— Сожалею, но это невозможно. Ты не сможешь этого сделать.

— Смогу и сделаю. Это же не любовь, это просто жажда власти. Ты найдешь себе другого кандидата и сотворишь из него политического кумира, а потом вы будете как бы счастливы. Я ухожу из политики.

— Полагаю, тебе следует взглянуть на кое-какие бумаги. Брэнд, я делаю это только потому, что не хочу видеть, как ты своими руками разрушаешь собственное блестящее будущее. ОНА этого не стоит. Вспомни, кем ты скоро станешь. И кем заслуживаешь быть.

Ванесса отлепилась от стены, подошла к нему и протянула ему папку с бумагами. Лицо ее выражало сострадание и участие, но в глазах горел дьявольский огонь.

Брэнд с первого взгляда узнал Ширли. Ее глаза смотрели на него… с фотографии незнакомки. И при взгляде на эту незнакомку, что-то щелкнуло у него в голове, и разрозненные кусочки головоломки вдруг сложились в яркую картинку. Глаза, блеснувшие из-под спутанных белокурых прядей девушки из Гейтсвилля, испуганные глаза женщины на газетной фотографии трехлетней давности, загадочные глаза официантки из «Чили Коув», искрящиеся глаза его счастливой и довольной любовницы…

Причина, по которой она не хочет его больше видеть, буквально взорвалась у него в мозгу. И рядом прозвучал голос Ванессы:

— Твоя любовница — Белокурая Черная Вдова. Шерилин Арбетнейл.

«…Один из наиболее респектабельных обитателей Ривер Оукс, Рональд Арбетнейл был застрелен в своем доме вчера на рассвете. Дворец-кий обнаружил тело в коридоре нижнего этажа, всего через несколько часов после окончания приема, на котором присутствовало более ста гостей. Полиция застала супругу убитого, Шерилин, спящей. Согласно заключению экспертов, смерть Рональда Арбетнейла наступила в результате пулевого ранения в грудь…»

Ширли, ты сказала, что не любила его. Это ты его убила?

«…Сегодня полиция арестовала Шерилин Арбетнейл, хозяйку печально знаменитой вечеринки в Ривер Оукс, по подозрению в убийстве ее мужа, Рональда Арбетнейла, 46 лет, совершенном в их собственном доме после ссоры во время приема. Согласно показаниям опрошенных гостей вечеринки и членов семьи Арбетнейл, Рональд настаивал на продолжении рода, но Шерилин, 27 лет, отказывалась, из-за чего они и поспорили…»

«…Хотя полиция до сих пор не нашла пистолет 22-го калибра, из которого был застрелен Рональд Арбетнейл, окружной прокурор инициировал дело об убийстве первой степени на основании вещественного доказательства в виде вечернего платья миссис Арбетнейл, испачканного кровью ее мужа…»

Почему же платье оказалось в крови, если ты спала, Ширли?

«…Сегодня Большое Жюри приговорило печально известную Белокурую Черную Вдову Арбетнейл к пожизненному заключению за убийство ее мужа, совершенное в их семнадцатикомнатном особняке в Ривер Оукс, Хьюстон. Во время суда адвокат подсудимой, Барри Серкис, пытался противопоставить версии обвинения версию о неизвестном, проникшем в дом, но свидетели подтвердили…»

Стоп! Почему Брэнду знакомо это имя — Барри Серкис?

Брэнд читал и перечитывал заново, пока все обстоятельства и имена участников этого странного дела не впечатались намертво в его мозг.

Ширли никогда ему не лгала, она и не умела лгать, она просто не говорила о своем прошлом. Теперь Брэнд понимал, почему на ее лице появлялось такое загнанное выражение, когда он безмятежно задавал ей самые невинные вопросы… Она не лгала ему тогда, не солгала бы и потом. Он просто задавал неправильные вопросы.

— Как она вышла?

Он просто подумал вслух, но Ванесса ответила мгновенно:

— Губернатор отменил приговор.

Брэнд удивленно вскинул на нее глаза. Он уже забыл о ее существовании.

— Почему он это сделал? Нашлись доказательства ее невиновности?

— Ты жалок, Брэнд! Разумеется, она виновна! Губернатор просто устроил это дело… То, что ее освобождение держали в тайне, было частью сделки.

