Гамлет, с огоньком товарищ, настаивает на варианте с грызунами: «Ах, так? Тут крысы? - восклицает он, обнажая шпагу. - На пари - готово!» И пронзает ковер, за которым прячется Полоний. Гофмейстер падает и умирает без диагноза. Вслед еще звучит: «Прощай, вертлявый, глупый хлопотун!..»

Березовский был тоже товарищ член-корреспондент с огоньком, но - не Гамлет. Жил на инерции былых воровских афер и приоткрытых уголовных дел. Что из этого вышло, понятно: озлобленная униженность изгоя, страдающего «синдромом Путина»: «О человеке этом сожалею. Но, видно, так судили небеса, чтобы не он был мною, а я был им наказан, и пал под их карающей рукой».

Спецслужб, по-видимому, рука. Московских, естественно.

Не семи пядей во лбу был молодой перспективный дипломат и сочинитель детективных романов Платон Обухов, а то бы сообразил, что к Березовскому подступаться опасно даже при наличии «дьявольски обволакивающего обаяния». Голубой шпион подступился и весьма довольный собой добросовестно описал в очередном своем романе здание приемов ЛогоВАЗа, называя его иначе, что никоим образом не меняло сути интриги. Из романа, в частности, следовало, что дом приемов прослушивается насквозь.

Если Березовский догадывался, что 90 процентов конфиденциальной информации снимается конкурентами с телефонов, компьютеров и факсов, то начальник его охранной фирмы «Атолл» Сергей Соколов, прилежно читая книги Платона Обухова, уяснил для себя, что достаточно подсоединить специальную аппаратуру к электропроводке, чтобы скачать все необходимое с дисплея по колебаниям напряжения в сети. Уяснив, представил шефу смету расходов по защите электронной информации: шифратор - 450, программа шифрования - 600, защита телефонов - 4000, защита телефаксов - 4000 долларов.

В оправдание сложившейся суммы затрат положил на стол компактную коробочку, обнаруженную им в распределительном электрошкафу, что стоял на улице в двадцати шагах от здания ЛогоВАЗа.

- Это кто же меня слушает? - удивился Березовский. - Коржаков? ФСБ? Кто?..

- Совсем другой почерк, Абрамыч, - возразил Соколов. - У тех лазерная прослушка, а это какой-то дикий одиночка. Хотя прибор дорогой и не кустарного производства. Первый раз такой вижу. Хитрая штука.

- Как узнать - кто? Какие специалисты нужны?

- Не надо специалистов, - сказал Соколов. - Сами справимся. По низам пошариться надо, пивка попить с участковым электриком... Узнаем, чей заказ.

- Ну так попей! Я бы хотел, чтобы ты сделал это сразу, просто по факту.

- Понял, Абрамыч. Поведу его для начала в «Ангару» на Новом Арбате. Там светлое пиво, раки...

- Пивные подробности меня не интересуют. Ты выясни, кем установлен прибор и какая существует от него защита.

- Может, я зря его снял, - Соколов с сомнением поглядел на свой трофей. - Лучше было бы поставить какой-нибудь генератор акустических помех и ловить клиента на этот манок.

- Ну так поставь обратно и лови! Кто не дает?

- Так я же его с корнем выдрал. Под напряжением ведь. Ничего, попью пивка с электриком - станет ясно, что к чему. Подкинуть ему придется. Немного, но чтобы уже с гарантией.

- У тебя только одна форма гарантии - деньги. Которые совсем не гарантия.

- А как иначе с людьми работать?

- Закон нам нужен, Сережа! Закон по защите частной информации, который даже не оговорен Конституцией. А все остальное глупость и самодеятельность.

- С таким законом я без работы останусь, - Сережа сделал жертвенное лицо и преданно смотрел на шефа.

- Когда-то КГБ держал под контролем даже пишущие машинки, а теперь... - Березовский сокрушенно махнул рукой.

- А теперь «жучок» приобрести - раз плюнуть. Никто и не спросит - зачем он тебе. Кстати, я тут в одном месте присмотрел подходящий - два миллиметра в диаметре, автономного действия и всего пятьсот баксов. Нам хотя бы несколько таких...

- Давай сейчас не на эту тему! - раздраженно оборвал его Березовский. - Нас же наверняка слушают.

- Вот я и говорю... - Соколов сделал смиренное лицо и забрал со стола коробочку. - Так я пошел?..

И пошел он пить светлое пиво с темным электриком, который отыскался на районном теплоузле, где его внутренний похмельный мир парил над вульгарным внешним. Он был настолько потрясен превратностями своей удачливой жизни в последнее время, что раскололся после третьей кружки баварского светлого.

