Сэм и Мелани понятия не имели, где они находятся. Вокруг шелестел дождь, было темно, сыро, зябко и на редкость неуютно. Мел пыталась шутить, но вскоре скисла, нахохлилась на сиденье рядом с Сэмом и замолчала. Сэм старался не думать о том, что они заблудились. Во-первых, он в это не особенно верил. Район, куда отправилась их экспедиция, он много раз изучал по картам и знал, что здесь полно болот и непроходимых участков буша, а значит, раз они все еще едут, то едут по единственно возможной и правильной дороге.

Немного смущало то, что буш и не думал кончаться, хотя они находились в пути уже более четырех часов. Да, смешная скорость, да, то и дело остановки, но пора бы уже и на опушку выбраться!

В итоге глубокой ночью у Мел случилась истерика, и Сэму пришлось заглушить мотор, кое-как разжечь костер и усадить возле него расклеившуюся попутчицу. Сэм не чувствовал ни малейшего раздражения на Мелани. Он ее прекрасно понимал. Не важно, что она очень сильная женщина — она женщина, и этим все сказано. Устала, продрогла, боится заблудиться. Все ясно и незачем злиться.

Саму же Мел больше всего бесил тот факт, что Сэм на нее не злится. Истерика теряла всякий смысл и привлекательность. Мел поплакала еще немного и успокоилась. В жестянке согрели воду, и Мел грела озябшие ладони, изредка отпивая кипяток маленькими глотками.

— Утешает одно, дизентерию мы прокипятили. Сэм, мы сегодня больше не поедем?

— Вообще-то надо бы, но я не знаю, где мы. Может, утром будет светлее, тогда и поймем, в какую сторону ехать.

— Сомневаюсь. Хотя выбора большого нет. Интересно, наши уже у маори?

— Что ты! Им тоже идти не меньше суток.

— Что значит “тоже”? Нам же три часа до Маккая.

— Теоретически и оптимально. На самом деле отсюда до Маккая никто не ездил на машине. Только катером. В любом случае, цивилизацию мы найдем, а значит, свяжемся со спасателями.

— Твоими бы устами. Сэм, я замерзла, обними меня.

— Мел!

— Идиот! На этот раз я вообще ничего не имею в виду, кроме того, что сказала. Я замерзла, обними меня.

— Хорошо. Но…

— Не посягну я на твою девственность, не волнуйся. Боже, за что мне это? Мужчина всей моей жизни всю ночь плавает в голом виде с другой, мужчина не моей жизни боится, что я его изнасилую, у Джои пубертатный период и нельзя при нем раздеваться, компост мой пропал совершенно…

— Не ворчи, старушка.

— Сам дурак.

— Что?

— Я, пожалуй, замуж пойду.

— Сходи.

— Ты советуешь? Хотя да, ты же женат.

Молчание.

— Сэм, а ты счастлив в браке?

Молчание. Потом тяжелый вздох.

— То есть, ты хотел сказать, что в браке ты не счастлив?

— Я люблю Мэгги.

— Да какая разница! Я люблю Мела Гибсона и Питера О'Тула, к браку это отношения не имеет.

— Мел, не вертись.

— Подо мной лужа.

— Стыдно, доктор. Ты большая девочка.

— Господи, как противно говорить фразу и заранее знать, что на нее ответят. Можно, я повернусь к тебе лицом? У меня очень замерз нос.

— Повернись. И спи.

Утром — если серую слякотную мглу можно назвать утром — они исследовали ближайшие окрестности собственной стоянки и поняли, что заблудились. После недолгого совещания было принято решение вернуться по своей собственной колее обратно в лагерь, починить рацию и вызвать помощь. Мел приветствовала это решение с восторгом, в основном потому, что понятия не имела, как чинят рации. Сэм был не слишком рад, что приходится вернуться, но в глубине души понимал, что в одиночку они из леса не выберутся.

Обратная дорога далась легче, но приблизительно за полкилометра от лагеря Мел приподнялась на сиденье и в сильнейшем волнении воскликнула:

— Что-то горит! Будь я проклята, что-то горит!

Джип остановился, Мел выпрыгнула на землю и сделала несколько шагов по направлению к знакомой тропинке…

Сэм увидел, как из кустов появились трое мужчин. Один схватил Мелани за плечо, другой спокойно, почти без замаха, ударил ее по лицу. Мел упала на колени, из разбитого рта потекла кровь. Сэм полез из-за руля, внутренне удивляясь тому, как все происходящее напоминает немое кино.

