Месье Алонсо был ошеломлен.

— Даже если ваш план и выполним, он требует гигантской организации.

Месье Рене улыбнулся.

— Организация уже существует. Зачем нужны шпионы, если есть официанты, консьержки и камердинеры? Им только нужно победить все сомнения и держать открытыми глаза и уши. Затем полученные сведения мы будем сдавать на центральный командный пункт. Пока я отдаю в ваше распоряжение свой дом. Потом это может стать опасным.

— Опасным? — взорвался месье Арриго. — Почему?

— Я говорю не о физической опасности. Успех моего предприятия зависит от строжайшей секретности. Прежде всего — осторожная вербовка. Не пытайтесь привлекать сплетников, пьяниц, наркоманов и распутников. Выбирайте ум и осторожность.

— Мы что, будем голосовать? — спросил месье Алонсо.

— Для этого нас еще слишком мало, — признал месье Рене. — В таком составе мы можем только высказываться. Необходимость в голосовании, тайном голосовании, возможно, появится потом.

— Вы понимаете, у меня есть сомнения не только в том, что ваш план осуществится, Рене, но и в том, что он должен осуществляться. Мне нужно время, чтобы обдумать этическую сторону этого дела.

Месье Рене ухмыльнулся.

— Вы пропустили «месье». Это хороший знак, Алонсо. Думайте, сколько потребуется. Другой кандидатуры в руководители организации я не вижу. Можете сразу обдумать и это. Бесконечные тайные собрания будут проходить в Женеве. В этом городе не задают вопросов. Больные и уставшие от политики приезжают сюда лечиться в малоизвестных клиниках. Здесь случайно останавливаются государственные деятели, едущие куда-то по своим делам. С фальшивыми паспортами приезжают заговорщики, чтобы готовить свои перевороты и покупать оружие. Всем этим людям нужно есть, спать и отдавать белье в стирку. И им нужно встречаться. Взяв это в свои руки, мы сможем предотвращать убийства, заговоры, сутяжничество, все то, что может стоить жизни невинным людям. У нас огромный потенциал, поскольку никому не придет в голову увидеть угрозу в официанте или политическую штучку в камердинере. В этом наша сила. У нас репутация лакеев, при которых можно свободно говорить, потому что мы недостаточно умны, чтобы понимать.

— Значит, то, что вы нам предлагаете, высокогуманно? — спросил мистер Батлер.

— Исключительно так, — твердо сказал месье Рене. — Можно найти удовлетворение не только в послушании, мистер Батлер.

— А как быть с женщинами? — поинтересовался месье Арриго с добродушной улыбочкой.

— Я думал о них, и, рискуя обидеть тех упорных и, не побоюсь этого слова, мужественных леди, что последовательно отстаивают женские права, я бы сказал, что выбирать их нужно с предельной осторожностью, несмотря на то что пожилые служанки и экономки со стажем были бы незаменимыми помощниками. В конце концов, к ним предъявляются те же требования, что и к мужчинам. Но не забывайте, что природа одарила умением хранить секреты, скорее, мужчин, чем прекрасный пол.

— А шоферы? — спросил месье Алонсо.

— Не такая блестящая идея, как может показаться на первый взгляд. У них, безусловно, есть возможность подслушивать более долгие и связные разговоры, но интересующие нас лица редко пользуются наемными водителями. Обычно у них есть свои или их возят водители из посольства или международной организации.

Мы никого не подкупаем, мы просто слушаем.

— Так каков же будет генеральный план, если мы придем к соглашению? — спросил месье Алонсо и добавил: — Должен признать, в настоящий момент я в высшей степени заинтригован этой идеей. Осуществится она или нет, это в руках Господних, но, думаю, все будет зависеть от нашего отношения. Это правда, что только в выходные мы являемся самими собой. В остальное время, как было сказано, мы всего лишь услужливые лакеи. Это такая же часть нашей профессии, как всеведущая улыбка — часть снаряжения священника. Существуют вопросы, которые мы не обсуждаем. Такова реальность гостиничной жизни. Если теперь нам удастся побороть наши безусловные рефлексы, отключить автопилот, управляющий нашими жизнями, тогда все возможно.

