Анна вспомнила, как начинался их разговор, и неловко пошевелилась. Начало показалось ей очень плохим, но продолжение выходит гораздо хуже. Похоже, Тод собрался абсолютно изменить их образ жизни. Однако есть такая вещь, как партнерство. Он не может заставить ее и девочек переехать в деревню, если они этого не хотят.

Но как убедить Тода?

Анна готова была удариться в панику. Она провела большую часть жизни в этой квартире. Ее отец продал Тоду право собственности очень дешево в качестве свадебного подарка, потому что Тод не мог принять такую квартиру, не уплатив ничего. Она представить себе не могла жизни где-нибудь еще. И не хотела верить, что ее семья может жить в каком-либо другом месте.

Может быть, она уделяет мужу недостаточно внимания? Ведь именно от этого постоянно предостерегают женские журналы, когда публикуют бесконечные истории о женах, которые считают, что муж — данность, которой у них не отнять. Не потому ли он выглядит последнее время таким грустным и рассеянным?

И все же в ее арсенале есть одно очень эффективное оружие, которое быстро заставило бы Тода изменить взгляд на вещи… Если бы только ей хватило смелости его применить…

— Ффу! — с чувством вздохнула она и вытерла рукой абсолютно сухой лоб. И безумный план обрел черты видимой реальности, потому что его поза, слегка изменившаяся в ответ на ее движение, что-то во взгляде, совершенно неуловимое, пробудили в Анне неистовое желание… Она откашлялась, но голос не желал подниматься выше сладострастного шепота. — Здесь становится уж-жасно жарко. Тебе не кажется, милый?

По внезапно дрогнувшему голосу жены Тод понял, чего она хочет, и почувствовал немедленный отзыв в собственном теле. Он сам хотел ее, но обычно они не делали это так.

Днем он работал, а если и не работал, то как бы они умудрились заняться сексом в квартире, по которой снуют три непоседливые и любопытные девчонки? Анна же всегда так мило смущалась. Значит, она действительно очень хочет остаться в Лондоне, если готова соблазнить мужа среди бела дня!

Он постарался выбросить из головы сомнения в том, достаточно ли будет немедленно заняться любовью, чтобы заделать все трещины, которые только что открылись в их отношениях. Сейчас его не интересовало ничто на свете. Анна умышленно подожгла запал — пусть и не пеняет за последствия.

— Тебе жарко, да? — принял он ее игру.

— Угу. Я сейчас расплавлюсь и растекусь. — Неторопливо, отчасти потому, что дрожали пальцы, Анна стянула мешковатый свитер и осталась в футболке, которая была не особенно новой и нельзя сказать чтобы обтягивала тело, однако достаточно ясно обрисовывала тяжелые выпуклости груди, и Анна хорошо видела, как наблюдает за каждым ее движением Тод. — Вот, — глуховато произнесла она и поразилась тому, насколько порочно звучит голос.

Мускул на его щеке теперь бился непрерывно, и Тод понимал, что попался в шелковые тенета желания.

— Так почему бы тебе не снять что-нибудь еще? — игриво поинтересовался он и мысленно удивился. Произнеси он такое, скажем, в офисе… Это звучало бы отвратительно. А сейчас — вполне уместно.

— А-а ты? Т-ты не хочешь? — дрожащим голосом, с натянувшимися как струны нервами спросила она.

Ему не потребовалось повторного приглашения. Тод подался вперед, глаза его затуманились, а рот изогнулся от жадного предвкушения, и он впился губами в ее приоткрытые губы страстным поцелуем. Потом его рука скользнула под футболку и властно обхватила полную грудь.

Анна прикрыла глаза, издав протяжный стон наслаждения. Неожиданный порыв соблазнить мужа и страстная готовность его ответа разожгли в ней отчаянное желание.

— Где тройняшки? — поинтересовался он.

— В-внеклассная работа, — выдохнула Анна, с трудом связывая воедино путающиеся звуки. — Саския привезет их домой.

— Когда они вернутся? — настаивал он, лаская и дразня под белоснежным кружевом бюстгальтера ее сосок, отчего тот твердел и увеличивался.

— У н-нас около часа, — задыхаясь и заикаясь, выговорила Анна, пытаясь вспомнить, когда они в последний раз занимались любовью так. Много лет назад. Очень давно.

