Подняв Каролину на руки, он зашагал в ту сторону, где располагалась задняя дверь.

— Куда ты меня тащишь? — заверещала Каролина, колотя кулаками по его мускулистой спине. — Отпусти меня! Отпусти немедленно!

С невозмутимым видом Рудольф прошел мимо кухни, не обращая внимания ни на вопли Каролины, ни на ошарашенные лица Эдуарда и других работников, занимавшихся приготовлениями к вечернему пиршеству, поднялся на второй этаж и отпустил свою жертву, лишь тогда, когда зашел в ее комнату.

— Негодяй! — крикнула молодая женщина в бешенстве. — Считаешь, тебе все дозволено?

— Так я не считаю, но и не допущу, чтобы меня позорили перед родственниками, — невозмутимо ответил Рудольф.

Каролина не слышала его слов. Ее глаза метали молнии, ноздри нервно подрагивали.

— Грубиян! Самовлюбленный иди…

— Замолчи! — Рудольф крепко взял ее за подбородок и приподнял ее голову. — Ни один человек на свете не имеет права меня оскорблять, понятно?

Каролина дернула голову, высвободилась из его цепких пальцев, с вызывающим видом прошла к кровати и опустилась на край.

Пожалуй, я действительно перебарщиваю, подумала она, успокаиваясь. Надо быть осторожнее в выражениях. И не давать воли эмоциям. Следует научиться в любой ситуации держать их под контролем.

Она сделала глубокий вдох и выдох, приводя в норму дыхание. Рудольф наблюдал за ней молча, стоя у шкафа и скрестив руки на груди.

— Я давно хотела остаться с тобой наедине, — заговорила Каролина уже уравновешенным голосом.

— Приятно это слышать, — пробормотал Рудольф, и его глаза потемнели.

— Но вовсе не для того, чтобы опять заняться сексом, — быстро пояснила она с едва уловимым раздражением в голосе. Мысль о том, что кто-то может воспринимать ее лишь как предмет сексуальных утех, была ей отвратительна. Особенно, если этим «кто-то» являлся Рудольф Бауэр. — Я чувствую, что ты от меня что-то скрываешь, но не могу понять, что именно. Во-первых, объясни мне, пожалуйста, кто такой Уоллес Форстер. Твой отец рассказал сегодня, что ты вылетел позавчера ночью, чтобы срочно встретиться с этим Уоллесом. Когда ты подошел ко мне в кафе, то сообщил, что прилетел в Гран Канарию только что. Ни на какую встречу ты не торопился, а провел несколько часов подряд со мной. — Она сделала небольшую паузу, чтобы перевести дыхание. — Во-вторых, я хочу, чтобы ты объяснил мне, зачем солгал насчет болезни Отто. Она, как выяснилось, была совсем не тяжелой, а заурядной легкой простудой, не более того. Не думай, что я круглая дурочка, Рудольф!

Мужчина прищурил глаза. Он знал, что рано или поздно нечто подобное должно произойти. Каролина не могла не заподозрить неладное.

Первое, что ему пришло на ум, это отреагировать на ее слова шуткой. Он нахмурил брови и воскликнул:

— Кэрри, да ты страдаешь паранойей!

Каролина ничего не ответила, лишь вопросительно изогнула тонкую бровь, давая таким образом понять, что ей сейчас не до веселья и что она ждет ответа.

— Хорошо, я расскажу все, о чем ты спросила, — пожимая плечами, спокойно ответил Рудольф. — Уоллес Форстер — это мой давний товарищ, мы учились с ним вместе в университете. И я встречался с ним вчера в Гран Канарии, во второй половине дня, после того как отвез тебя в отель.

— Это называется срочной встречей? — спросила Каролина, недоверчиво фыркая.

— О Боже, Каролина! Почему ты настолько подозрительна? Видишь подвох там, где его и быть не может! — Рудольф покачал головой. — Такой красавице, как ты, это не к лицу.

Каролина уже всерьез начала сомневаться в том, что не страдает паранойей или чем-нибудь вроде этого. Но расспросы не прекратила.

— Но зачем ты потащил меня в такую даль? Чтобы просто со мной перес… — Она осеклась. Оборванная на полуслове фраза повисла в воздухе, но Рудольф, естественно, догадался, что имелось в виду.

