Мы одолели треть пути наверх и всю дорогу вниз за пять часов. Водитель встретил нас с машиной в местечке Липлисбюль, где начинается шоссе в долину реки Муоты. Здесь казаки столкнулись с французским пикетом, который, по одной из версий, принял бородатых людей в длинных кафтанах за паломников. Когда республиканцы опомнились, «паломники» уже вырезали половину их состава, а остальные сдались в плен.

Настоятельница монастыря Святого Иосифа в Муотатале Моника Гвердер показывает дневник монахини Вальбурги, где речь идет о «генерале Сульверо» и его армии

Долина Муоты в хорошую погоду — райское место, особенно в пору сенокоса, когда воздух полон запахов скошенных трав. В городке Муотаталь мы остановились в гостинице «Почтовая», где когда-то размещалась старая почта. Гостиница превращена в своеобразный суворовский музей: всюду портреты полководца, карты его похода, на стенах — ружья и сабли. Но сам фельдмаршал в доме никогда не бывал. Об этом нам поведал  живущий по соседству знаток похода 1799 года Роберт Гвердер.

Он почтовый служащий на пенсии, а по совместительству — полковник в отставке. В Швейцарии армия — это преимущественно всенародное ополчение: каждый взрослый мужчина хранит свой автомат или пулемет дома. Те, кому от 19 до 34 лет, ежегодно проводят по три недели на военных сборах. Выбившиеся в старшие офицеры, тянут лямку до 52 лет. Так что Гвердер заработал свои полковничьи погоны, не бросая службу на почте. «Ставка фельдмаршала была расположена в женском монастыре Святого Иосифа. Начните с него, а потом я покажу вам места сражений», — посоветовал он.

В небольшой уютной обители нас встретила настоятельница Моника Гвердер — половина обитателей долины носит одинаковую фамилию. Монахиня Моника кажется двойником настоятельницы Вальбурги Мор, принимавшей здесь Суворова, — так они похожи. Сидя под портретом своей почтенной предшественницы, Моника Гвердер показывает нам толстенную книгу в кожаном переплете. Это дневник Вальбурги Мор. Под 28 сентября 1799 года записано, что «с гор спустился набожный старик, генерал граф Сульверо» со своей оборванной и голодной армией. Что кормить их нечем, разве что картошкой, которая в тот год уродилась на славу. Голодные русские ели ее неохотно — она была им в диковинку. Сама обитель и близлежащие дома оказались забиты ранеными, за которыми ухаживали монахини. Суворов приказал согнать пленных французов в монастырскую церковь и устроил там воспитательную молитву, отбивая земные поклоны перед алтарем среди толпы раздетых и разутых казаками «атеистов».

Сестра Моника показала нам маленькую гостевую комнату, где жил фельдмаршал. На суворовской кровати под портретом генералиссимуса теперь спят командированные святые отцы, прибывающие в Муотаталь по делам. И в гостевой, и в монастыре в целом обстановка осталась почти нетронутой. Скрипя половицами в комнатах, залитых светом из витражных окон, чувствуешь себя в XVIII веке. Только работающие в саду темнокожие монахини из Индии напоминают об эре глобализации.

Напоследок я спросил, где похоронены умершие здесь раненые русские. Сестра Моника показала на великолепный зеленый луг, окружающий белоснежные монастырские постройки. «Все спят здесь — и простые солдаты, и даже один офицер, князь… Жаль, Вальбурга не записала его имени».

Журнал боевых действий. 28 сентября — 1 октября

В Муотатале армию настигла страшная весть: Римский-Корсаков разгромлен, Готце убит, Массена взял Цюрих. Поход на Швиц потерял смысл. Пятидневная задержка с мулами в самом начале похода обернулась катастрофой. Из охотника Суворов, который уже считал себя победителем, превратился в преследуемого. В монастыре собрался военный совет, на котором старый полководец в полной форме и орденах неожиданно зарыдал и упал на колени перед своими генералами и великим князем Константином Павловичем с криком: «Спасите честь России и ее Государя, спасите его сына!» По словам Багратиона, при виде этой сцены его «затрясла от темени до ножных ногтей какая-то могучая сила». Константин поднял и обнял фельдмаршала. Генералы заверили, что войска готовы идти за ним в огонь и воду. Тогда Суворов объявил свой план. Сам он с половиной армии выбирается из Муотенской долины, превратившейся в ловушку, уходя на восток через перевал Прагель. Вторая половина под командованием Розенберга остается встречать Массена.

