– Небольшое разнообразие тебе не повредит, – ответила Эмили, не подумав. Открыв один глаз, он издал мрачный смешок.

– Можно сказать и так. – Немного помолчав, Гарри вздохнул, затем открыл второй глаз и повернулся к ней лицом. – Мне надо заново к этому привыкать – к тишине, пению птиц, шуму газонокосилки, – к тому, на что большинство людей не обращают внимания. – Его губы изогнулись в печальной улыбке.

Улыбаясь ему в ответ, Эмили почувствовала, как внутри нее назревает любопытство. Нет. Она не станет этого делать…

– Что произошло, Гарри? – мягко спросила она, не удержавшись.

Его улыбка поблекла. Сначала ей показалось, что он не собирается ей отвечать, но затем она услышала его голос, немного хриплый от переживаний.

– Я нашел ее, Кармен, сидящую у обочины и просящую милостыню. Проходя мимо нее каждый день, я давал ей деньги. Через четыре дня она исчезла. Когда я увидел ее в следующий раз, она была сильно избита. Ее глаза были полны боли и отчаяния. Она ничего от меня не ждала, кроме пары монет, но я отвел ее в кафе, накормил завтраком и поговорил с ней. Только тогда я обнаружил, что она беременна.

Эмили сочувственно пощелкала языком.

– Бедная девочка.

Он кивнул.

– Кармен сказала, что ее изнасиловала группа солдат. Она не знала, кто отец ее ребенка и на чьей стороне воевали эти солдаты. Кармен была цыганкой. В странах Восточной Европы цыгане не пользуются уважением. Их считают обманщиками, ворами и бездельниками. Она была еще совсем ребенком, Эмили. Она потеряла всю свою семью и была ужасно напугана.

– И ты взял ее под свое крылышко, – предположила Эмили. Это было так на него похоже!

Он снова издал короткий смешок.

– Можно сказать и так. Я привел ее к себе в отель, накормил, вызвал для нее врача. Затем, пока я был в душе, она стащила у меня кошелек и сбежала. Я выследил ее и спросил, почему она это сделала. В конце концов она призналась мне, что боялась, что я ее изнасилую.

– И что ты сделал?

– Женился на ней, – тихо ответил он. – Ради ее безопасности. Какая ирония судьбы, не правда ли? Забрал ее с собой в Лондон и поселил в своей квартире. Выделял ей ежемесячное содержание, оплачивал все ее счета, виделся с ней так часто, как только мог. Постепенно Кармен научилась мне доверять, но она была одинока. Затем она стала встречаться с представителями своего народа и заметно повеселела. Начала изучать английский на вечерних курсах и заводить друзей.

Гарри внезапно замолчал, и Эмили терпеливо ждала продолжения. Наконец он подобрал нужные слова.

– Кармен была на восьмом месяце, когда однажды вечером по пути из колледжа ее сбила машина. Тяжелая черепно-мозговая травма… К тому времени, когда врачи связались со мной, она находилась на искусственном поддержании жизнедеятельности. Вот тебе и уберег от опасности.

Эмили в смятении накрыла рот ладонью.

– О, Гарри, мне так жаль! – прошептала она.

– Да. – Он сглотнул. – Врачи сделали ей УЗИ.

С ребенком все было в порядке. Они не знали, что я тогда испытывал. Я только что вернулся из горячей точки, не спал несколько дней подряд и был измотан. Я не знал, что сказать, знал лишь то, что не должен дать умереть ребенку после того, что нам всем пришлось пережить. Младенец не сделал ничего плохого. Я повидал так много детских смертей, Эм, что не мог допустить еще одной. Поэтому попросил медиков продлить ей жизнь, насколько возможно, чтобы дать шанс ребенку. Это случилось на прошлой неделе. Когда ее внутренние органы начали отказывать, они сделали ей кесарево сечение и отключили аппараты. Я даже не успел с ней попрощаться.

Гарри посмотрел на малышку у себя на коленях. Ее ротик приоткрылся во сне, длинные черные ресницы отбрасывали тени на смуглые щечки. Эмили почувствовала, как слезы застилают ей глаза. Подняв руку, она вытерла их.

– Гарри, мне очень жаль, – повторила она. Он поднял глаза, затем снова уставился на драгоценный сверток у себя на коленях. Его взгляд был полон тревоги.

