…Однажды мастер каллиграфии долго пытался вывести иероглиф, а один из его учеников наблюдал за процессом. И как ни старался мастер, от ученика он слышал лишь одно слово: «Плохо!» Затем строгий наблюдатель ненадолго вышел. Воспользовавшись моментом, мастер в одно мгновение вывел знак, не думая ни о чем. Вошедший ученик только и смог прошептать: «Шедевр...» Как говорят, совершенно написанные иероглифы должны воплощать свое значение, то есть иероглиф «огонь» — воспламенять бумагу, на которой написан. Так и все, что сделано в гармонии со Вселенной, должно пронзать всю суть человека, помогая ему самому достичь этой гармонии. И прийти к дзэнскому просветлению.

Истоки культуры

А еще весна — пора самых любимых праздников японцев: Праздника девочек, или кукол (Хина-мацури), и Праздника мальчиков (Танго-но сэкку), Дня рождения Будды, или Праздника цветов (Хана-мацури) и Праздника весеннего равноденствия. Существуют также местные храмовые и обрядовые торжества, проводимые только в одном районе или даже в одном-двух храмах.

Праздник — прежде всего уникальная национальная традиция, которую как семейную реликвию бережно хранят и передают следующему поколению, чтобы оно с младых ногтей ощущало причастность к великой культуре своего народа. Но во многом первоначальное ритуальное и сакральное содержание знаменательных дней уже давно исчезло, уступив место яркой форме торжества.

Так, изначально на Празднике девочек, устраиваемом 3-го дня 3-го месяца, куклы служили для ритуала очищения от негативной энергии (болезней и грехов) перед началом полевых работ. Их изготавливали из соломы и материи, а после совершения обряда переноса всего дурного с живого человека на его кукольное воплощение пускали по реке. В селениях, где не было рек, кукол сжигали в костре. В семьях высших сословий — самурайства и аристократии — бытовал обычай играть в куклы, изображавшие мужчину и женщину, который помогал детям вникнуть в сложную систему человеческих отношений. А Праздник мальчиков, Тангоно сэкку, проходящий 5-го числа 5-го месяца, был поначалу культовым обрядом, посвященным молению о будущем урожае, который должен был также принести здоровье и удачу всем членам семьи. Ко времени японского средневековья он трансформировался в чествование мальчиков, не достигших совершеннолетия, то есть 15 лет, и был, скорее, родовым праздником самурайской верхушки, поскольку все атрибуты праздничной церемонии — игрушечные доспехи, оружие, боевые знамена — могли иметь только члены самурайских семей. В этот день отпрыски благородных фамилий принимали ванну с цветами ириса, символизировавшими доблесть, поскольку название цветка — омоним слова «доблесть».

Но смекалистые люди «неблагородного происхождения» нашли способ приобщиться к торжеству и праздновать по-своему, заменив знамена матерчатыми образами смелого долгожителя карпа, вывешенными на высоком шесте. Теперь количество развевающихся на ветру у дома карпов говорит о том, сколько мальчиков живет в семье.

Заодно с цветами

По буддийским представлениям, после смерти человек переродится заново, а в каком теле (растения, животного, человека или бога) — зависит от того, как он прожил свою жизнь. Конечно, взять на себя смелость прервать жизнь раньше времени означает сильно понизить свой статус в грядущей реинкарнации. Но японцы не боятся смерти. Высокий уровень самоубийств в этой стране лишний раз подтверждает это. Уходят из жизни и стар, и млад: одни, чтобы не быть в тягость молодым, другие из-за несогласия со старшими. Влюбленные, не имеющие возможности по каким-то причинам соединиться в браке, сводят счеты с жизнью парами. Не спасают и выставленные предупреждающие щиты с подробным описанием того, что будет происходить с телом самоубийцы, если его долгое время не найдут…

Японцы даже смерть умеют организовать красиво. Да и что может быть красивее ухода из жизни под дождь опадающих цветов сакуры?

