— Не знаю, — отозвалась я негромко.

— Снимай.

Слово прозвучало совсем не как просьба. Я передернула плечами, и тоненькие кружевные лямочки платья немедленно упали. И вместе с ними «упала» бы верхняя часть платья, если бы я вовремя не подхватила ее. Шаловливые лямки вернулись на место.

— А если не сниму, ты порвешь платье? — Я опять покосилась на татуировку. Меня она чрезвычайно тревожила — хотелось дотронуться до нее губами. Может быть, даже укусить.

— Я не хочу расстраивать миссис Уайлд. Не для того она давала тебе платье, чтобы потом получить живописные обрывки. Полагаю, оно ей еще пригодится. — Ангел-city поддел пальцем игривую лямку, и та опять с готовностью спорхнула вниз. — Поэтому я сниму его аккуратно. Аккуратно положу в сторонку, чтобы не помять, а потом…

Пауза.

Очень опасная.

В наступившей тишине слышалось, как шипят набегающие волны и как где-то в невообразимой дали кричит над водой невидимая беспокойная птица.

— Что потом? — Мой голос упал до щекочущего шепота, напоминающего шорохи океана за спиной.

Гарланд не ответил, но его губы сложились в улыбку, изгибистую и точно не его собственную, высоко приподнявшую уголки. И выражение лица сделалось мечтательным. Моя кровь начала густеть.

— Снимай.

Повторная команда прозвучала подчеркнуто ласково. Почти нараспев. Я качнула головой и поднялась. Теплый бриз немедленно вздыбил подол, оголяя нога до колен. Я отправилась гулять по берегу, гадая, сколько шагов мне удастся сделать.

Семь.

А потом я увидела небо, по которому плыли ватные облака. Лежа на спине, на небо смотреть очень удобно. Правда, небеса частично загораживало лицо ангела в солнечных очках, целеустремленно и бережно стаскивавшего платье. Я в этом сложном процессе не участвовала.

Боялась за себя.

— Виновата сама, — донеслось сверху.

— Сама, — эхом отозвалась я, поднимая руки, чтобы обнять говорившего за шею. — И тебе, мистер ангел, теперь ничего не поможет.

Мы расхохотались в унисон. Наш беззаботный хохот прокатился по пустому пляжу и слился со звуками океана. А затем все внешние звуки как будто смолкли. И ничего на берегу океана не существовало, кроме нас двоих.

И вечности.

Кожа, охлажденная океанской водой, требовала горячих ласк. Губы, опаленные солнцем, — сочных поцелуев. Тело, истомленное ожиданием, — плотских страстей.

Я отражалась в черных глазах. Видела себя в них — разгоряченную, бешеную и смеющуюся. Мои пальцы и губы впивались в гладкую мужскую кожу, пропитанную соленой влагой. Замечательный вкус! Я не могла насытиться. Умирала от извечного женского голода.

Я слышала слова, что шептал мне ангел. Но они проходили по краю пылающего сознания, почти не касаясь. И только одно сумело задеть и запомниться — «моя». Это слово повторялось чаще других. И когда я уносилась в иную явь, именно оно, тысячекратно повторенное, звенело во мне…

…С закрытыми глазами я слушала, как Ангел-city идет к водной кромке. Короткий звучный всплеск — это он шагнул в океан. А я не хотела, чтобы вода меня сейчас касалась, чтобы она смыла тот сладострастный пот, который выступил на теле после плотского безумства, тот особый пряный запах, что впитался в плоть. Все это должно оставаться со мной как можно дольше.

Меня ласкал нежный бриз. Дотрагивался невидимыми пальчиками, гладил и убаюкивал. Я была открыта для южного ветра вся целиком. От него мне нечего скрывать.

Океан напевал свою могучую изначальную песню; пенившиеся волны восторженно шипели; невидимая птица продолжала кого-то кликать; к ней присоединилась вторая. Я слушала умиротворяющие звуки, будто бы далекие, параллельные, и думала, что рай — это не навсегда.

Для меня — не навсегда.

Чувство, что все скоро должно закончиться, вновь подступило, усиленное во сто крат. Конец уже близок. И этот акт любви на берегу океана — самое последнее, что со мной приключилось в раю.

