Дети, особенно девочки, в майянских деревнях с раннего возраста помогают по хозяйству, что плохо совместимо с учебой. Почти 40% детей в возрасте 7–12 лет не посещают занятия в школе, в 13–15 лет эта цифра увеличивается до 70% (самые высокие показатели в Центральной Америке). В результате около половины взрослого «коренного населения» Гватемалы безграмотны

Судя по тому, что мы видели, путешествуя по горной Гватемале, с тех пор мало что изменилось. Вся земля была, как в современном Огайо, расчерчена квадратами полей. Основную их массу занимали, как у древних майя, посевы кукурузы. Между колосящимся маисом на плодородных вулканических почвах цвела картошка и зеленел лук. На полях трудолюбивые майя занимались «органическим сельским хозяйством», то есть вручную, без тракторов и пестицидов выращивали овощи, а потом мыли их в огромных тазах вдоль дороги. Женщины собирали в плетеные корзины редис. Сами майя его не едят, они предпочитают маис, фасоль и тыкву. Но за экологически чистый редис, перец, огурцы и прочие культуры оптовики из США платят хорошие деньги. Чтобы овощи было удобнее вывозить, американцы иногда помогают гватемальскому правительству в строительстве дорог.

Наша патрульная машина где-то отстала, только доверху груженные луком с морковью пикапы составляли нам компанию на шоссе. Дорога шла все время вверх. Мы въехали в облако, которое накрывало всю верхнюю треть вулкана Чикабаль. Леса, растущие на его склонах, называются туманными и свое название оправдывают вполне. Раньше в этих лесах водилась птица кетцаль с длинным зеленым хвостом, чьи перья украшали головные уборы древних правителей. Гватемалу называют землей кетцаля, эта птица изображена на государственном гербе, в ее честь называются гватемальские деньги, но в природе ее увидеть почти невозможно. Индейцы говорят, что последние кетцали отсюда улетели пятьдесят лет назад, когда началась гражданская война.

Дикий Восток

Горы расступились, освобождая место для пастбищ и банановых плантаций. Вернувшись из западных высокогорных районов, теперь мы ехали на восток от гватемальской столицы. Уже через сотню километров стало казаться, что мы попали в другую страну. Климат из прохладного превратился сначала просто в жаркий, а после того как от границы с Белизом мы повернули на север, в жаркий и влажный. Живописные поселки горной Гватемалы сменили небольшие ранчо. Вместо картошки и редиса здесь растили дыни и ананасы. Мы въехали в Петен — самый большой и малонаселенный департамент страны.

Именно здесь до Х века, выражаясь фигурально, билось «сердце мира майя». В петенских джунглях, где не было источников воды, где людям угрожали тропические болезни, дикие животные и ядовитые змеи, цивилизация майя достигла наивысшего расцвета и пережила трагический упадок. К приходу конкистадоров великие майянские города с пирамидами, дворцами, обсерваториями и километрами известковых дорог снова поглотил непроходимый лес. По иронии судьбы здесь, в «сердце мира майя», исконных обитателей осталось гораздо меньше, чем ладино. Майянская речь слышится редко, и даже цвета традиционных уипилей в Петене какие-то бледные. Массовый туризм и скотоводство, бурно развившиеся после окончания гражданской войны, не оставляли места для традиционного образа жизни майя-ица и майя-мопанов. Его еще сохраняли вдали от природоохранных зон и археологических парков майя-лакандоны и майя-чоли, давно укрывшиеся в непроходимых лесах. Они живут по ту и другую сторону гватемальско-мексиканской границы, и до их селений доходят только археологические экспедиции и банды наркоторговцев.

Мы рассчитывали, что нас туда проведут сборщики чикле — смолы дерева Manilkara zapota, которая служит основой для изготовления жевательной резинки. Работа чиклеро очень тяжела и опасна. На долгие месяцы люди уходят  в глухие джунгли, где еще сохранились рощи нужного дерева. Они делают на стволах надрезы и ждут, пока накапает тягучая смола, которую древние майя жевали для очищения полости рта.