Что сегодня скорбеть

о цветах, опадающих втуне? —

Разве в мире земном

плоть моя заодно с цветами

не исчезнет, не расточится?..

Танка в переводе А. Долина

Кирилл Самурский

Агония судна длилась недолго. Через проломленные льдом борта черная морская вода заливала трюм, отяжелевший нос неудержимо тянуло ко дну — палуба накренилась, рывком вздернулась корма, обнажив беспомощный винт. И словно последний вздох, столб пара и сажи взметнулся над поверженным кораблем, и он тотчас ушел под воду. Людей, оказавшихся после гибели «Челюскина» на льду Чукотского моря, обступили пурга и стремительно надвигавшаяся ночь… Они еще не знали, что их ледовый плен продлится долгих два месяца и что операция по их спасению войдет в историю под названием «Челюскинская эпопея». С тех памятных дней прошло 70 лет, но лишь совсем недавно стало возможно взглянуть на события, происходившие в далеком 1934-м, сколько-нибудь объективно.

Поход в неизвестность

Пароход «Челюскин» торжественно провожали в плавание летом 1933 года в Ленинграде. Судно отправлялось в необычный рейс — ему предстояло, стартовав из города на Неве и пройдя все моря Ледовитого океана, Северным морским путем добраться до Владивостока. О судоходстве по Севморпути мечтали давно — очень выгодной и удобной выглядела эта дорога, способная связать центральную часть страны с Сибирью и Дальним Востоком. Однако путь этот был еще не проторен — лишь ледокольный пароход «Сибиряков» в 1932 году после тяжелейшего плавания смог пробиться сквозь арктические льды. Так что «Челюскин», по сути, отправлялся в неизвестность.

…«Взгляд на карту России показывает, что своим фасадом она выходит на Ледовитый океан», — утверждал создатель первого в мире арктического ледокола адмирал С.О. Макаров. Северный морской путь — это и есть дорога вдоль фасада, способная обеспечить необходимые перевозки к самым «медвежьим» углам страны.

В 1878—1879 годах только парусно-паровое судно «Вега», ведомое шведским исследователем А.Э. Норденшельдом, однажды одолело этот путь, но — с зимовкой. А как раз зимовка и лишала подобное плавание практического смысла — гарантии своевременной доставки груза. До революции проблемы Севморпути решала Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана, созданная по инициативе капитана II ранга А.В. Колчака, которая, базируясь во Владивостоке, исследовала в основном восточную часть будущей ледовой трассы. Западный же ее участок скрупулезно изучал полярный исследователь В.А. Русанов, сделавший целый ряд ценных предложений по ее развитию на будущее. Однако ни тот, ни другой так и не успели реализовать свои замыслы. После победы революции западный участок трассы, от Енисея до Белого моря, служил для вывоза сибирского хлеба в голодающую Европейскую часть страны, с началом индустриализации по нему на западные рынки пошел лес из Игарки, а позднее — никелевая руда Норильска и Талнаха. Освоение же олова Чукотки и золота Колымы потребовало регулярных рейсов из Владивостока. Так что какое-то время оба участка работали независимо друг от друга.

А вот сомкнуть их довелось человеку, далекому от романтики полярных изысканий.

Полярник «поневоле»

Талантливый математик Отто Юльевич Шмидт в 1913 году блестяще окончил курс обучения на физико-математическом факультете Киевского университета, 3 года спустя опубликовал признанный коллегами серьезным вкладом в алгебру труд под названием «Абстрактная теория групп» и получил звание приват-доцента. В 1918-м, во время Гражданской войны, Шмидт вступил в партию большевиков и принял активное участие в создании советской системы образования. В начале 1920-х он стал основателем и главным редактором Большой Советской Энциклопедии. В конце 1920-х Шмидт был увлечен альпинизмом, чему немало способствовало его участие в Таджикско-Памирской экспедиции. Однако летом 1929 года экспедиция не состоялась, и Шмидту на «самом верху» предложили познакомиться с другим, не менее экзотическим районом страны.