Чуть-чуть везения, и ваша донкихотская мечта о служении гуманистическим целям может осуществиться по крайней мере на какое-то время.

Месье Рене протянул руку. Месье Алонсо пожал ее. Они пристально глядели друг другу в глаза, как будто каждый из них ступил на неизученную планету.

— Итак, месье Рене, что же мы должны делать? — спросил месье Арриго.

— Я прошу немного, обдумайте все в течение недели. Прощупайте почву. Говорите только с теми, кому доверяете, с настоящими друзьями. Мы снова соберемся в следующую субботу, если это всем удобно. Если кто-то из нас по зрелом размышлении почувствует, что эта идея противоречит его устоям, ничего страшного. Он просто может не приходить. Но я прошу вас об одном: дайте моему детищу подрасти и окрепнуть. Молчите. Не выдавайте нас.

Они медленно встали, обводя друг друга глазами, чтобы не пропустить намека на решение, зреющее у товарища. Пожав на прощание руки, они молча разошлись, уже заговорщики, оставив нетронутые стаканы с коктейлем как единственное доказательство своего присутствия. Месье Рене проводил гостей до двери и увидел массивный мотоцикл Луи на дорожке, переднее колесо нависало над травой, как оскал инфарктника. Месье Рене отметил, что ему редко приходилось видеть подобное уродство. Он вернулся в кабинет и поглядел на Луи, патокой растекшегося по креслу.

— Ну что? — спросил месье Рене.

Наступившая пауза становилась все более оскорбительной.

— Тебе, правда, интересно?

— Да.

Луи с усилием поднялся, будто кресло пыталось удержать его, и надел свой сверкающий белизной шлем.

— Я думаю, что вы психи. Чокнутые. Старые дураки.

— Каждый имеет право на собственное мнение, — холодно отозвался месье Рене. — Но ведь ты, по крайней мере, сохранишь нашу тайну? — спросил он, когда его племянник был уже у двери.

— Да кто бы мне поверил?

— Не в этом дело. Поклянись.

Мягкая улыбка Луи потонула в глубинах его шлема. Он поднял руку.

— Клянусь. Теперь доволен?..

— Ты сдашь экзамены?

— Уж в этом я не стал бы клясться.

Месье Рене засмеялся так добродушно, как только мог.

— Думаю, и я бы не сдал их в жизни. Передай привет матери.

— Уж лучше я передам привет твоей сестре.

На этой сердечной ноте Луи вышел.

Месье Рене сел и мысленно вернулся к событиям сегодняшнего утра. Он оглядел нетронутые коктейли и попробовал один. Лицо у него вытянулось. Ему шел восьмой десяток. Неужели он забыл рецепт? Старый дурак, значит? Ах эти молодые! Молодые, вечно скучающие, одетые в ненавистную черную кожу с металлическими заклепками — претенциозная эстетика зла. И тем не менее сегодняшнее собрание пытающихся разыскать последние остатки молодости в своем сердце оказалось пугающе удачным. Вторая молодость, скорее всего, и есть настоящая. Происходит, так сказать, возрождение порывов. Конечно, по сравнению с энтузиазмом этого угрюмого идиота. Вот уж точно псих.

Его размышления были прерваны ревом четырех оживших цилиндров, шумно рвущихся на свободу, как собаки, почуявшие дичь, а затем хруст гравия, фонтан мелких камешков, без сомнения, посыпался на траву, и удаляющийся вой мотоцикла был перекрыт цивилизованным грохотом скорого «Париж — Милан», прибывающего в 12:11. Жить было не просто хорошо, жить было интересно. Месье Рене отправился в ванную. В суете, связанной с приемом гостей, он забыл подровнять свои толщиной с карандаш усики. Никакая деталь не может считаться слишком маленькой, чтобы не обращать на нее внимания, особенно в нашем бизнесе…

Перевод с английского Эвелины Новиковой