Дэн вздохнул. Его личная жизнь — его личное дело. Но если Катрина звонит ему на работу, пишет на адрес компании, значит, она вторгается в его профессиональную деятельность. И вполне способна скомпрометировать его, если он не будет соблюдать осторожность.

— Ее зовут Катрина, и она полагает, что влюблена в меня.

— Почему?

Несмотря на нелепость ситуации, Дэн рассмеялся. Что ж, вероятно, этот простодушный вопрос нанес удар по его самолюбию. В больших карих глазах Меган читался упрек, и гнев Дэна разгорелся с повой силой.

— Почему? — повторил он. — А вы как думаете? Потому что я не по-джентельменски с ней обошелся, тогда как она только что выбралась из пеленок?

— Дэн!..

— Я только так могу истолковать ваш «понимающий» взгляд.

— Нет!

— И вы, конечно, ей сочувствуете!

— Да не в этом дело! Просто мне ее жаль, вот и все.

— Даже если и так, вы говорите глупости, — прорычал он, и его серые глаза потемнели. — Вам жаль Катрину, хотя вы ее не знаете и почти не знаете меня? И не имеете представления о создавшейся ситуации?

— Да, я не имею представления, — согласилась Меган. — Но это поправимо. Может быть, вы мне расскажете?

Дэн поджал губы и злобно взглянул на нее. Он привык считать, что говорить о своих чувствах — значит проявлять слабость. Но откровенничать с человеком, которого едва знаешь, — это допустимо? К тому же нельзя бесконечно делать вид, что нестерпимого положения как бы не существует. У Меган никакой личной заинтересованности в его делах быть не может. Катрину она не знает. Значит, он не совершит неэтичного поступка, доверившись своей ассистентке.

— Наверное, я должен вам рассказать, — медленно произнес он.

Да, Меган была польщена, когда он откинулся в кресле и стал изучать ее лицо с таким вниманием, с каким обычно изучал прайс-лист. Выражение его глаз было и сердитым, и задумчивым одновременно.

— Я вам расскажу про Катрину, и вы определитесь со своими симпатиями. Договорились, Меган?

— Попробуйте представить себе… — начал Дэн и взял в руки круглое пресс-папье с розовой ручкой: обычно вид этого предмета успокаивающе действовал на него. Обычно, но не сегодня. — Девочка росла, совершенно не общаясь с мужчинами…

Его длинные пальцы ощупывали стеклянное пресс-папье. Собственное детство Меган нисколько не было похоже на то, о чем он сейчас говорил. Ее-то всю жизнь окружали мужчины, точнее, мальчики: ей с ранних лет пришлось заботиться о четырех младших братьях. И она знала, что дети иногда слишком рано остаются без матери.

Она отогнала от себя болезненные воспоминания и взглянула в ледяные серые глаза.

— Я полагаю, вы говорите о Катрине?

— Именно. — Дэн кивнул. — Она жила с матерью неподалеку от нас. Моя мать была ее крестной, а меня Катрина знает практически всю жизнь.

Меган осторожно кивнула.

— Ее мать — актриса, потрясающе красивая. — (Меган подумала, так ли красива сама Катрина, как ее мать. Но не стала спрашивать.) — И невероятно самовлюбленная. — Только сейчас в интонации Дэна послышалось что-то похожее на осуждение. — И она, как и многие красивые женщины, расценила появление дочери как катастрофу.

Глаза Меган расширились.

— Почему же?

Это невинное удивление поразило его. Неужели она не понимает, что такое женская ревность? Он поднял глаза. Да, может быть, и не понимает.

— Дочерям свойственно вырастать, — ответил он. — Они служат живым свидетельством того, что годы идут. Вы согласны? А для актрисы не может быть ничего более страшного, чем надвигающаяся старость. Когда дочери почти двадцать лет, невозможно притворяться, что тебе едва за тридцать!

— Невозможно, — протянула Меган. — Я никогда на этот вопрос под таким углом не смотрела. — Она с интересом взглянула на него. Подумать только, Дэн Макнайт изливает перед ней душу, а Меган и не подозревала о ее существовании!

— И какова же ваша роль?

