—    Не приключилось ли чего, — спросила умирающая королева, — с твоим отцом и твоим братом Эдуардом?

Юноша промолчал.

—    Заклинаю тебя, — прибавила она, — святым распятием и моим материнским чревом сказать мне правду.

—    Твой муж и твой сын убиты.

—    Да свершится воля Господня, — произнесла королева и почила в бозе с выражением благочестивой покорности Провидению. Эта добрая государыня была причислена современниками к лику святых и наречена святой Маргаритой.

После гибели Малькольма Канмора шотландский трон поочередно занимали три малосильных и малоодаренных правителя, которые захватили верховную власть, потому что истинные наследники покойного монарха еще не вошли в возраст. По завершении этих трех кратких царствований, на трон один за другим поднимались сыновья Малькольма: сперва Эдгар, потом Александр Первый и наконец Давид, тоже Первый царственный носитель этого имени. Два последних государя отличались выдающимися способностями. Давид, в частности, был умным, глубоко верующим и могущественным правителем. Он много и ожесточенно воевал с Англией, опустошая набегами пограничные области, в чем ему помогало то, что Англию тогда раздирали гражданские войны. И вот какова была их причина.

Генрих I, младший сын Вильгельма Завоевателя, умер, оставив единственного ребенка, девочку по имени Матильда, или Мод, чья мать была дочерыо Малькольма Канмора и, следовательно, сестрой Давида, короля Шотландии. При жизни Генриха все английские бароны признали его дочь наследницей престола. Однако по смерти короля (1135) некий Стефан, граф Монтаньский, нормандский лорд голубых кровей, воспользовавшись отсутствием императрицы Матильды (звавшейся так потому, что ее выдали замуж за императора Германии), узурпировал власть и добился провозглашения себя королем. Многие из английских баронов ополчились против Стефана, желая восстановить в правах императрицу Мод и ее сына Генриха. Естественно, что Давид, король Шотландский, не мог не поддержать сторонников родной племянницы. Но он также решил воспользоваться этим случаем, чтобы попробовать расширить собственные владения.

Призвав своих вассалов из разных областей Шотландии, Давид собрал огромное, но плохо организованное войско, многоплеменное и многоязыкое, объединенное лишь одним — страстью к мародерству. В нем были нормандцы, германцы и англичане, в нем были датчане из Нортумберленда и британцы из Камберленда и из долины Клайда, там были уроженцы Тевиотдейла, в основном заселенного бриттами, и Лотиана, заселенного англосаксами, и в нем еще были жители Галлоуэя. Последние существовали обособленно и почти независимо и отличались исключительной дикостью и жестокостью нравов. Некоторые историки говорят, что они происходили от древних пиктов, другие называют их дикими галловейскими скоттами, но все едины в том, что они были свирепыми, неуправляемыми вояками, которые сражались полуголыми и зверски издевались над населением страны, подвергшейся их набегу. Предводительствовали галловейцами несколько вождей. Главным среди них был Уильям МакДонохи, то есть Уильям, сын Дункана.

Бароны северных районов Англии, услыхав, что король Шотландии ведет на них эту грозную армию, решили сплотить силы, чтобы дать ему бой. К ним присоединился Терстан, архиепископ Йоркский. Они водрузили на высокую колесную повозку знамя, которое окрестили Стягом Святого Петра [14], и потому эта кампания получила название Битвы под Стягом. Две армии сошлись на Кутон Мур, близ Норталлертона, и приготовились биться на следующее утро. Им предстояло состязание величайшей важности, ведь если бы Давид сумел одолеть выступившее теперь против него войско, едва ли что-то могло бы помешать ему захватить Англию до самого Хамбера.

А в рядах английской армии был один престарелый барон по имени Роберт Брюс, родоначальник семейства, позже сыгравшего очень заметную роль в шотландской истории. Он любил короля Давида, так как прежде воевал на его стороне, и решил попробовать уладить дело миром.

