К тому времени, как она спустилась к пляжу, солнце, похожее на огромный оранжевый мяч, уже висело над горизонтом. Легкий морской бриз играл волнами, которые, вздымаясь, разбивались о скалы, выбрасывая в теплый вечерний воздух хлопья белой пены. Стремясь поскорее ощутить приятную прохладу морской стихии, Анна-Лиза бросилась в воду и поплыла, отдаваясь волнам в безрассудном восторге, словно море, действительно могло помочь ей остудить ее эмоции. Когда привычный ритм ей наскучил, Анна-Лиза поплыла еще быстрее, не обращая внимания на то, что все дальше удаляется от берега. И только когда солнце начало погружаться в океан, девушка опомнилась и повернула назад. Но течение было неумолимым. Она с усилием гребла, а мысли неистово крутились в ее голове. Единственное, что могло спасти ее в этом быстро темнеющем море, была видневшаяся вдалеке яхта Рамона. Последней надеждой Анны-Лизы было плыть к ней, плыть ради спасения своей жизни… Но она быстро начала уставать, и с каждым взмахом рук казалось, что волны становились все больше и сильнее. Морская вода попала в рот, она начала захлебываться. Когда она погрузилась под воду, перед глазами вместо всей прожитой ею жизни стояло все то же харизматическое лицо, наполнявшее все ее мечты. Чувствуя, что ее затягивает все глубже и глубже, она отчаянно боролась, пытаясь прорваться сквозь темную массу воды. Но беспощадное течение тащило ее в сторону, переворачивая на бок, и вытянутые руки, не достигли ничего, кроме слабо залитой лунным светом поверхности воды. Вскоре остатки сил покинули ее, и Анна-Лиза почувствовала, как грудь словно сдавило железным обручем…

Когда Рамон вытащил ее, кашляющую и задыхающуюся, из воды, она просто остолбенела, услышав хлынувший на нее поток испанских ругательств.

— Рамон! — восторженно вскрикнула она, пытаясь повернуться в его руках.

— Успокойтесь, дурочка! Вы что, хотите утопить нас обоих? — резко прикрикнул на нее он, с усилием гребя к берегу.

Вытащив ее из воды и убедившись, что с ней все в порядке, он почти, что бросил Анну-Лизу на песок у своих ног.

— Глупая девчонка! — взревел Рамон. — Что, черт возьми, вы там делали?

Его голос был безжалостным, и, когда она решила рискнуть и взглянуть на него, каждый напряженный мускул на его лице выдавал всю глубину охвативших его эмоций. И, что оказалось еще хуже, Рамой был одет к обеду. Перед тем, как нырнуть за ней в воду, он сбросил лишь ботинки. Черные брюки и черная шелковая рубашка облегали его тело, как вторая кожа. Костюм погиб безвозвратно.

— Простите, — выдохнула Анна-Лиза, — я просто плохо знаю…

— Что вы плохо знаете? — резко оборвал ее он. — Как тонут люди?

Когда она начала бормотать какие-то извинения, Рамон присел на корточки рядом с ней, взял за плечи и слегка потряс, чтобы привести ее в чувство.

— Ну, ну, будет, — произнес он. — Взяв Анну-Лизу за подбородок, он заставил ее посмотреть на него. — Больше никакого плавания в темноте, comprende [8]?

— Хорошо, хорошо. — Он был так близко… слишком близко. Она напряглась, готовая оттолкнуть его, а потом вдруг расслабилась. Он ведь только что спас ей жизнь…

— Море не признает победителей, Анна-Лиза, — сурово сказал ей он. — В прошлый раз, когда вы тоже поступили глупо, я предупреждал вас. Теперь говорю вам это еще раз. Никогда больше не плавайте в море одна.

Убедившись в том, что ее раскаяние было искренним, Рамон встал и сдернул с себя рубашку.

Как ни была утомлена Анна-Лиза, но все ее чувства обострились, когда она увидела его широкие плечи, сильные, красивые руки и упругие мускулы его загорелой груди. Когда он взялся за пряжку ремня и начал стягивать с себя мокрые брюки, она инстинктивно отвернулась, скрестив на груди руки и поджав под себя ноги.

— Все в порядке, можете теперь повернуться, — сказал он.

