— Сэр, — тот отвечал, — я совсем недавно был жестоко ранен и еще не решаюсь подвергаться опасностям.

Но в это время прибыл к ним тот самый паж, что некогда был послан к сэру Тристраму дочерью короля Французского, и, увидев сэра Тристрама, пал ниц у его ног. И Изольда Прекрасная заметила, как приветствовал паж Трамтриста. Но сэр Тристрам поспешил навстречу пажу — а он звался Эб Достославный — и просил его от всей души ни в коем случае не открывать его имени.

— Сэр, — отвечал Эб, — я не открою никому вашего имени, покуда вы сами не прикажете.

После того спросил его сэр Тристрам, что он делает в этих краях.

— Сэр, — тот отвечал, — я прибыл сюда с сэром Гавейном, чтобы здесь получить посвящение в рыцари, и, если будет на то ваша милость, я хотел бы принять посвящение от ваших рук.

— Хорошо, ждите меня тайно завтра, и я на турнирном поле возведу вас в рыцари.

А у Изольды Прекрасной зародилось подозрение, что Трамтрист — на самом деле другой человек, славный и доблестный рыцарь, и оттого она возрадовалась и воспылала к нему еще большей любовью, ибо полагала, что он — знаменитый лорд. Вот на следующее утро сэр Паломид вновь изготовился и выехал, на турнирное поле, как в первый день, и он успел одолеть и повергнуть наземь Короля-с-Сотней-Рыцарей и короля скоттов. Между тем Изольда Прекрасная снарядила сэра Трамтриста и выпустила его тайно в задние ворота, и он в белых доспехах и на белом коне выехал на турнирное поле, словно светлый ангел. Увидел его сэр Паломид, наставил на сэра Тристрама копье свое, а тот на него, сшиблись — и сэр Тристрам опрокинул сэра Паломида наземь.

Поднялся тут среди народа великий шум — одни толковали: «Упал сэр Паломид!», другие твердили: «Упал Рыцарь Черного Щита!» А уж Прекрасная Изольда от души радовалась. Сэр же Гавейн с девятью товарищами меж собой дивились: кто бы это мог быть, повергнувший наземь сэра Паломида? И ни один там не вызвался вести поединок с Трамтристом, но все — от велика до мала — признали его победителем.

После того сэр Тристрам посвятил в рыцари Эба и велел ему выступить, и тот выказал в тот день немало мужества и доблести. С тех пор сэр Эб навсегда остался при сэре Тристраме.

А сэр Паломид, очутившись на земле, уж конечно испытал горький стыд и как мог незаметно удалился затем с турнирного поля. Но это увидел сэр Трамтрист и пустился на коне за ним вослед. Он скоро настиг сэра Паломида и крикнул ему, чтобы тот обернулся, ибо лучше им еще раз схватиться, прежде чем он уедет. И вот развернул коня сэр Паломид, и замахнулись они друг на друга мечами. Но с первого же удара сэр Тристрам сокрушил сэра Паломида: он такой удар нанес ему по голове, что тот рухнул наземь.

Тут сказал ему сэр Тристрам, чтобы он сдавался и исполнил его волю, иначе же быть ему убитым. И при виде лица его устрашился сэр Паломид ударов его меча и согласился на все, чего он от него потребует.

— Хорошо же, — говорит сэр Трамтрист. — Вот что я вам повелю: прежде всего под страхом смерти отступитесь от моей дамы Изольды Прекрасной и не смейте ни под каким видом более ее преследовать, а кроме того, начиная с сегодняшнего дня целый год и один день вы не должны носить никакого оружия, ни воинских доспехов. Итак, клянитесь мне в этом, иначе же вы умрете!

— Увы! — молвил сэр Паломид, — я опозорен навсегда!

И он поклялся во всем, чего потребовал от него сэр Тристрам. А потом со зла и обиды разрезал на себе доспехи и выбросил их прочь.

Сэр же Тристрам повернул назад и поехал к замку, где жила Прекрасная Изольда. По дороге повстречалась ему девица, и она спросила у него, как ей найти сэра Ланселота, завоевателя Замка Плачевной Стражи[2]. И еще Она спросила сэра Тристрама, кто он сам таков, ибо ей говорили, что это он сокрушил сэра Паломида, от которого прежде потерпели поражение десятеро рыцарей Артура. Девица просила сэра Тристрама открыть ей, кто он такой и уж не он ли и есть сэр Ланселот Озерный, ибо она полагала, что, кроме сэра Ланселота, ни одному рыцарю в мире не под силу такие подвиги.

