Из приведенных мест ясно, что фема, будучи военным округом с расположенным в нем корпусом военных людей, есть, вместе с тем, гражданская организация живущего на известной территории населения. Это последнее посредством системы земельного наделения постановлено было в такое положение, чтобы с наилучшим успехом быть в состоянии отбывать воинскую повинность. Нужно думать, что в этом и состояла заслуга византийского правительства, что оно поставило военную службу в зависимость от землевладения; равно как в этом же заключается причина устойчивости и живучести фемного устройства. Службой была обложена земля; обыватель служил в таком отделе войска, какому соответствовал находящийся в его владении земельный участок. Соответственно тому известная группа населения, подводимая под военно-податное состояние, наделяема была таким количеством земли, которое обеспечивало бы ее в ее необходимых потребностях и давало бы достаточный доход на содержание воина на действительной службе. В этом отношении фемное устройство сводится в своем происхождении к капитальному вопросу о формах землевладения в Византии.

Внешние обстоятельства, вызвавшие необходимость военных реформ и соединения гражданской и военной власти в одних руках, обозначены в сочинениях Константина Порфирородного. Он указывает, главным образом, на успехи арабского завоевания. Но пока на Востоке успехи арабов приобрели угрожающий характер, Запад в VI и VII вв. подвергался постоянной опасности от аварских и славянских набегов. Славяне потому в особенности обращали на себя внимание государственных деятелей Византии, что это был враг, настойчиво стремившийся заселять пограничные области империи, что в занятых областях он не оставался на долгое время, потому что новые волны народного движения увлекали его дальше, на новые места. В течение VI–VII вв. для империи предстоял к разрешению высокой государственной важности вопрос: как организовать громадное движение славян в пределы империи, как быть с теми славянами, которые по праву войны занимали целые области на Балканском полуострове, и с теми, которые поселялись на указанных им местах по взаимному соглашению и договору. Следует заметить, что в VII в. правительство, по-видимому, успешно разрешило вопрос о славянской иммиграции и притом в либеральном смысле. Так, сербам и хорватам предоставлены были для заселения Босния, Герцеговина, часть Далмации, Славония и Старая Сербия; так, со славянами Фракии и Македонии оказалось возможным вступить в некоторые соглашения и изменить состояние враждебности в состояние мирного сожительства. Нельзя сомневаться, что в течение VII в. Балканский полуостров был насыщен славянскими колонистами, которые привыкали к оседлости и мирным земледельческим занятиям бок о бок с прежними поселенцами: греками, албанцами, фракийцами, румынами и другими.

Выше мы с достаточной подробностью останавливались на славянском вопросе и видели, как славянские вожди задавались широкими и честолюбивыми притязаниями захватить Балканский полуостров, овладеть большими городами и добраться до Архипелага и Мраморного моря. Многократные осады Солуни, движение по морю на собственных судах и высадки на островах обнаружили в достаточной мере как военные и морские способности славян, так, в то же время, и сравнительную слабость их, в особенности их политическую неразвитость, вследствие которой им не суждено было соединить вообще довольно большие силы и организоваться под одной властью для нанесения Византии смертельного удара. Напротив, внешний блеск византийского образования, роскошь и богатства столицы, почести и отличия, какими император награждал наиболее видных и влиятельных из славянских князей, — все это пленяло ум лучших славянских деятелей VI–VII вв. и делало их послушными орудиями высшей политики Византийского государства.

Как можно догадываться на основании многочисленных указаний, империя в VI–VII вв. была слабо населена, в Азии и Европе лежало множество пустопорожних, незанятых мест, вследствие чего ослабела численность национального войска, и явилась потребность в наемных иноземных отрядах. Теперь выясняется, что правительство в обширных размерах организовало систему колонизации славянами свободных земель в Европе и в Азии, что для этого существовали особые приемы приглашения и записи охочих людей. Устроителями колоний выбирались известные между славянами родовые старшины или племенные князья, затронутые уже византийской культурой и образованием; правительство обыкновенно предоставляло устроителям колоний привилегию устраивать колонистов на отведенном месте и производить между ними суд и расправу по обычаям племени. Из жития св. Димитрия Солунского почерпаются точные сведения, что в Солуни существовала особая контора для записи охотников на переход в подданство империи, что по исполнении требуемых формальностей правительство присылало в Солунь морские суда для посадки и перевозки переселенцев в отведенные им для жительства места ³⁵.

