Не откладывая в долгий ящик, она торопливо содрала с себя джинсы и футболку и после недолгого раздумья отправила их в плетеную корзину под раковиной. Судя по всему, именно для этого она и предназначалась. Нижнее белье, впрочем, так и не решилась сунуть туда же, решила постирать сама и высушить на батарее.

Тугие струи воды ударили по коже, Белинда закрыла глаза и прислушалась к себе. Впервые за несколько месяцев исчезла полностью как и не бывало тупая боль в виске. Тело наливалось силой и легкостью, мышцы аж звенели от напряжения.

Она зачерпнула целую пригоршню жидкого мыла из изящного пузырька, распространявшего аромат земляники, и стала с наслаждением намыливаться. Руки скользили по полной груди, округлому, но упругому животу, массировали бедра, и это было совсем новое, странное и страшноватое ощущение. Она впервые мылась голыми руками, дома для этого существовали специальные рукавички из рогожки. Прикосновения собственных рук были чуть ли не непристойны, странно вкрадчивы, нежны и осторожны. Белинда на ощупь изучала собственное тело, словно никогда раньше с ним не встречалась.

Постепенно ее охватило странное томление. Напряглись и затвердели маленькие темные соски, в животе стало горячо, заныла грудь. Белинда медленно раскачивалась под душем, уже не столько моясь, сколько лаская себя, и странное забытье охватывало женщину…

А потом раздался далекий стук в дверь комнаты, и она мгновенно пришла в себя. В следующую секунду паническое воспоминание о том, что на ключ она не заперлась, едва Белинду не прикончило, потому, что от резкого движения она едва не поскользнулась и не грохнулась. Торопливо вылетев из ванны, она закуталась в банный халат, чертыхаясь, попыталась отбросить с глаз мокрые волосы, приоткрыла дверь ванной и громко крикнула:

— Одну минуточку! Я сейчас.

«Сейчас» растянулось на несколько минут, и к двери она шла для очистки совести — наверняка тот, кто стучал, не дождался и уже ушел…

Не ушел. Мэтью Карлайл стоял перед дверью, и обычно бесстрастное лицо его выглядело странно смущенным. Он успел переодеться — сменил костюм на легкие серые брюки и свободный пуловер чуть более темного оттенка. Под пуловером на нем была очередная ослепительно-белая рубашка. Очередная — потому, что она не могла себе представить, чтобы мистер Карлайл не сменил ее.

Мэтью переступил с ноги на ногу и промямлил:

— Наверное, я не вовремя? Пожалуй, зайду позже… Или встретимся за ланчем?

— Нет, я… Заходите. Я только переоденусь, а вы пока располагайтесь.

Он и вошел, а Белинда метнулась в ванную, подхватив сумку с вещами по дороге.

Легко сказать — переоденусь! Ванная была великолепна, но отнюдь не поражала своими размерами. Белинда отшибла себе все локти и коленки, пытаясь попасть ногой в джинсы и не свалить с туалетного столика что-нибудь бьющееся. В результате джинсы наделись, и чистая футболка нашлась в сумке, а после Белинда посмотрела в зеркало и внутренне взвыла. Мокрые волосы скрутились на голове в немыслимые жгуты, лицо полыхало жарким румянцем, а сквозь белую футболку немилосердно просвечивал лифчик. Было совершенно немыслимо появиться перед мистером Карлайлом в подобном виде, но и отсиживаться в ванной было как-то глупо.

Она приоткрыла дверь и пискнула:

— Я скоро…

Бедный мистер Карлайл даже слегка подпрыгнул от неожиданности и торопливо прокричал в ответ:

— Ничего-ничего-ничего! Это я виноват, не вовремя заявился. Может быть, мне зайти попозже? Или встретимся за ланчем?

И тут она снова вспомнила все свои страхи и комплексы, представила разряженных гостей, шикарные платья дам, неспешное общение хорошо знакомых друг с другом людей — и себя, неуклюжую, неловкую, бедно и нелепо одетую, сидящую, как мышка, позади мистера Карлайла…

Только в бреду, она могла предположить, что из всего этого выйдет что-то путное. А теперь только и остается, что сидеть в ванной до конца поездки.

Шипя от боли, она расчесывала мокрые волосы, капли воды летели на футболку, из-за чего она становилась практически прозрачной. Белинда медленно впадала в странное оцепенение, такой обреченный ступор, когда не пугает уже практически ничего… И ответить мистеру Карлайлу просто позабыла.