- Подходил тут неделю назад парнишка с проседью на бородке и мушкой на щеке... В глазах придурь, но разговаривал грамотно, вежливо. А я понять не мог, что ему от меня надо.

- Ты давай ближе к делу, Василий. Я сейчас еще закажу.

- Короче, попросил он установить на электрощите такой прибор для устранения помех в сети...

- Этот? - строго спросил Соколов, показав краешек компактной коробочки с оборванными проводками.

- Точно! - воскликнул Василий. - А я думал, никто не обратит внимания.

- Опиши клиента. Кто он?

- Да как описать-то? Интеллигентный такой барсучонок, чернявый, лет под тридцать, наверно. Что еще? Сумка у него спортивная была. Настырный парнишка. Сделай ему, и все. Ну а мне что? Мне платят - я делаю.

- Теперь надо сделать так, чтобы помехи стали еще сильнее.

- Мне платят - я делаю, - безучастно повторил Василий.

- Понял тебя, не дурак. Ты скажи, придет к тебе этот барсучонок, если помехи опять возникнут?

- А куда он денется? Сам говорил, что эту штуковину снимать надо будет казенная вещь. И дорогая. Придет. Да, вспомнил! Писатель он, вот кто. Детективы пишет. А тут компьютер у него зависает от перебоев в сети. Замучился, говорит, совсем. А мне что? Как люди ко мне, так и я к людям...

Платон Обухов примчался к электрику Василию Селиванову на следующий день и был зафиксирован другим электриком, которого Селиванов назвал Серегой. Увидев хищный блеск в глазах Сереги, Платон молча развернулся и помчался прочь от теплоузла, оказавшегося засадой. Но проседь на его бородке, похожая на потек пены изо рта, отчетливо запечатлелась на высокочувствительной пленке потайного фотоаппарата. Соколову оставалось лишь утвердиться в догадке, что это тот самый писатель Обухов, чьими детективами зачитывался народ с целью лучшего понимания того, что умом не дано никому понять.

- Вот гад! - сказал на это Березовский.

- Короче, мы его запеленговали, адрес известен, - деловито доложил Соколов.

- Бить не будем. Два раза напильником по зубам пройдемся, как он описывал в романах - сам все расскажет. Дверь у него металлическая. Десять минут работы - и мы у него в гостях. Дальнейшее зависит от постановки конкретной задачи. Можно электрошок использовать, можно коленку прострелить из арбалета. Он рассказывает - все отдыхают, роман слушают, лично я не верю, что Зоя Космодемьянская молчала в гестапо. Она просто ничего не знала. Короче, какие указания?

- Дай мне его фотографию, адрес, - мрачно вымолвил Березовский, - и забудь о его существовании. Я сам разберусь, что он такое и кто за ним стоит. Как ты говоришь его роман назывался?

- Да у него их много, Абрамыч: «Вторая пуля», «Кровавая мишень», «Мертвые не молчат»...

- Вот гад! - снова сказал Березовский.

- Считаю, надо потрогать его за вымя. Мы же ничего про него не знаем. Может, он и не писатель вовсе. Такие книжки любой дурак писать может. Технику классную описывает, это да, а так...

- Все, Сережа! Я сказал - забудь о нем. Где та штуковина с проводками, давай тоже сюда. Я разберусь. Пусть этот Обухов думает, что рожден для счастья, прежде чем заглянуть горькой правде в глаза.

- Я бы подвзорвал его в прямом смысле - и концы в воду, - брякнул Соколов уже с порога, но Березовский не слышал его. Он звонил генералу Коржакову, на встрече с которым намеревался сказать, что служба безопасности «Моста» Гусинского обложила его прослушкой по всем каналам связи, а теперь уже фиксирует колебания напряжения в сети, чтобы скачать информацию, и нужно со всем этим что-то делать, поскольку закон о защите частной информации даже не оговорен в Конституции, и кто может дать гарантию, что люди Гусинского не слушают самого Коржакова? Никто не может, не правда ли, Александр Васильевич?.. Попив у генерала чаю с кремлевскими бутербродами, он из машины связался с Гусинским и предупредил его по дружбе, что Служба безопасности президента готовит новый наезд на «Мост-банк». При этом Березовский прекрасно понял, что имел в виду Коржаков, когда произнес сакраментальную фразу, застрявшую в народной памяти со времен генералиссимуса Суворова: «Англичанка гадит». А Гусинский поверил, пообещал отплатить услугой за услугу и по-тихому смылся в Лондон.