— Ты ошибаешься, Лорелея. У меня никогда… Барри залаял и вскочил. Завиляв хвостом, пес устремил свой взгляд за озеро, куда-то в лес.

— Кто бы это мог быть? — спросил Дэниел. Его рука дернулась к поясу, пытаясь нащупать оружие.

Лорелея погладила Барри.

— Это, наверное, кролик или серна.

Барри заскулил и принялся скрести лапой землю, но остался рядом с Лорелеей.

— Нам пора возвращаться, — сказал Дэниел и поднялся на ноги. — Отец Ансельм скоро проснется.

Настойчивость в его голосе удивила девушку. Дэниел настороженно осмотрелся по сторонам. Лорелея наблюдала, как он хватался раненой рукой за выступы екал и ветки деревьев, когда спускался по крутому склону к приюту. Его рука и другие раны заживали. Можно было снимать гипс.

Пора было выявить убийцу. В этот вечер, лежа на своей кровати и наблюдая, как темнеет за окнами, Дэниел надеялся, что заставил нервничать своего врага. Очень скоро должна последовать новая попытка уничтожить его. Возможно, даже сегодня после наступления темноты.

Кто же это будет? Отец Гастон, все еще остающийся верным королевскому дому Франции? Отец Эмиль, в глазах которого за завтраком отражалась ненависть к жителям Парижа тех далеких лет? А может быть, защитником незаконнорожденной принцессы будет Сильвейн, которого мало волнует Франция, зато очень сильно интересует Лорелея?

Дэниел бросил долгий взгляд на коричневый пузырек с опием, который стоял на тумбочке рядом с кроватью. Прогулка в горы была ошибкой. Ему не удалось поговорить с Лорелеей об Анри Жуно. Дэниел даже на шаг не приблизился к тому, чтобы приоткрыть завесу, скрывающую тайну его трагической гибели.

Мышцы пылали от усталости, а колено горело от боли. Но он должен перебороть желание успокоить боль и одновременно — свои чувства.

Черт, он не должен был таскаться в горы за этой девчонкой-сорванцом. Пусть бы сидела наедине со своим плохим настроением. Но там, где дело касалось Лорелеи, Дэниел уже не мог рассуждать здраво. Он полез в горы затем, чтобы осушить ее слезы.

Зачем? Почему он чувствовал себя ответственным за ее переживания и за ее жизнь? Дэниел думал над этим вопросом весь вечер, пока у него не разболелась голова, но так и не сделал для себя никаких выводов.

За окнами уже стояли сумерки. Лорелея обещала прийти сразу после ужина, но ужин уже давно закончился. Она, должно быть, забыла или отец Ансельм дал ей какое-нибудь задание в связи с приходом армии резерва.

Его взгляд бродил по полутемной комнате, угадывая очертания низенькой печки, кресла, где часто спал отец Ансельм, ровного ряда коек и столика у его кровати. Что-то удивило его в расстановке предметов на столе. На нем лежали шахматы отца Гастона, но фигурки находились в беспорядке. Кто-то свалил их на пол, а потом расставил, как попало. Чернильница тоже отсутствовала. Дэниел поднялся и поискал ее под кроватью. Чернила были разлиты, и на полу красовалась клякса цвета грецкого ореха.

Дэниел сел на край кровати, сдерживая рвущийся наружу гнев. За окном стало совсем темно, а дрова в печи почти догорели. Кто-то обыскал комнату. А еще хуже — сюда направлялся Бонапарт. Дэниелу и Лорелее необходимо было уехать до его прихода. У Жозефины в армии наверняка есть шпионы, которые доложат ей, что Дэниел не выполнил своего задания.

С тяжелым сердцем он лег в постель, набросил на себя одеяло и уставился в густую темноту.

За дверями лазарета послышались легкие шаги. Рука мужчины крепко сжала под одеялом рукоятку перочинного ножа, который он накануне наточил на точильном камне, украденном с кухни. Сквозь полуприкрытые веки он наблюдал за дверью. Угли в печке отбрасывали на пол слабый оранжевый отсвет.

Дверь с тихим скрипом отворилась. Проклятие. Свет слишком слабый.

Дэниел притворился спящим. Его охватило мрачное предчувствие, словно к телу прикоснулась змея, но он оставался неподвижен. Ворон был обучен подавлять свой страх.

