— Утром же Олдридж сел на ту самую яхту, которая привезла золото, и странным образом перехитрил полицейских — их радары его не обнаружили. Сомневаюсь, что этот гад утонул.

— Значит, мы его упустили, — пробормотал Рудольф.

— Все не столь безнадежно. У нас есть один план, — сообщил Уоллес. — В двух предыдущих случаях наличные были получены посредником от страховой компании через десять-четырнадцать дней после передачи ей золота. Один раз это произошло в Фуэртевентуре, второй раз — на море, тебе все это должно быть известно. Сейчас же — это выяснилось в ходе не вполне дружеской беседы с владельцем того самого агентства недвижимости — обмен планируется осуществить в Гран Канарии. Этот парень сообщил нам имена двух местных моряков, в прошлом уже выполнявших какие-то поручения для Олдриджа. В настоящий момент полиция занимается их поисками. Короче говоря, с помощью этого риэлтора мы устроим Олдриджу ловушку. Бастиани на выходных как следует обработаем — объясним ему, что его ждет, если он не выполнит наших требований. Когда Олдридж появится за деньгами, мы его и поймаем.

— Никак не пойму, как вы смогли упустить его, — проворчал Рудольф.

Уоллес фыркнул.

— Я ведь все тебе рассказал. Этого уже не изменишь. И потом у тебя в руках эта девчонка. Наверняка ей что-нибудь известно. Пусть полицейские ее допросят.

Рудольф передернулся, представив, как Каролина попадает в лапы полицейских, как ее сажают в камеру. Его охватила ярость, к которой через мгновение примешалось нечто и вовсе нехарактерное для него — страх. Их сменила жгучая злоба, и ему пришлось закрыть глаза и досчитать до десяти, чтобы вернуться в нормальное состояние.

— Каролину я полностью беру на себя. Можешь быть спокоен, — ровно произнес он. — Сегодня мы еще раз встретимся с ней. Договорились вместе поужинать.

— Да ты в своем ли уме? — выпалил Уоллес, повышая голос. — Хочешь сказать, что ты позволил ей исчезнуть из твоего поля зрения? Наверняка в настоящий момент она находится уже, черт знает где! Спешит рассказать Олдриджу о вашей встрече! Ты понимаешь, какую допустил…

— Успокойся, — прервал друга Рудольф. — Уверяю тебя, в назначенный час Каролина будет ждать меня при полном параде! Неужели ты не знаешь, какое воздействие я оказываю на женщин? Шарм Бауэра — смертельное оружие для них.

Уоллес отрывисто рассмеялся.

— Очень надеюсь, что так оно и будет.

Рудольф тоже очень надеялся на то, что Уоллес поверит ему и оставит Каролину в покое. Странно, но ему это было крайне необходимо.

— Ладно, занимайся девочкой, но не упускай ее из вида. — Уоллес добродушно крякнул. — И имей в виду: она нам очень нужна. Мы должны выяснить, куда подевался Олдридж и когда он вернется.

— Можешь не беспокоиться, все будет в порядке, — заверил его Рудольф. — Позвоню тебе позже.

— Интересно было бы взглянуть на эту штучку. Что-то подсказывает мне, что она недурна собой, — сострил Уоллес.

— Еще как недурна, — смеясь, согласился Рудольф. — В противном случае я не пригласил бы ее на ужин.

Положив трубку, он прошел в соседнюю комнату, взял чашку с остывшим кофе, налитым полчаса назад, и сделал большой глоток, уставившись в пустоту.

Каролина Макфейл… Знает она, во что впутана, или нет? — подумал он, сдвигая брови. Будучи ребенком, эта девушка отличалась кристальной честностью. Но теперь, когда ей двадцать пять… Такая красотка, как она, вполне может жить в свое удовольствие, не гнушаясь ни лжи, ни продажности, ни сделок с собственной совестью. Хотя не исключено и противоположное. Возможно, она абсолютно невиновна и просто выполняет поручения своего босса.

Он сознавал, что обязан сегодня за ужином расспросить Каролину об Олдридже, и что должен незамедлительно отдать распоряжение своим людям проверить ее банковские счета. Но с этим почему-то медлил.