— Да будет ведомо вам, любезная девица, что я не сэр Ланселот, мне далеко до его доблести. Но все в воле Божией; Господь Бог может еще сделать меня столь же славным рыцарем, как и сэр Ланселот.

— В таком случае, любезный рыцарь, подымите ваше забрало.

Когда же она увидела его лицо, то нашла, что красивее не случалось ей видеть мужского лица и рыцаря любезнее она не встречала. Но убедившись в том, что это не сэр Ланселот, девица простилась с ним и поехала своей дорогой.

А сэр Тристрам тайно подъехал к задним воротам, где дожидалась его Прекрасная Изольда, и она обрадовалась его возвращению и возблагодарила Господа за его воинскую удачу.

А в скором времени король с королевой и все при дворе уже догадались, что это сэр Трамтрист был победителем сэра Паломида, и тогда все стали почитать его еще более, нежели прежде.

Так прожил там сэр Трамтрист долго, ласкаемый королем и королевой и в особенности Прекрасной Изольдой.

И вот однажды королева с Прекрасной Изольдой устроили баню сэру Трамтристу, и, пока он там находился, королева и дочь ее Изольда обошли все его покои в отсутствие Говернала и Эба, которые прислуживали Трамтристу. Увидела королева его меч, лежащий на его ложе, и, по несчастью, она извлекла меч из ножен и долго его разглядывала. Они обе любовались прекрасным мечом, но на лезвии его, в полутора футах от острия, был выщерблен большой кусок стали. И когда королева заметила эту щербину на мече, вспомнила она о том обломке меча, что застрял когда-то в черепе ее брата сэра Мархальта.

— Увы! — сказала она дочери своей Прекрасной Изольде. — Это тот коварный рыцарь, который убил моего брата и твоего дядю.

Изольда при этих ее словах жестоко огорчилась, ибо любила Трамтриста, и уж она-то знала беспощадный нрав матери своей, королевы. Королева же с поспешностью удалилась к себе, раскрыла свой сундук и вынула тот обломок меча, что был извлечен из черепа сэра Мархальта после его смерти. И прибежала она с этим куском стали обратно туда, где лежал меч, и, когда она приложила на место тот кусок стали и железа, совпали его края с краями щербины, как если бы был он выломан только что.

Тут сжала королева яростно меч в руке своей и бросилась со всех ног прямо туда, где сидел Трамтрист в бане. Так бы она и пронзила ему грудь мечом, не окажись там сэра Эба, — он обхватил ее руками и отнял у нее меч, иначе она пронзила бы его насквозь.

Когда же не удалось ей исполнить свою злую волю, побежала она в ярости к своему супругу королю и вскричала так:

— Ах, господин мой! — Она упала перед ним на колени. — Здесь, в вашем доме, находится тот коварный, рыцарь, что убил моего брата и вашего слугу — благородного рыцаря сэра Мархальта!

— Кто он? — вопросил король. — И где он сейчас?

— Сэр, — она отвечала, — это сэр Трамтрист, тот самый рыцарь, которого исцелила моя дочь.

— Увы! — сказал король. — Это меня весьма печалит, ибо он славный рыцарь, какого лучше не довелось мне видеть на турнирном поле. Но повелеваю вам, — так сказал король, — не поддерживать с ним никаких сношений и предоставить это дело мне.

С тем отправился король в покои сэра Трамтриста, а тот был уже у себя, и король застал его уже во всем облачении, готового сесть на коня. И увидев, что он облачен в доспехи и готов сесть в седло, сказал король так:

— Нет, Трамтрист, негоже тебе будет выступить против меня. Вот что сделаю я ради моей чести и любви к тебе — ведь покуда ты находишься при моем дворе, мне не будет чести убить тебя, и потому я позволю тебе покинуть мой двор невредимым, но при одном условии: ты откроешь мне, кто был твой отец и как твое имя, и признаешься, не ты ли это убил сэра Мархальта, моего брата.