— Во-первых, никто никуда тебя не тащил, — ответил он. — Ты добровольно приняла приглашение отца. Кстати, еще до того, как я сообщил тебе о его болезни. Я просто поуговаривал тебя принять окончательное решение, когда ты, как истинная женщина, сделала вид, будто колеблешься. Для того я и сказал, что недуг отца был серьезным, вот и все. — Он пересек комнату, опустился рядом с ней на кровать и принялся медленно наматывать на палец прядь ее волос. — А зачем ты мне нужна была здесь? Я просто ужасно тебя хотел. — Он придвинулся к ней вплотную и приник к ее губам.

— Не надо… — пробормотала Каролина, но сил сопротивляться в себе не нашла. Знакомое тепло, мгновенно разлившееся по телу, опять превратило ее в свою рабыню.

Рудольф целовал ее медленно и продолжительно.

Он был вынужден ей лгать. Чтобы спасти. А еще ради того, чтобы как можно дольше наслаждаться ею. Ему вдруг стало ясно, что это для него крайне важно. Жизненно важно.

Прекратив поцелуй первым, он с восторгом осмотрел озаренное вожделением, разочарованное лицо Каролины. И еще раз поцеловал ее — в шею.

С удовлетворением отметив, что способность владеть своими эмоциями к нему вернулась, он немного отстранился и прошептал, серьезно глядя в глаза Каролине.

— Между нами существует мощное сексуальное влечение, надеюсь, ты не станешь этого отрицать?

Отрицать очевидное Каролина и не намеревалась.

— Мне интересно знать, зачем вчера вечером ты сообщил Отто о том, что я у тебя в гостях. — Ее голос немного дрожал. Конечно, ей было лестно думать, что все странности в поведении Рудольфа связаны с тем, что он безумно ее желает. Тем не менее многое в его поведении еще вызывало подозрение. — Мы могли остаться в Гран Канарии…

И тогда не мешали бы ни Отто, ни остальным твоим родственникам, чуть не добавила она.

По губам Рудольфа скользнула улыбка. Он протянул руку и нежно погладил Каролину по голове.

— Ответь мне, — настаивала она.

— Все безумно просто, Кэрри. Сегодня мы с отцом устраиваем прием. Мы будем хозяевами торжества. Если бы я остался в Гран Канарии, отец смертельно бы обиделся.

— Ах, да, — пробормотала Каролина. Об этом она совсем забыла и сейчас чувствовала себя идиоткой.

— Теперь ты все понимаешь? — спросил Рудольф.

Каролина кивнула.

Его слова звучали так красиво! О, если бы он и в самом деле испытывал к ней хоть каплю той любви, какая жгла ее сердце с самого детства!

— Ты мог бы все объяснить мне еще вчера… Тогда я не терзала бы себя подозрениями. — Она старалась говорить спокойно, но это было нелегко. Счастье от осознания того, что Рудольф так сильно ее желает, так и рвалось наружу.

Рудольф тихо рассмеялся.

— И ты спокойно выслушала бы меня, а потом согласилась лететь со мной? — усомнился он.

Каролина задумалась.

— Н-нет, наверное, нет, — призналась она.

— Вот именно. А я при таком раскладе заполучил бы еще одну пощечину.

Каролина смущенно улыбнулась.

— Итак, я прощен! — возвестил он и довольно хлопнул ладонями по своим бедрам. — И давай забудем о нашей давней ссоре. Она не должна омрачать наших нынешних отношений.

Чудесно! — подумала Каролина. Он не просит прощения. А просто заявляет, что прощен!

— Ты невозможен, — пробормотала она. — Твоя самоуверенность никогда не перестанет меня удивлять.

В ее голосе звучала нежность, поэтому Рудольф не услышал в произнесенных ею словах ничего обидного.

— Но согласись, Кэрри, — с чувством прошептал он ей на ухо, притягивая ее к себе, — если б я был другим, я бы тебе не нравился.

Его рот вновь захватил ее губы в головокружительный плен.

Каролина сознавала, что впоследствии будет жалеть о своем поведении, но в данную минуту это не имело для нее никакого значения. Все ее мысли, все чувства сконцентрировались на пьянящем поцелуе.

— Продолжим позднее, — прохрипел Рудольф, переводя дух. — Если мы увлечемся друг другом, о нас начнут распускать сплетни.

— Ты прав, — произнесла она на выдохе.

— Я всегда прав, Кэрри, — поддразнил ее Рудольф, ласково водя носом по ее щеке. — Кстати, праздник начнется в семь. Форма одежды — парадная. Предупреждаю заблаговременно. Будь готова, я за тобой приду.