– Не надо меня жалеть. Да, сейчас мне нелегко, и я ощущаю себя полным идиотом. Я не привык чувствовать себя таким бессильным и некомпетентным, но уверен, что обязательно всему научусь. Она такая милая, такая удивительная. Настоящая награда за тот кошмар, который мне пришлось пережить. Я все, что у нее есть.

Эмили хотелось плакать. Забиться в укромный уголок и пролить слезы о нем, о бедняжке Кармен, которая умерла такой молодой, о ее дочке, осиротевшей до своего рождения…

– У нас все, – произнес он неестественно легким тоном. – А как насчет тебя?

– Меня? – удивилась она. – У меня все хорошо. Я воспитываю двоих детей и между делом работаю ландшафтным дизайнером. Иногда бывает трудно, но я справляюсь. К тому же в данный момент мне не нужно платить за жилье.

Впрочем, если бы ее родители продали этот дом, как собирались, разумеется, все бы изменилось.

– А где отец твоих детей? Эмили насмешливо фыркнула.

– Здесь его нет. Он не хотел, чтобы я оставляла Бесс. Фредди стал последней каплей.

Гарри нахмурился.

– Значит, вы расстались?

– Он ушел, точнее, сбежал. Я была тогда на четвертом месяце.

– Как давно это произошло?

– Два года назад.

Два тяжелых мучительных года, в течение которых она вела отчаянную борьбу за выживание без помощи родителей и друзей. Зато сейчас она жила лучше, чем когда-либо.

– Мне жаль.

Она улыбнулась.

– Не о чем жалеть. Все хорошо. Держись, Гарри. У тебя все получится.

Посмотрев на ребенка, он тоже улыбнулся.

– Надеюсь, что все будет именно так, как ты сказала.

– Вот увидишь, – пообещала Эмили, сама искренне на это надеясь.

Чашка Фредди приземлилась на колени Эмили, и женщина рассеянно смахнула капли апельсинового сока.

– Ты уже уладил формальности, связанные с удочерением и получением гражданства? – спросила она.

– Этого не понадобилось. Я был мужем Кармен. В свидетельстве о рождении малышки я записан как ее отец. Это делает ее гражданкой Британии.

– Но ведь ты ей не родной отец. У тебя не возникнет проблем, если об этом узнают чиновники?

– Как они могут узнать? Я не собираюсь ничего им рассказывать. Надеюсь, ты тоже. Знаю, мне придется нелегко, но я буду не первым отцом, воспитывающим ребенка в одиночку, и не последним. Если не я ее воспитаю, тогда кто? Бюрократические формальности беспокоят меня меньше всего. Это самое малое, что я могу для нее сделать.

Самое малое, что он может сделать? Посвятить ей всю свою жизнь. Он был даже еще более удивительным, чем она помнила.

Безрассудный авантюрист, так любя называл Гарри его дед. Но добрый, бесконечно добрый.

Когда Гарри потянулся за своей чашкой, голова малышки немного наклонилась, и она снова заплакала.

– Позволь мне ее подержать, пока ты пьешь чай, – сказала Эмили и взяла у него ребенка. – Ой, какая крошечная! Я и забыла, какими бывают новорожденные. Дети так быстро растут. Впрочем, Фредди никогда не был таким маленьким. Бесс родилась слабенькой, но даже она…

Малышка заплакала еще громче, и Эмили инстинктивно прижала ее к груди. Киззи уткнулась в нее носом и перестала плакать. Бедняжка! Она так нуждалась в матери!

– Она проголодалась, – сказала Эмили. Гарри хотел взять дочку на руки, но женщина покачала головой. Странно, но ей не захотелось ее отдавать.

– Принеси молоко. Я пока ее подержу.

Немного помедлив, он отправился к себе домой и вскоре вернулся с бутылочкой.

– Я не знаю, какой температуры должно быть молоко.

Взяв у него бутылочку, Эмили приложила ее к запястью.

– Слишком холодное. Пойду подогрею его. Присмотри, пожалуйста, за Фредди.

С младенцем на руках она прошла на кухню, поставила бутылочку на несколько секунд в микроволновку, встряхнула, потрогала, затем дала Киззи соску. Девочка зачмокала и перестала плакать.

Хорошо.

Вернувшись в сад, Эмили обнаружила, что Гарри играет в песочнице с Фредди. Заметив ее, мужчина облегченно улыбнулся.