В Муотенской долине 1 октября состоялось решительное сражение. Русским оставалось  или победить, или умереть. Колонну, посланную Массена в обход, проводник намеренно увел в другую сторону: швейцарцы ненавидели революционеров-оккупантов. Когда сошлись главные силы, русские так решительно бросились в штыки, что французы, не приняв удара, обратились в паническое бегство. Массена с резервом дважды пытался закрепиться, но солдаты Розенберга сбивали его с позиций. На мосту через Муоту началась давка. В плен попало 1200 человек. Французы откатились к Швицу. Розенберг совершил чудо и был удостоен за это высшей награды Российской империи — ордена Андрея Первозванного.

Роберт Гвердер показал нам место штыковой атаки у ручья Рамбах в паре километров от монастыря. У самого выхода из долины в сторону Швица полковник вывел нас на крытый деревянным навесом Каменный мост через Муоту. Это новодел, но выглядит он так же, как мост, через который отступали французы — его остатки видны метрах в тридцати.

Легенда утверждает, что именно здесь в плен к русским попал их противник на Чертовом мосту, мастер горной войны генерал Лекурб. Гвердер посоветовал перечитать донесения Розенберга, где речь идет о плененном генерале Лакуре, а не Лекурбе. Английский историк Кристофер Даффи установил, что это генерал-адъютант Лакур (был в республиканской армии такой чин — adjudantgе ´n´еral). Дивизионный же генерал Лекурб даже не участвовал в сражении на Муоте.

Еще более фантастической оказалась знаменитая история с эполетом Массена, которую уже в Москве развенчал в разговоре со мной знаток военных мундиров конца XVIII века Олег Леонов. Якобы капрал Махотин в схватке у моста чуть не захватил в плен виновника суворовских бед Андре Массена. Французский командующий едва вырвался, оставив в руках капрала свой золотой эполет. Достаточно взглянуть на портреты Массена 1799 года, чтобы понять, что это красивая сказка — никаких эполетов на его плечах нет. Мундир революционного дивизионного генерала по образцу 1798 года в виде знаков различия имел только двойной ряд вышитых золотом дубовых листьев по воротнику и обшлагам. Золотые эполеты для своих генералов ввел уже Наполеон. Сам Суворов во всех этих легендах неповинен — великолепная победа русских при Муотатале не нуждалась в приукрашивании.

1. Юный «гренадер» Самуэль Александр Галер назван в честь Александра Суворова. Семья Галеров выкупила для своего суворовского музея в городке Ридерн дом, где останавливался фельдмаршал

2. Подлинные «сокровища» Вальтера Галера и картины из шванденского музея

Мы простились с полковником Гвердером и Муотенской долиной и поехали на машине через перевал Прагель (1550 метров над уровнем моря). Дорога здесь узкая, и то и дело приходится пережидать в «карманах» встречные машины. Для Суворова Прагель оказался не таким сложным перевалом, как Кинциг, а вот победоносным полкам Розенберга, которые шли позже, не повезло: выпал свежий снег. Войска спустились в Кленскую долину в таком состоянии, что даже у генерала Максима Ребиндера отвалились подошвы ботфортов.

Сейчас, проезжая мимо тихого Кленского озера, трудно представить себе, что осенью 1799 года его берега были завалены трупами французов, русских и австрийцев. Генерал Молитор, уверенный, что Массена не упустит хвост союзной армии, с ожесточением набросился на ее голову — авангард австрийцев Ауффенберга и русских Багратиона. Несмотря на победу последних, с Муотаталя суворовским войскам пришлось преодолевать трудности еще более серьезные, чем Сен-Готард и Чертов мост. Сам полководец говорил, что никогда со времен неудачного Прутского похода Петра I русские не оказывались в такой безвыходной ситуации: увеличилось число войск противника, иссякли запасы патронов и продовольствия, резко ухудшилась погода.