Шаги зашелестели по комнате, ближе, ближе…

Дэниел поборол в себе желание вскочить: Слишком поспешные действия могут спугнуть нападающего. И у Дэниела слишком слабое оружие.

Грудь и подмышки вспотели. Темное пятно, приближающееся к нему, было безмолвным и зловещим как смерть. Оно промелькнуло мимо окна, на мгновение перекрыв жалкие потоки меркнущего света. Мрачная тень направилась к кровати. Дэниел почувствовал, как от страха пересохло во рту. Все его существо стремилось действовать. Но он выжидал. Пусть негодяй зайдет в ловушку.

Фигура склонилась над столиком у кровати. Дэниел увидел, как тускло сверкнул металл. Нож. Нужно действовать сейчас! Прошипев ругательство, Дэниел спрыгнул с постели. Сделав стремительный выпад, он ударил пришедшего по голове своей загипсованной рукой. Человек упал. Нож со звоном отлетел под кровать. Дэниел бросился на темную фигуру и услышал хриплое, прерывистое дыхание своего противника. Он схватил хрупкие руки и уперся коленом в грудь, судорожно вдыхающую воздух.

Что-то не так. Тело под ним было крепким, но еще и очень нежным. Вместо церковного ладана Дэниел вдохнул чистый весенний аромат. Лорелея. Отбросив ее в сторону, Дэниел поднялся, чувствуя невыносимую горечь. Его взгляд помутился от ярости.

Лорелея была первой женщиной, которой он поверил. Как последний дурак, он лелеял ее фальшивую невинность и поклялся защитить от дьявола. Ее предательство не должно удивлять его. Она была из Бурбонов — дочь своего отца.

Наконец девушка восстановила дыхание и обрела способность говорить.

— Дэниел, что…

— Оставь это, принцесса, — прорычал он. Его голос хлестал, как кнут. — У меня всего лишь один вопрос к тебе. Нож — это такая грязная работа. Почему ты не воспользовалась своими познаниями в медицине и не отравила меня?

Лорелея была потрясена чудовищностью его обвинений. От падения все вокруг нее кружилось, она опустила голову, пытаясь собраться с мыслями. Девушка кожей чувствовала опасность, исходившую от Дэниела. Его внезапная ярость, нелепость его обвинений — все это мешало ей сосредоточиться. Что он подразумевал, когда говорил об отравлении?

Лорелея услышала скрежет огнива о кремень. Лицо Дэниела осветилось золотистым светом. Он был бы очень похож на святого на иконе, если бы не безжалостное выражение его глаз.

Страх заставил ее действовать. Девушка поднялась с пола и бросилась к двери. Чувство страха было новым для нее, холодным и нежеланным.

Мужчина протянул руку и поймал ее за волосы.

— Не так быстро, — сказал он, волоча ее на середину комнаты.

Дэниел за подбородок поднял вверх ее голову так резко, что девушка почувствовала боль в горле. Не имеющей сил на сопротивление, Лорелее ничего не оставалось делать, как только смотреть в его красивое, а сейчас искаженное гневом лицо.

— Игра закончена, не так ли? — холодно спросил Дэниел. На его лице гнев сменился отвращением, и он оттолкнул девушку. Потеряв равновесие, Лорелея растянулась на кровати.

— Боже, — пробормотал Дэниел, — никогда не думал, что это будешь ты.

Все ее чувства смешались, отяжеляя сознание. Постельное белье, на котором она сейчас лежала, пахло хвоей, мазью и потом. Лорелея заметила резко выделяющийся тонкий белый шрам на его пылающем лбу, дрожащий подбородок, напряженные, стиснутые в кулаки руки. В комнате было темно и очень холодно. Девушка удивилась тому, что никто не подложил в печку дров.

— Первый раз тоже была ты? — требовательно спросил Дэниел. — Тебе доставило столько хлопот залечить мои раны. Поставь себе за это высокие оценки. И не жаль тебе было уничтожать так хорошо сделанную работу?

Лорелее стало плохо. Она зашевелила губами, но с них не слетело, ни звука. За что он так оскорбляет ее?

— Да, ты опытная, — продолжил мужчина, усаживаясь рядом с ней на кровать. Она отпрянула. — Я-то думал, что хорошо разбираюсь в женских хитростях, но ты превзошла всех в этом искусстве.

На плечо девушки тяжело опустилась загипсованная рука. Здоровой рукой Дэниел поглаживал ее шею, нащупывая большим пальцем сонную артерию.