Энди почесал затылок: еще один след присутствия женщины в доме. Хотя у той, что была здесь вчера, никакой помады с собой не было. И если вспомнить ее губы, ей вообще не нужна никакая помада. Ее губам, если вспомнить их, нужны только поцелуи. Много поцелуев.

Но это не его проблема. И он вернулся к колпачку. Выходит, под его пяткой сейчас разлетелся колпачок от помады, которая стояла на подзеркальнике, вероятно, забытая одной из подружек хозяина. Ничего страшного.

Энди поднял глаза на зеркало. И впервые не смог разглядеть в нем собственного отражения. Его черты искажали танцующие по поверхности зеркала алые знаки:

«Я никогда не забуду твоей доброты!»

Имени под надписью не было. Зато там было нарисовано сердце, пробитое, как полагается, стрелой Амура, но при этом не кровоточащее, а сияющее алыми лучами.

Лучшего применения для той забытой помады Энди представить себе не мог. Он опустился на пол и тихо, как полупомешанный, рассмеялся.

К полудню он выбрался на пляж.

В Библии говорится, что Бог создал мир за семь дней. Энди готов был поклясться, что Бог, при желании, способен это сделать за одну ночь. И море, и небо, и пляж сегодня были другими, как будто за ночь их заменили. Или, может, за ночь заменили глаза Энди?

Он искупался, посидел на берегу в обществе чаек, которые подходили к нему так близко, что, казалось, изловчившись, можно было поймать одну из них, а потом зашагал по кромке воды в сторону ближайших скал.

Все предыдущие семь дней его миром были одинокое бунгало, этот небольшой, зажатый с обеих сторон скалами пляж и море, которое он считал своим настолько, насколько могли видеть его глаза. Теперь же его вдруг поманили скалы, через которые хотелось перевалить, чтобы заглянуть в соседствующий мир.

Со стороны пустынной дороги, ведущей к его бунгало из ближайшего городка, кроме скалистых гор и диких зарослей, среди которых петляла эта дорога, на несколько километров ничего не было. А вот со стороны пляжа наверняка была жизнь. О чем свидетельствовало появление этой жизни в его бунгало вчера ночью. Хотя можно допустить, что жизнь, посетившая его вчера, возникла из моря.

Поддавшись энтузиазму исследователя, Энди дошел до скал и стал взбираться по ним. Они оказались крутыми и извилистыми, но все же добраться до вершины было не так уж сложно. Отсюда он увидел, что нагромождения скал, подступающих к морю, тянулись еще метров двести, а вдалеке за ними был другой пляж. Другой мир, который издалека выглядел вполне обитаемым: на нем пестрели солнцезащитные зонтики и шезлонги, в которых можно было разглядеть совсем крошечные фигурки отдыхающих – жителей другого мира. Позади, за пляжем, из густой зелени выглядывали крыши бунгало – жилища жителей другого мира.

На то, чтобы добраться до него, у Энди ушло около получаса петляний между скалами, подъемов и спусков. Оказавшись в конце концов на территории соседнего мира, он устало уселся на песок.

Ничего удивительного или нового вокруг не происходило. Рутина обычной пляжной жизни: полежал на одном боку, полежал на другом. Пора искупаться. Можно поиграть в волейбол, а надоест, снова искупаться. И полежать на спине. А потом на животе. А если тебе перевалило за шестьдесят, то не полениться и протрусить по берегу вдоль воды – туда-сюда. Ничего особенного. Но Энди ничего особенного и не ожидал. И теперь ему просто нужно было набраться сил на обратный путь.

По привычке его взгляд устремился к морю. Море синее, и этот цвет успокаивает. Оно всегда в движении и поэтому живое. Оно ничего не требует и не навязывает. Оно заставляет тебя чувствовать любовь, потому что истинная любовь ничего не требует и не навязывает. Она такая же просторная и свободная, как море…

Внезапно море исчезло. Исчезло все. Потому что чьи-то прохладные пальцы легли на его веки. Чьи? Запах ванили с миндалем быстро напомнил ему…

– Угадай, кто это? – услышал он за спиной ее голос.

Как кто? Русалка. Существо не от мира сего, которое появилось вчера, чтобы заставить его хотеть невозможного.

– Ну же, неужели не узнаешь?

Энди умышленно тянул. Пусть эти прохладные нежные пальцы побудут еще на его веках.