Она должна была знать, что ему нельзя доверять! Она уже видела его до этого в плавках, но они были предназначены для купания. А обтягивающие черные шелковые трусы для этого совсем не подходили. Она закрыла глаза.

— Кажется, это маленькое приключение лишило вас дара речи, — язвительно заметил Рамон. — Я думаю, вам лучше пройти со мной… высохнуть и согреться, пока вы не заболели. Вон за теми скалами пришвартована моя яхта. Вы сможете принять там горячий душ и надеть сухие вещи.

Анна-Лиза слегка улыбнулась.

— Я думаю, мне лучше пойти домой, — решительно произнесла она.

— В вашем нынешнем положении этот вариант не рассматривается, — твердо возразил ей Рамон.

— Нет, на самом деле. Я думаю, так будет лучше.

— А я думаю, что будет лучше, если вы отправитесь со мной, — решительно заявил он, — у меня на борту есть много махровых халатов.

— Нет, простите, но…

— Вы обязательно пойдете. — Решив, что уже привел достаточно много аргументов, Рамон помог ей подняться. — Вы оказались весьма беспокойной соседкой, Анна-Лиза Уилсон.

— И весьма дорогостоящей, — сказала она и нервно рассмеялась, почувствовав, как тепло, исходящее от его тела, проникает в нее.

— Вы ели сегодня что-нибудь?

— Нет… — нерешительно призналась она.

— Ну, тогда мы решим и эту проблему.

— О нет, я…

— Возражения не принимаются.

Она уже по опыту знала, что будет лучше согласиться, по крайней мере, на предложение ужина и сухой одежды. Она взглянула на него сквозь слипшиеся от морской воды ресницы.

— Вы спасли мне жизнь. Как я могу…

Он резко оборвал ее похвалу:

— Самой лучшей благодарностью для меня будет, если вы пообещаете, что никогда больше не будете рисковать так, как сегодня.

— Я никогда до этого не плавала так поздно, — произнесла она.

— Да вы могли погибнуть! Madre de Dios! [9]— воскликнул Рамон, испугав ее своей горячностью.

— Извините, я не могу понять…

— Я тоже не могу понять, — вспыльчиво прервал ее он, — как Анна-Лиза Уилсон, о которой я столько слышал в поселке, могла совершить нечто подобное!

Значит, о ней говорили в поселке, и, что хуже всего, Рамону было известно об этих сплетнях.

— Что вы слышали обо мне? — спросила она, нетерпеливо ожидая ответа. Ее навыки садовода не выдержали бы строгой критики.

— Самостоятельность сеньориты Уилсон, ее сообразительность, ее здравый смысл… Здравый смысл?! — взорвался он.

Прошло несколько мгновений, прежде чем она поняла, что он дразнит ее. Вдруг он схватил ее за руку:

— Вы ведете себя таким сумасшедшим образом только из-за меня?

— Не будьте смешны! — запротестовала Анна-Лиза, пытаясь не замечать, что они оба практически обнажены.

На некоторое время между ними повисла тишина, а потом он отпустил ее.

— Вы вся дрожите. Совсем не удивительно, после того, что вы пережили. Нам лучше пойти.

Оказавшись вновь в своей постели, Анна-Лиза села, обхватив руками колени. Помадкин лежал у ее ног, и она слышала, как кошки бродят за дверью.

Никто не мог ожидать, что ее столь драматическое спасение закончится именно так…

После того, что произошло, она была очень подавлена, и он тоже… Она нахмурилась, подыскивая правильные слова. Весьма рассудительно? Нет, слово «рассудительно» сюда не подходило.

Ей теперь придется решать еще одну проблему, не говоря уже о новом предмете одежды. На этот раз речь шла о банном халате, прибавившемся к ее коллекции трофеев, добытых в семье Крианца Перес. Но чем чаще она видела Рамона, тем больше…

Неожиданно раздавшийся звонок телефона прервал ее мысли. Она услышала голос, и у нее перехватило дыхание.

— Я звоню, чтобы убедиться, что с вами все в порядке.

Это была абсолютно банальная фраза. Однако в его голосе чувствовались не только забота, но также теплота и сочувствие.

— Я действительно сожалею о том, что произошло сегодня ночью, — честно призналась она, пытаясь направить разговор в безопасное русло. — Спасибо вам за все, что вы для меня сделали, и за то, что позвонили.