Охваченный приступом раздражения и злости на самого себя, он принялся нервно расхаживать взад и вперед по комнате.

За долгие годы детективной практики ему ни разу еще не доводилось попадать в столь затруднительную ситуацию. Невероятно, но первоочередная задача, ради достижения которой он согласился взяться за дело о хищении золота, отошла вдруг для него на второй план.

Причиной этому, несомненно, служило желание спасти честь дочери маминой подруги, избавить ее от необходимости предстать перед судом. Но — черт возьми! — им руководило не только это.

Находясь сегодня в ее обществе на протяжении нескольких часов, он как подросток постоянно пребывал в состоянии легкого возбуждения. И удивлялся себе.

— Проклятье! — выругался он вслух, допил остатки кофе и поставил чашку на столик. — Я хочу эту женщину до умопомрачения!

По прошествии трех часов после прогулки с Рудольфом, Каролина, выспавшаяся и взбодрившаяся прохладным душем, открыла дверцы гардероба и принялась осматривать привезенные с собой наряды.

Она снова и снова воспроизводила в памяти проведенное со старым знакомым время и безмолвно благодарила судьбу за столь неожиданный и милый душе презент. О предстоящем вечере было даже страшно думать: она как будто боялась спугнуть улыбнувшееся ей счастье.

В ее жизни давно уже не случалось ни ужинов на двоих, ни романтических свиданий. Мужчины, добивавшиеся ее расположения, не вызывали в ней никаких эмоций. А сегодняшняя встреча обещала быть вдвойне приятной, ведь человек, с которым она собиралась поужинать, владел ее сердцем с самого детства.

После долгих раздумий и колебаний она решила, что наденет длинное узкое, красиво облегающее фигуру платье из джерси на тонких бретелях перекрещивавшихся на спине. К нему как нельзя лучше подходили босоножки на высоких каблуках. Волосы Каролина подняла вверх и заколола на затылке красивыми шпильками, украшенными перламутровыми бусинами.

Раздался дребезжащий телефонный звонок. Каролина вздрогнула и посмотрела на часы. Ровно восемь.

Звонила администраторша, чтобы сообщить, что Рудольф Бауэр уже ждет внизу.

— Спасибо. Я сейчас спущусь, — ответила Каролина и, положив трубку, подошла к большому зеркалу на дверце гардероба, чтобы еще раз окинуть себя критическим взглядом.

— Очень даже неплохо, — заключила она, накрасила губы ярко-розовой увлажняющей помадой, улыбнулась своему отражению, взяла сумочку и вышла из номера.

Ей казалось, что даже лифт, чувствуя ее страшное волнение, гудит как-то странно. Время тянулось нескончаемо долго, словно заколдованное.

Приехав наконец на первый этаж, она шагнула из кабины лифта и замерла на месте.

Рудольф стоял у окошка молоденькой администраторши, непринужденно облокотившись на деревянную панель, слушал оживленную трескотню девицы и весело смеялся.

Какое-то мерзкое чувство, наверное, ревность, сковало душу Каролины, но она сумела заставить себя не поддаваться его власти.

Рудольф повернул голову в сторону лифта, и улыбка тут же исчезла с его губ. По выражению его лица сразу можно было определить, что вид Каролины произвел на него должное впечатление.

На протяжении нескольких мгновений он таращился на нее так, будто видел перед собой существо из какого-то другого мира. Потом, спохватившись, зашагал ей навстречу привычной, уверенно-грациозной походкой.

Каролина смотрела на него во все глаза. В светло-серой рубашке из легкой ткани, выгодно подчеркивавшей красоту его глаз, темном галстуке и черных, идеально пошитых и безупречно отглаженных брюках, он выглядел просто потрясающе.

О, Господи! — подумала она испуганно. Если я не прекращу пялиться на него, как последняя дурочка, он возомнит о себе невесть что! Надо держаться с ним так, как если бы кроме дружеских чувств, я не испытывала по отношению к нему ничего другого.

Она втянула в легкие побольше воздуха, выдохнула, чуть приподняла подбородок и лучезарно улыбнулась.

— Извини, Рудольф, я немного опоздала.

Рудольф приблизился и окинул ее восхищенным взглядом.

— Ты выглядишь просто восхитительно, Кэрри!