Мэтью Карлайл немного постоял посреди комнаты, напряженно прислушиваясь и ожидая ответа. Потом пожал плечами, растерянно оглядевшись вокруг.

Глупо, что он пришел к ней в комнату. В самом деле, с дороги ей хотелось отдохнуть, разобрать вещи — мало ли чем занимаются женщины, попав в новую обстановку.

Дело было в том, что ему за этот безумный, ненормальный, сумасшедший день, начавшийся тревожной телефонной трелью и продолжившийся дружеской болтовней с сероглазой Белиндой Карр на высоте в несколько тысяч метров над землей, ни разу не захотелось передохнуть, почитать газету или отчеты, которые предусмотрительная Холли подготовила в дорогу. Хотелось Мэтью Карлайлу только одного: разговаривать с Белиндой Карр. Слушать ее мелодичный голос, искренний смех, смотреть в прекрасные лучистые глаза, рассказывать ей обо всем — даже о том, что еще вчера он не хотел даже вспоминать. Хотелось быть галантным и обаятельным, хотелось, черт возьми… может быть даже… ну, в определенном смысле, разумеется… ухаживать за ней!!!

Он припомнил, как переговорил с Лу Фонтейн перед тем, как зайти к Белинде. С каким ревнивым любопытством поинтересовался у нее, как ей понравилась его спутница. И какое искреннее удовлетворение испытал, услышав от зануды и змеи Лу, что Белинда — прелесть.

Прелесть, именно прелесть! Такая живая, такая искренняя, такая особенная, совершенно не напоминающая ни Риту, ни жен его знакомых, ни саму Лу.

Мэтью Карлайл наклонился к мини-бару, выбрал бутылку шерри и аккуратно разлил по рюмкам темную пряную жидкость. Хороший сорт, Белинде должно понравиться…

Она слишком тихо подошла сзади и негромко кашлянула, а он, чересчур возбужденный и смущенный, едва не упустил бутылку, а вслед за этим резко развернулся вокруг своей оси — и, естественно, выплеснул шерри прямо на белую футболку Белинды Карр.

Алое пятно расцвело на ткани, Белинда ахнула, а Мэтью даже не сразу начал лепетать извинения. Потому, что и без того чуть влажная футболка намокла окончательно, и под нею совершенно четко обозначилась крупная, округлая грудь Белинды Карр. Слава богу, не совсем уж обнаженная — какие-то кружавчики указывали на наличие белья — но, как говорится, в подобных случаях опыт и воображение довершат общую картину за долю секунды.

Мэтью Карлайл смотрел на грудь Белинды и медленно заливался краской, под стать ей.

Вдруг Белинда хихикнула и негромко произнесла:

— Господи, до чего же мы неловкие… Как антилопы гну.

— П-почему — гну?

— Они нелепые такие, лохматые и голенастые… Вечно налетают друг на друга… Не обращайте на меня внимания, мистер Карлайл. Я совсем из ума выжила от ужаса.

Тут он разозлился.

— Перестаньте вы на себя наговаривать! Никакая вы не нелепая и не выжившая! Это я на вас пролил шерри.

— Шерри?

— Ну да! Хотел дать вам продегустировать настоящий, не то пойло, что в самолете.

— Ох…

— Вот что, давайте попробуем еще раз. Я налью…

— А я еще раз переоденусь.

Она улыбнулась и снова удрала в ванную. Мэтью неожиданно ухмыльнулся и подмигнул своему отражению.

Через четверть часа они мирно сидели и беседовали, потягивая маленькими глотками первосортный шерри. Белинда сменила мокрую и грязную футболку на тонкий темный пуловер, волосы у нее подсохли и теперь завивались пушистыми кольцами. Зловещие очки лежали на столике рядом с бутылкой.

— Вы легко обходитесь без очков?

— У меня не очень сильная близорукость, но главным образом — астигматизм. Я достаточно хорошо вижу, но без очков начинают болеть глаза. В очках, впрочем, тоже.

— Наверное, они тяжеловаты…

— До ужаса. Им много лет. На переносицу они давят, как орудия пытки.

— Вернемся в Чикаго, я дам вам адрес салона оптики, где сам покупаю очки. Можно ведь сделать новые, легкие и удобные.