Поэтому он отправился в шотландский лагерь и попытался убедить короля Давида отступить и заключить мир: указал ему на разнузданность его армии, подчеркнул опасность его положения и в конце концов, залившись слезами, объявил о своем намерении отречься от вассальной верности королю Шотландии и сражаться против него, если тот не откажется от вторжения. Это увещевание заставило короля прослезиться, но Уильям МакДонохи вскричал:

— Брюс, ты подлый предатель!

Брюс, разъяренный этим оскорблением, покинул лагерь шотландцев, навсегда сняв с себя всякие обязательства перед Давидом и отказавшись от ленов, которые он имел в Шотландии.

В шотландском военном совете разгорелся спор. Галловейцы, уже одержавшие на пути в Англию большую победу и опьяненные своим успехом, решительно потребовали, чтобы в завтрашнем сражении им была отведена ведущая роль. Королю Давиду очень не хотелось на это соглашаться. Он больше полагался на подчиненную железной дисциплине доблесть собственной тяжеловооруженной конницы, чем на этих отважных, но необузданных дикарей. Один из галловейских вождей по имени Малис, граф Стратернский, увидел сомнение в глазах Давида и вознегодовал.

— Что это за слепая вера в стальные нагрудники и железные кольчуги? — вскричал он. — В завтрашнем бою я, не носящий лат, прорвусь с неприкрытой грудью так же далеко, как любой из тех, кто закован в броню.

—Доморощенный граф, — осадил его Аллан де Перси, нормандский рыцарь, — ты похваляешься тем, на что у тебя не хватит духу.

Король вмешался и с трудом унял ссору. Скрепя сердце он согласился на безрассудное требование галловейцев.

Утром Давид приготовился к решающему сражению. Он выстроил свою армию в три шеренги. В первой, в соответствии с утовором, были галловейцы , предводительствуемые Уильямом МакДонохи, Ульриком и Довенальдом. Во второй — тяжеловооруженные конники из пограничного Тевиотдейла и лучники из Камберленда и Стрэтклайда. Ими командовал Генрих, принц Шотландский, храбрый и симпатичный юноша. Сам король, окруженный гвардией, состоявшей из английских и нормандских рыцарей, командовал третьим подразделением, объединившим лотианцев с северными шотландцами, жителями северных островов.

Англичане построились в одно сплоченное крепкое каре, в центре которого развевалось заветное знамя. Епископ Оркнейский, посланный немощным Терстаном, взошел на повозку со Стягом Святого Петра и, объявив войну с шотландскими супостатами священной, заверил каждого английского солдата, что тот, кому случится погибнуть, немедленно попадет в рай. Английские бароны пожали друг другу руки и поклялись победить или лечь на поле брани [15].

Армии стояли почти вплотную друг к другу, и галловейцы бросились вперед с кличами, напоминавшими вой урагана. Они два часа бились как одержимые и порубили столько английских копьеносцев, что те дрогнули. Но тут английские лучники накрыли галловейцев таким частым дождем стрел, что, не имея брони, способной хотя бы смягчить силу удара, те смешались и начали отступать. Принц Генрих Шотландский бросился им на помощь с тяжеловооруженной конницей. Он врезался на полном скаку в то место английской колонны, против которого располагался, и прорвал ее, как говорит летописец, словно паутину. Тогда он атаковал англичан с тыла. Галловейцы тем временем восстановили строй и уже приготовились возобновить атаку, когда какой-то англичанин, подняв вздетую на копье мертвую голову, крикнул, что это король Шотландский. Поверив обману, шотландцы растерялись и пустились наутек. Тщетно король, сорвав с головы шлем, скакал с открытым лицом меж бегущими, чтобы показать, что он жив. Паника была всеобщей, и Давид проиграл битву, победа в которой отдала бы ему большую часть Англии, а возможно и все королевство, растерзанное гражданской войной. Вот так разворачивалась знаменитая Битва под Стягом [16]. Она вынудила Давида заключить с Англией мир, но на самых выгодных для него условиях: отныне весь Нортумберленд и Дарем, за исключением крепостей Ньюкасл и Бам-боро, Стефан признавал собственностью шотландского монарха.