А Дэн и сам только что задавал себе тот же вопрос, стараясь припомнить, что же такое он мог сказать или сделать, что привело наивную девушку к неверным выводам.

— Катрина еще в детстве привязалась ко мне. Она хвостиком ходила за мной, когда я бывал у них. Но приходил я недостаточно часто, и у нее не было возможности осознать, что бывают идолы на глиняных ногах, — с обезоруживающей откровенностью произнес он.

— То есть вы были для нее идолом?

Дэн счел, что было бы неуместно переправлять прошедшее время на настоящее. А Меган могла бы и не удивляться настолько в открытую.

— Да, наверное, был. Она вертелась вокруг меня, смотрела снизу вверх, словно я в ее глазах не мог совершить неверный поступок.

Было бы нечестно уверять, что ему не нравилась эта девочка. Или ее неприкрытое обожание. Причем взаимное: Катрина стала ему чем-то вроде младшей сестры, которой у него никогда не было.

Кстати, это и есть часть проблемы. От сестры можно потребовать, чтобы она удалилась восвояси, причем она, возможно, послушается.

— И как же вы с этим управлялись? — поинтересовалась Меган.

Дэн вздохнул. О да, он избрал неверную стратегию. Счел, что, если будет игнорировать детскую влюбленность девочки, она перерастет свое увлечение, как переросла привязанность к мягким игрушкам.

— Не было ничего такого, о чем вы думаете, — сказал он. — Я вел себя так, как всегда.

— Как же именно?

— Наверное, как старший брат.

— Значит, у вас совершенно не было взаимного влечения?

Дэн покачал головой.

— Во всяком случае, с моей стороны не было ничего. У нас слишком большая разница в возрасте, чтобы могло возникнуть что-нибудь серьезное. Нас объединяет разве что место жительства.

Меган кивнула, не отводя взгляда от жесткого, умного лица.

— А какая у вас разница?

— Тринадцать лет.

Меган перевела дыхание.

— Ну, это большая разница, но такое уже бывало, — заметила она.

Ей сразу же вспомнились истории звезд Голливуда и малолетних европейских принцесс.

— Рабство тоже бывало, но это еще не делает его нормальным явлением. — Дэн бросил на Меган нетерпеливый взгляд. — Да вы подумайте! Я уехал в университет, когда ей было пять лет! Ну что между нами могло быть? Всякий раз, когда я приезжал домой, мы с ней обсуждали, какая марка шоколада нам больше нравится.

Меган открыла рот, намереваясь спросить, почему Дэн выкладывает ей эту историю. И тут же прикусила язык. Вообще-то Дэн Макнайт не имеет привычки распространяться о своей личной жизни. Добыть у него информацию ничуть не легче, чем извлечь моллюска из раковины. А теперь он, похоже, решил открыться ей. И лестно, и интригующе.

Ее хладнокровие, казалось, отчасти передалось и ему. Он поставил пресс-папье на пачку бумаг и пожал плечами.

— Короче говоря, когда ей исполнилось пятнадцать, мне было уже двадцать восемь.

— Насколько я себе представляю, — задумчиво протянула Меган, — разница в возрасте с годами делается все менее заметной.

Дэн снова изучающе посмотрел на нее.

— Именно так и считала Катрина.

— Значит… — Меган помолчала, тщательно подбирая слова, — она ни с того ни с сего вообразила, что влюблена в вас? Или что-то произошло?

Брови Дэна сдвинулись над переносицей.

— Например?

— Ну…

— Вы считаете, что я приставал к ней?

— Нет, что вы. — Сейчас необходимо использовать дипломатическую хитрость. — Не то чтобы намеренно, просто…

Прочитав невысказанное предположение в ее глазах, Дэн почувствовал, как в нем вскипает ярость. Но тут ему пришло в голову, что он, возможно, вел себя не так уж безукоризненно, как сам полагал. Не могло все это возникнуть на совершенно пустом месте! Неужели он, пусть бессознательно, на протяжении долгих лет провоцировал Катрину?

— Нет, — твердо заявил Дэн. — Я никогда не совершал поступков, которые могли бы быть неправильно истолкованы.

— А когда именно дело стало принимать серьезный оборот?

Дэн постарался припомнить, в какой момент невинное увлечение школьницы стало перерастать в нечто большее.