Петен — скотоводческий регион. Скотоводством в Гватемале традиционно занимаются ладино, поэтому неудивительно, что почти 70% населения этого штата составляют они. Майя в Петене живут в труднодоступных лесных селениях, и туристы часто думают, что их здесь вовсе нет

Мы хотели найти чиклеро, но все, у кого мы спрашивали о них, только качали головами. «Чиклеро здесь больше нет, — говорили владельцы скотоводческих ранчо, — чикле уже никому не нужен». Владельцы ранчо были из ладино. Им принадлежала вся пригодная для выгона скота земля Петена. Но насчет чиклеро они ошибались: с тех пор как основой жевательной резинки стал продукт переработки нефти, сборщиков смолы стало меньше, но они не исчезли. Натуральную жвачку у Гватемалы покупают японцы, большие любители натуральных продуктов.

«Вы можете узнать чиклеро по отсутствию ушей», — сообщили нам рейнджеры в заповедниках. Они знали, о чем говорили: в их обязанности входит гонять сборщиков чикле из заповедных зон. А имели в виду они последствия  укусов мошки Lutzomyia, от которых часто страдают люди, подолгу живущие в джунглях. Мошка откладывает в хрящи ушных раковин личинки, которые в процессе роста пожирают человеческую плоть.

Старожилы подсказали, что единственное место, где можно встретить чиклеро, — кооператив по сбору натуральных продуктов в день выплаты денег. Когда мы туда приехали, оказалось, что чиклеро зарплату уже получили и поехали тратить ее в соседний поселок Сан-Франсиско-Чачаклум, где в тот день был праздник покровителя города Франциска Ассизского.

В праздничной программе были мотокросс, лошадиные бега, петушиные бои и родео. Крупные мужчины, которых здесь было много и в жилах которых текло очень мало индейской крови, носили ковбойские шляпы, массивные золотые цепи и пистолеты за поясом. Эти мужчины не пили «Кетцальтеку». Они пили пиво и виски. Ставки на лошадь за кон достигали 5000 долларов. Те болельщики, чья лошадь пришла к финишу первой, радовались как дети и палили в воздух почем зря.

«Коренное население» ставок не делало и оружия не носило. Родео, петушиные бои и дискотека-кантри проходили за высокими заборами, сколоченными из жестяных листов. Большие белые мужчины пускали внутрь только за деньги. «Коренное население» заглядывало в дырки между листами. Возможно, среди его представителей и были получившие зарплату чиклеро, но достоверно сказать было сложно, потому что все они были в широкополых шляпах, скрывающих уши.

За ужином дон Ричард выложил на стол несколько 9-миллиметровых гильз, которые он подобрал на поле, где проходили скачки. «Возьми, мамуся, — сказал он, — на память о Гватемале».

Вместо эпилога. Игра в мяч

Оставив надежды найти чиклеро, мы поехали туда, куда в Петене едут все — в Тикаль. Неподалеку от руин самого большого в мире майянского города-государства даже специально построили аэропорт, чтобы принимать туристические группы. В сезон дождей туристов не было, и покой мертвого города нарушали только стаи обезьян-ревунов, истошно ревущих в кронах деревьев. Перед пирамидами были установлены закопченные от дыма круглые камни. «Действующие алтари майя. Не наступать», — было написано на табличках. Но над алтарями никто не жег пом, потому что это случается только в дни больших праздников вроде майянского Нового года (в мае), когда паломников-майя со всей страны допускают в охранную зону. В остальное время древние пирамиды — то место, где майя встретить сложнее всего.

Тикаль был и одним из немногих мест, куда наши патрульные сопровождали нас не по долгу службы, а из любознательности: они никогда не видели пирамид. Но им быстро надоело лазить по ним под палящим  солнцем. Это требовало серьезного напряжения сил, поскольку ступени высокие, узкие и местами обрушенные. А вид с вершины всякий раз открывался одинаковый: море джунглей до самого горизонта. Гораздо больше их заинтересовала площадка для ритуальной игры в мяч. Никто точно не знает, как именно играли в мяч древние майя. Известно только, что игра заканчивалась принесением в жертву капитана одной из команд. По некоторым версиям, мяч представлял собой его закатанную в каучук голову. «Жалко, что эти правила не применяются в гватемальской сборной по футболу. Тогда бы небось они больше старались», — сказал один из полицейских.