— Хорошо… Хорошо, что ее не засветили в прессе…

Он мысленно вернулся на две недели назад, вспомнил страх в ее глазах, когда он впервые к ней приблизился. Конечно. Она думала, что он репортер. После суда, после всего, что она пережила… Брэнду вдруг страстно захотелось вернуться на две недели назад и сказать что-то такое, что могло бы ее успокоить.

Но Ширли невиновна, он это знал совершенно точно, так же точно, как и то, что он любил ее. Это было ничем не обоснованное и тем не менее абсолютно правильное ощущение. Справедливое.

И тут Брэнд понял, что он может сделать, чтобы помочь ей. Расследование. Он должен выяснить, кто убил ее мужа. Если это не Ширли… то это кто-то еще. Он был реален, этот человек, возможно, он и сейчас реален. А значит, Брэнд может его найти. Если он его найдет, Ширли будет оправдана официально и публично.

Он вскочил, бодрый и готовый действовать. Про Ванессу он опять успел забыть.

— Теперь, когда ты узнал, что твоя любовница — убийца, я полагаю, ты отменишь свое поспешное решение о разрыве нашей помолвки?

— Пойди оденься, Ванесса, и убирайся отсюда.

— Ты принимаешь смертоносное решение, Брэнд, опомнись…

— Я его принял бы, оставшись с тобой.

— Ты совершаешь ошибку. Громадную ошибку, Брэнд. Она будет стоить тебе карьеры. Один телефонный звонок — и к полудню эта история разлетится по всем изданиям и таблоидам. Ее тихая уютная жизнь скромной официантки сгорит ярким пламенем, а несколько своевременно пущенных слухов навсегда оставят тебя в аутсайдерах…

Брэнд молча пошел в спальню, принес оттуда ее вещи и вытолкнул Ванессу за порог. Ему было не до выслушивания всей этой чепухи. Он должен торопиться. Сделать все, что нужно, а потом сказать, как сильно он ее любит.

Брэнд яростно взъерошил волосы, взмокшие от пота. За последние сорок восемь часов он прочесал без малого все маленькие городки и поселки на полуострове, но Барри Серкис все время опережал его — то на час, то на день. Самое смешное, что этот человек не убегал от погони, он вообще не догадывался, что его ищут. Возможно, именно поэтому Брэнд и не мог его догнать. Передвижения Серкиса были непредсказуемы и бесцельны.

Смуглый мальчишка появился невесть откуда, залопотал по-испански, потом наморщил лоб и выдал фразу на ломаном английском:

— Сеньор… необходимый провожатель? Гид!

— Гид — нет, но сеньор платить. Информасьон!

Глаза маленького коммерсанта сверкнули жадным огнем.

— О, сеньор, информасьон мучо! Си!

Брэнд вытащил фотографию Серкиса, не слишком удачную, поскольку это был оттиск с газетного фото трехлетней давности. На этой фотографии Серкис выглядел весьма привлекательным мужчиной лет сорока, немного растолстевшим, начинающим лысеть, но все еще темноволосым, с роскошным римским профилем и четкими чертами лица. Единственное, что в этом лице неприятно поражало, — глаза. Очень светлые, почти прозрачные, белые, как у призрака. Глаза хищника.

Мальчик всмотрелся в фотографию и стал неистово кивать, крича:

— Си! Это есть брат!

Брэнд велел себе не радоваться раньше времени. Он уже не раз слышал, что темноволосый американец совсем недавно был здесь, но уехал каких-то два часа назад…

— Брат? Чей брат?

Мальчик закатил глаза от непомерных умственных усилий.

— Я знать брат как этот человек.

— Брат мне не нужен. Я ищу этого человека. Серкис.

— Это не он. Он очень тонкий. Совсем тонкий. Но глаза такие. Брат!

Человек с такими же глазами…

Брэнд вынул из кармана пять долларов, и парень схватил их быстрым, неуловимым движением смуглой ручонки. Брэнд покачал головой и достал купюру в десять долларов. Глаза мальчика горели едва ли не ярче полуденного солнца.

— Это будет — тебе. Покажи этого человека. Брата. Где он живет.

— Да, сеньор, моя знать. Моя отвести. Хороший сеньор!

Странную они составляли пару — смуглый, худой, голодный и грязный мексиканский оборванец и высокий, привлекательный, рыжеволосый американец, шагающие рядом по пустынной улице крошечного городка.