Один из непонятных мужчин злобно бросил:

— Стой где стоишь, придурок. Нам нужна ваша машина, только и всего. Лично я не отказался бы и от твоей сучки, но это необязательно. Будете себя хорошо вести…

Винтовка, вспомнил Сэм. Том Хэккет дал ему винтовку и ракетницу, они лежат у Сэма под сиденьем, в ногах, и бандиты о них ничего не знают. Дело одной секунды.

Он стоял и глупо хлопал глазами — он знал, что это выглядит именно так. Всерьез его никто не принимал. Мел ползала на четвереньках в грязи, глаза у нее были дурные, а по подбородку все еще текла кровь. Сэм протянул руку и нащупал курок.

В это время сзади звонкий девичий голосок произнес:

— Вот сучонок! Н-на, получи!

Сэма что-то очень сильно толкнуло в спину. Он ударился грудью о джип, видимо, очень сильно, потому что изо рта потекло что-то горячее и соленое. Потом закричала Мел, и кричала так страшно, что он устал ее слушать. Сэм Джоунз медленно сполз с подножки джипа и лег на землю. Лицом вниз лежать было неудобно, и все сильнее болело внутри, поэтому он перевернулся на спину и поднял голову, чтобы посмотреть, кому принадлежат блестящие кожаные сапожки.

Потом лицо Сэма озарила детская, счастливая улыбка. Он произнес:

— Мэгги, ты вернулась ко мне?

Потом изо рта у него хлынула черная кровь, и Сэм умер.

Мэгги Дойл скучала с самого рождения. Ее всю жизнь окружали придурки. Предки возглавляли список, а далее — по курсу, со всеми остановками.

Мэгги была рыжей, симпатичной и неглупой, но придуркам из школы было на это наплевать. Им хотелось подержаться за сиськи Мэгги, да пообжиматься с ней на заднем сиденье тачки.

Приходилось жаловаться старшим придуркам. Этим тачки и заднего сиденья было мало, поэтому с пятнадцати лет Мэгги стала любовницей одного блатного придурка из района Трокадеро.

На работу ее не брали, потому что начальниками были одни старые придурки, которые боялись своих мерзких жирных жен. Учиться Мэгги никогда не любила. Скучно.

Колоться она не любила, предпочитала нюхать или колеса. Травка ее почти не брала. Деньги надо было где-то доставать, а придурок из Трокадеро возьми и умри от передоза. Мэгги готова была его убить за это. Другой ее парень сел в тюрьму, тоже за дурь.

Однажды она подралась за дозу с приятелями. Когда увидела, как высокий, придурковатый парень в хорошем костюме валяет приятелям по пятое число, чуть не умерла со смеху. Рыцарь, твою мать!

Сэмми был таким придурком, что мама дорогая! Мэгги с удовольствием вспоминала те дни. Жила в хорошей квартире, отказа ни в чем не знала, а деньги… хоть и не особо много, но зато без перебоев. К тому же Сэмми часто уезжал в какие-то, твою мать, походы на природу. Турист. Перед одним из походов они поженились, это было прикольно. Мэгги сделала перманент и неделю ходила в магазин по пять раз на дню, чтобы услышать, как старая жаба-консьержка шипит, трясясь от бессильной ненависти: “Проходите, миссис Джоунз! Всего хорошего, миссис Джоунз!”

Потом и это надоело, Мэгги собрала шмотье и денежки и сделала ноги. О Сэмми она забыла сразу же, как только переступила порог бара в Трокадеро, тем более что придурок номер два выписался из федерального санатория и как раз страдал спермотоксикозом. Неделю они провели в койке, просаживая денежки Сэмми, а потом понеслась прежняя жизнь. Скучно! План по выводу с кича ребят, с которыми ее придурок познакомился в санатории, сулил немалое развлечение. Мэгги первая вызвалась помогать, она же пришила легавого, который пытался задержать их на выезде из Маккая. Стрелять оказалось клево, и Мэгги, засадив предварительно пару дорожек кокаина, палила по окнам домов, которые они проезжали.

В лесу она вымокла до трусов, хотела спать, пить, жрать и трахаться, а тут еще этот лагерь с дурацкой собакой! Хорошо, хоть выпивка была. Машину они услышали давно и решили, что это возвращаются хозяева стоянки. Стрелять в туристов было не предусмотрено, но этот придурок тянулся за винторезом, запросто мог продырявить Дью.