Анна дергала шелковую рубашку мужа, неумело пытаясь расстегнуть ремень. Тод обнаружил, что его собственные руки дрожат, как у школьника. Он так хотел ее, что почти терял рассудок. Такой силы чувства он не испытывал уже долгое, долгое время…

Неужели это размолвка подлила масла в огонь страсти? — спрашивал он себя. Неужели теперь им нужно обменяться несколькими резкими словами, чтобы страсть вспыхнула с умопомрачающей силой?

— О, Тод! — шепнула на вдохе Анна, вся охваченная огнем желания. Ее пальцы ласковыми ящерицами бегали по мускулистому торсу мужа. — Тод, пожалуйста!

Но от застарелых привычек трудно избавиться, и Тод замотал головой, хотя для этого потребовалось немалое самообладание.

Все десять лет их совместной жизни дети постоянно были где-то рядом, и Тод с Анной никогда не занимались любовью при девочках, даже когда те были еще совсем несмышлеными крохами. Им обоим казалось неправильным отдаваться сексуальным наслаждениям, когда по комнате ползает кто-то из малышей. Как нередко говорил Тод, дети не лучшим образом действуют на любовные порывы. И Анна не раз задумывалась, не потому ли это, что дети часто оказываются неожиданным последствием таких порывов?

Как их дети…

— Не здесь, — прохрипел он, с трудом справляясь и со своим гулко колотящимся в груди сердцем, и со страстной мольбой в ее больших голубых глазах. — Что, если девочки вернутся раньше?

— Значит…

— Шшш, — остановил он, вставая и наклоняясь, чтобы поднять жену с дивана. Легко, как пушинку, понес ее в спальню. Нести было нетрудно — трудно было найти дорогу в спальню, потому что разжигаемая ею страсть окончательно спутала мысли.

И все же это помутнение рассудка было временным. Тод решил продолжить прерванный разговор с женой, когда страсть будет удовлетворена.

Анна же, которую почти лихорадило от предстоящих любовных игр среди бела дня, цепляясь за мужа, опустившего ее на кровать и начавшего сдирать с нее леггинсы, тешила себя бесплодной надеждой, что вопрос о переезде теперь закрыт…

В мягком свете предвечернего солнца сердцебиение Анны стало успокаиваться, и она улыбалась самой себе, рассеянно проводя пальцем по влажному от пота бедру Тода.

Скрипнув зубами от внутреннего усилия, Тод отодвинул руку жены.

— У-у-у, — надулась Анна.

— Не сейчас, солнышко, — сказал он, хотя все его тело жаждало волшебного наслаждения, которое источали легчайшие прикосновения ее рук. — Сколько у нас еще есть времени?

Анна бросила взгляд на стоящие на тумбочке у кровати часы.

— Ровно полчаса, — зевнула она. В глазах ее появилось сожаление, когда она мысленно представила жадные и лихорадочные ласки. — Все было так быстро. Мы спешили, правда?

— Угу. — Он улыбнулся воспоминанию. — Но тебе все-таки понравилось?

Анна вспыхнула — привычка, от которой она никак не могла избавиться, к немалой своей досаде и к немалому удовольствию мужа.

— Ты же знаешь, — тихо, чуть ли не спокойно ответила она, хотя в мыслях было полнейшее смятение. Да, это было чудесно, но они занимались любовью совсем не так, как она привыкла. Безумие началось еще до того, как Тод принес ее в спальню и стал срывать с нее одежду, почти не владея собой, без следа обычного нежного поддразнивания.

Анна села на измятой постели, волосы двумя светлыми потоками заструились на ее обнаженную грудь.

— Я лучше оденусь…

Он положил ладонь на ее руку.

— Подожди.

Она обернулась, улыбаясь радостно, но и немного озадаченно.

— Но, милый, ты же сам сказал, что у нас нет времени…

Тод покачал головой.

— Нет времени еще раз заняться любовью, Анна, — серьезно сказал он. — Я имею в виду не это. Я хочу поговорить.

— Поговорить? — Анна почувствовала в горле едкий ком страха и спрыгнула с кровати, чтобы спрятаться от непоколебимой решимости, мерцавшей в глазах мужа. — Поговорить о чем, Тод? — спросила она, шаря в поисках трусиков.