А что потом?

Как этослучится? Гарланд просто посадит меня в самолет и самолично отвезет обратно? Или он поручит это сделать своим вышколенным высокопрофессиональным пилотам? Утром или вечером? Ночью? Что он мне скажет на прощание? Что-то наподобие — «Прощай, милая, все было прекрасно»? Или, еще проще: «Наши отношения закончились, так что прости-прощай»?

А какая, в сущности, разница?

Все должно закончиться именно так, как должно. Никаких вариантов. И никакой надежды…

Я слушала океан и не услышала шагов вернувшегося Ангела-city. На меня капнула холодная капелька. Я сильно вздрогнула и раскрыла глаза. Присевший на корточки возле меня мокрый Гарланд держал в руках удивительно красивую розовую ракушку, замысловато завитую, почти игрушечно-декоративную, точно созданную руками мастера-затейника, а не морской природой.

— Одна ракушка — и океан всегда с тобой, — улыбнулся ангел, протягивая морское сокровище. — Мне бы хотелось, чтобы у тебя что-то осталось на память об этом дне.

На память…

Да, все действительно скоро закончится.

Очень скоро.

Я приняла ракушку из его рук и приложила к уху: в ней слышался далекий голос океана. Тысячи слов холодной могучей морской стихии умещались в одной раковине. И сливались с океанскими тайнами.

— К сожалению, у меня нет ничего, что можно подарить тебе на память, — произнесла я еле слышно — мне сейчас было ужасно трудно смотреть на улыбающегося Гарланда. И что-то ему говорить.

— Я запомню этот день без всяких памятных даров… Вот так. — Его губы осторожно и мучительно нежно коснулись моего виска. — И вот так, — они притронулись к скуле. — И вот так, — добрались до подрагивающих губ.

— А какой он — этот день? — вдруг спросила я, едва его губы оторвались от моих.

Палец Гарланда скользнул по моей шее к груди. Ангел-city размышлял. Палец очертил кругом грудь и устремился вниз. Размышления затягивались. Видимо, вопрос оказался непростым. Палец вернулся обратно к груди. И снова очертил круг. Один, второй…

Я ждала ответа и почти не дышала.

— В такие дни обычно судьба делает резкий взмах чернильным пером, и линия жизни навсегда меняет свое направление, — отозвался Стефан, укладываясь рядом со мной на пляжном лежаке.

— Неужели этот день из разряда судьбоносных? — Я приподнялась на локте, чтобы взглянуть на Ангела-city — сверху вниз.

— Именно так. — Гарланд лежал, наслаждаясь солнцем и ветром. Его обнаженное тело, с которого еще не исчезли капли воды, возбуждающе поблескивало.

— И чья судьба сегодня поменялась? — Мне снова захотелось вцепиться зубами в татуировку. Зубы хищно скрипнули.

— Наша.

Я отпрянула от него. Итак, Гарланд сегодня точно отправит меня домой. Пора паковать вещи. Которых у меня не было. Я отправлюсь обратно в каком-нибудь вечернем платье из того антикварного шкафа. Там еще имеется штук пять или шесть шелковых произведений, которые я не надевала.

Больше я не задавала вопросов. Мне все было ясно.

Когда мы вернулись в замок, уже начинало вечереть. Тени бежали впереди нас, как будто хотели запутать и повернуть вспять.

В океане я так и не искупалась…

Какое же платье мне выбрать? Пожалуй, впервые я так мучительно размышляла над подобной проблемой. Переводила растерянные глаза с одного на другое, с другого — на третье.

Белое? Красное? Палевое?

В первый раз я хотела выглядеть красивой. Очень красивой. Потому что красота станет тем прощальным даром ангелу с разбившимся хрустальным сердцем. Пусть он меня запомнит именно такой — пронзительно-красивой. Ангел-city — единственный, для которого я раскрылась полностью. Для которого расцвела, подобно цветку.

Орхидеи.

Лайлия Шеритон — из тех орхидей, что цветут один день. Даже всего один вечер. А потом цветки умирают…

Белое? Красное? Палевое?

Выбрать просто невозможно! Я поступила проще: один за другим побросала платья за спину, а потом с закрытыми глазами наугад схватила первое попавшееся.