Давно уже замечено, что в VIII и IX вв. империя характеризуется новыми бытовыми чертами, каких не заметно было раньше, и, между прочим, обращено внимание на то, что класс мелких землевладельцев получил сильное приращение, подобно тому, как это произошло на Западе после переселения народов. Не возвращаясь к бесспорному факту занятия славянами европейских областей империи, остановимся на известиях о трех больших поселениях славян в Малой Азии.

Система колонизации пустопорожних земель то своими же подданными, переводимыми казенным порядком с места на место, то инородцами, принимаемыми в подданство или вступавшими во временные обязательные отношения, практиковалась в империи с давних пор и притом в весьма широких размерах. По отношению к славянам известия о правительственных поселениях больших масс в Малую Азию в особенности привлекают к себе наше внимание по связи с устройством фем. У летописца Феофана под 664 г., следовательно, в царствование Константа, сообщается, что арабский вождь Абдеррахман вторгся в имперские области, перезимовал в них, опустошив страну на далекое пространство ³⁶. Славяне же, говорится далее, вошедши с ним в договор, в числе 5 тыс. ушли с ним в Сирию и были поселены в области Апамеи, в селении Скевоковоле ³⁷. Хотя мы лишены средств составить себе понятие о том, как оказалась в Малой Азии славянская колония, и в каком положении она была после своего перехода в Сирию, — словом, хотя никаких дальнейших известий о росте и судьбе этой колонии нет, но, конечно, она не могла погибнуть без следа, и ясно, что переход славян к арабам означает то, что условия, в какие она была поставлена в империи, не отвечали ни ее потребностям, ни желаниям.

Под 687 г. у того же писателя читается известие о другом большом поселении славян в Малой Азии ³⁸. Именно, говоря о походе Юстиниана II Ринотмита в Македонию против славян и болгар, летописец сообщает, что некоторых из них он победил и понудил насильственными мерами, а других по соглашению побудил переселиться в Малую Азию. Переправив их на ту сторону у Абидоса, император дал им для поселения область Опсикий. О судьбах этой колонии имеются и дальнейшие известия. Через четыре года, именно после срока, который мог рассматриваться как льготный, правительство потребовало от колонистов обязательной военной службы и притом таким образом, что из них набран был отряд в 30 тыс воинов, названный опричным ополчением (Λαός περιούσιος). Этот отряд был подчинен одному из старейшин славянских по имени Невул.

Как можно догадываться, данная славянам организация несколько напоминает военное положение и земельное устроение наших казаков. Обязательная поставка тридцатитысячного отряда была, очевидно, условием поселения славян на свободных землях. Предполагается, что в колонии было вдвое, если не втрое большее количество крестьянских дворов, и численный состав всей колонии должен был заключать в себе никак не менее 250 тыс. душ. Частные указания, какими летописец снабдил известие об этой колонии, могут быть здесь особенно отмечены: Юстиниан отобрал из переселенцев и перевел на военное положение 30 тыс., дал им вооружение и поставил их под власть их собственного старшины. Все эти черты характеризуют устройство, даваемое славянским колонистам, и не может быть сомнения, что подобным образом устроенная колония должна была иметь заметное влияние в судьбах провинции Опсикия. Проследить ее судьбы в подробностях мы не можем, но находим несколько определенных указаний и, кроме того, косвенные намеки. Оказывается, что предводитель славянского отряда изменил императору во время войны с арабами и с 20 тыс. своих людей предался на сторону врага, и что будто бы Юстиниан приказал перебить всех оставшихся на месте славян. Что касается первого, то арабы в своих походах на имперские области пользовались услугами славян и, весьма вероятно, переманивали их к себе на службу; что же касается поголовного избиения всех колонистов, то это не только не согласуется с политикой Юстиниана по отношению к славянам, но и противоречит дальнейшим известиям о славянском элементе в Опсикий. Известно, что в 710–711 гг. Юстиниан для своего утверждения на престоле находил опору в болгарском славянском элементе и в войске Опсикия,