– Девушка, которая пришла вчера под дождем, – наконец вынужден был ответить он.

– Угадал! Только долго думал.

Прохладные пальцы соскользнули с его глаз. За спиной раздался знакомый звонкий смех. А в следующий миг она уже сидела перед ним на коленях и, склонив голову набок, смотрела на него синими веселыми глазами.

Энди снова показалось, что она совсем голая. Он опять не знал, куда девать глаза, но опять, борясь со стыдом, сумел разглядеть на ней светло-голубое и очень незаметное бикини.

– А я знала, что ты придешь! Ты ведь меня искал, правда?

До последней секунды Энди этого не знал. Или боялся себе признаться.

– Значит, это ты заманила меня сюда? Признавайся, зачем?

– Ни за чем. Просто хотела тебя увидеть. – Она тряхнула головой, откидывая упавшую на лоб прядь волос, и, весело блестя глазами, снова уставилась на него.

– Просто хотела видеть? Не верю.

– Не веришь – и не надо. Главное, что ты здесь, и я очень рада. Ты сюда добрался в первый раз, а вот мы увидели тебя еще в первый день приезда. Правда, кто-то из местных сказал, что ты «куку», и мы побаивались к тебе подходить.

Это «мы» было не самым приятным звуком для ушей Энди. Даже «куку» он пережил гораздо легче. Но все же ее признание казалось забавным: она знала о его существовании еще до прихода в его дом. Это объясняло многое, но не все.

– Как интересно! Выходит, я за неделю успел стать местной легендой. И за мной водится репутация «куку». А теперь? Теперь выяснилось, что я не «куку»? Или все же «куку»? Признайся, тебя вчера специально за этим ко мне подослали?

Она откинула назад голову и снова залилась смехом. По тому, как она весело и беззаботно хохочет, Энди мог заключить только одно: они помирились.

– Не знаю, «куку» ты или нет, но ты добрый, – сказала она, как только перестала смеяться.

А потом произошло то, чего Энди меньше всего ожидал. Она наклонилась, и он, замерший от удивления, ощутил на своей щеке прикосновение ее губ. Теплое, откровенное.

И все. Потом она улыбнулась, резко вскочила на ноги и исчезла.

Энди сидел, не в силах шелохнуться. Щека, к которой только что прикоснулись ее мягкие, теплые губы, горела. И было непонятно, куда и зачем она пропала.

Наконец он нашел в себе силы, чтобы обернуться. Но было бы намного лучше, если бы он этого не делал, потому что мог бы жить себе дальше, и не ведая, что от ревности может так скрутить.

Он увидел молодого мужчину в соломенной шляпе и ярких плавках, стоящего на некотором расстоянии. И увидел, как она подбежала к этому мужчине. И как мужчина снял с головы свою шляпу и напялил ей на голову. А она расхохоталась…

Большего Энди увидеть не смог. Он вскочил с песка и, не отряхивая его с шортов, зашагал к скалам.

– Значит, это он виноват в том, что ты сегодня такая счастливая?

– Отстань, Одиль, совсем не он.

– Будешь мне рассказывать. Я же вижу…

– Ничего ты не видишь.

– Если это правда, то я рада.

– Ты такая глупая, Одиль, и шутки у тебя глупые. Мы с Пьером помирились, и поэтому я счастлива. Теперь у нас все будет хорошо.

– Как в сказке. Так хорошо, что вы поженитесь. И у Пьера появится третья жена.

– А ты завидуешь?

– Нет, я беспокоюсь за тебя, Астрид. Ты не знаешь Пьера. Мы вчера с Николя целый час бегали по пляжу под дождем, искали тебя. А Пьер сидел у телевизора и спокойно попивал мартини. А сегодня опять запудрил тебе голову. Другое дело – наш сосед.

– Что ты заладила: сосед, сосед… Ты же говорила раньше, что он «куку»?

– Но я не знала, что он окажется таким симпатичным «куку». А теперь знаю даже, что ты в него влюбилась. Только ты пока об этом не знаешь и думаешь, глупышка, что любишь Пьера.

– Ох, Одиль, и до чего же ты все хитроумно заплела. Нужен мне твой «куку». Если хочешь, бери его себе. Или ты хочешь моего Пьера? Признайся? Ты просто завидуешь или хочешь отбить его у меня?