнячком. Из таких получаются идеальные наемные убийцы и телохранители: они совершенно незаметны в толпе. Их почти невозможно узнать при второй встрече, потому что они чем-то похожи сразу на всех ваших знакомых. И незнакомых. Его звали Сэм, и у него была рубашка точь-в-точь такого же голубовато-стального оттенка, как та, что она подарила Дэвиду на прошлое Рождество.