— Я обещал самому себе, что не брошусь на тебя, Джилли, однако мне хватило всего одного взгляда, чтобы понять, как сильно я тебя хочу. Даже с этим смешным мячиком…

Большая и теплая ладонь мягко легла на ее живот, в глазах Джанкарло прыгали искорки смеха. В этот самый момент ребенок беспокойно зашевелился. Джанкарло как зачарованный уставился на ее живот и произнес тихим и нежным голосом:

— Не могу дождаться того момента, когда мы пойдем к алтарю. Наконец-то я смогу позаботиться о вас обоих так, как следует! Я не причинил вреда тебе или малышу?

— Нет, нисколько.

Джилли переполняли самые разные чувства. С одной стороны, она не могла врать ему, с другой — она не может позволить Джанкарло снова одержать над ней верх. Как он ухитряется так выводить ее из себя? Они не виделись пять месяцев, и вот теперь он снова врывается в ее жизнь и, как ни в чем не бывало, предлагает пожениться. Словно подарок делает!

— Что касается алтаря, в этом нет никакой необходимости!

Она вложила в свои слова максимум холодного презрения. Единственное, что интересует Джанкарло, — это ребенок. Она, Джилли, ему не нужна.

Джилли едва не расхохоталась, увидев, с каким озадаченным видом он уселся напротив нее.

— Я имею в виду, что не нуждаюсь в твоих шикарных аристократических жестах. О своем ребенке я позабочусь сама. Выпьешь кофе? Перед уходом, я имею в виду.

Она при всем желании не успела бы даже двинуться с места. Джанкарло мгновенно оказался перед ней и схватил ее за плечи.

— О чем ты, черт побери, говоришь, Джилли! Какой, к дьяволу, аристократизм! В моих жилах нет ни капли дворянской крови!

— Странно, а я думала, что вес графы — дворяне.

Он замолчал, а затем жестокая, циничная усмешка исказила его красивое лицо.

— Так вот что тебя так задевает. Мой титул. Что ж, я должен был догадаться, что ты не похожа на большинство окружающих меня женщин. Тем это нравится.

Карие глаза скрестились взглядом с голубыми. Сердце Джилли совершило головокружительный, прыжок в груди и приземлилось где-то позади желудка. Она слишком хорошо помнила его взгляд.

— Я никогда не стремился к этому. Не хотел никакого титула и даже не думал об этом. Три года назад мой старший брат погиб. Титул перешел ко мне. Только и всего, ничего не изменилось. Неужели ты думаешь, что я способен променять свой образ жизни и свою работу на тихий уют семейного поместья?! Я ведь работал на ведущих финансовых рынках мира, я был занят двадцать пять часов в сутки… Когда мы встретились с тобой, Джилли, у меня был первый выходной за три года, и я впервые после смерти брата приехал в Десенцано!

— Зачем ты сейчас мне об этом рассказываешь?

Джилли инстинктивно сторонилась Джанкарло, боялась прикоснуться к этому сильному телу, почувствовать знакомый и влекущий запах его волос. Боялась — и желала этого больше всего на свете.

— Я рассказываю тебе об этом, потому что в тот день, когда я впервые увидел тебя, ты была так свежа и прекрасна, так беззаботна и очаровательна, что я забыл обо всем на свете. Мне просто хотелось почувствовать себя таким же свободным и счастливым, неужели это так трудно понять?

Джилли никогда всерьез не задумывалась о богатстве. Ее вполне устраивала ее собственная жизнь, денег ей всегда хватало, но она, разумеется, понимала, что большие деньги дают человеку и большие возможности. Слова Джанкарло о ее красоте бальзамом пролились на измученное сердце, но теперь она постепенно приходила в себя.

— Я все прекрасно понимаю, однако женитьба…

— Да, Джилли! Ты выйдешь за меня замуж и родишь мне ребенка. Я не затем гонялся за моей маленькой блондинкой все эти месяцы, чтобы она дала мне от ворот поворот!

Его смуглая рука властно легла на ее округлившийся живот. Джанкарло улыбался.

— Ты моя и этот малыш — мой!

Как он это делает? Минуту назад перед ней был необузданный самец, а теперь ей улыбается добрый и нежный мужчина. Джилли кивнула, решив, что он спрашивает, его ли ребенка она носит.

Джанкарло ответил ей нежным и легким поцелуем, едва касаясь ее губ. Его руки скользнули по ее спине, прижали крепче, и ошарашенная Джилли вновь отметила, что он с трудом сдерживает свое возбуждение.

Она старалась сдерживаться, но ее тело само отвечало на опасную близость любимого мужчины.

— Ты хочешь меня, и я тебя хочу, что же еще нам обоим требуется?

— Джанни…

Его язык властно раздвинул ее губы, и поцелуй превратился в пожар, сжигающий несчастную Джилли и не оставляющий ей шансов на спасение. Она беспомощно поникла в руках Джанкарло.

— Джанни… ты сказала, Джанни! Ты не забыла!

Он чувствовал дрожь ее тела и целовал ее все более страстно. Когда он отстранялся от нее и окидывал ее красноречивым взглядом блестящих глаз, она с ужасом и радостью видела в его глазах нетерпеливое желание и еще что-то, что радовало ее куда больше.

Джанкарло сдерживался из последних сил. Больше всего на свете ему хотелось овладеть ею прямо здесь и сейчас, но он взял себя в руки и отпустил ее, с трудом переводя дыхание.

— Одним кофе здесь не обойтись. Я бы выпил чего-нибудь покрепче.

Джилли улыбнулась ему в ответ. Похоже, она оценила его мужской подвиг.

— У меня в баре осталось полбутылки виски, еще с Рождества. Посиди, я принесу.

Ей самой было необходимо на некоторое время отойти от него подальше. Джанкарло был абсолютно прав. Она хотела его, с первого момента их встречи хотела так, как никогда и никого на свете. Джанни, Джанкарло — какая разница, она просто любит этого мужчину! Джилли шла на кухню, чувствуя, как дрожат ноги.

Если быть честной до конца, то предложение Джанкарло всегда было верхом ее мечтаний, к тому же оно пришлось как нельзя более кстати.

Джилли достала бутылку и стаканы, налила себе молока, а Джанкарло — виски. Когда она вернулась в комнату, любимый мужчина стоял у комода и рассматривал фотографию в простой серебряной рамке, на которой сидели, тесно обнявшись, мужчина и женщина.

— Твои родители? Я ни разу не додумался спросить… где они?

— Умерли. Оба.

— Так ты одна-одинешенька на всем белом свете?

Джанкарло поспешно забрал у нее стаканы из рук и поставил на кофейный столик.

— В твоем положении нельзя ничего носить!

— Я не больна, я беременна. Между прочим, я все еще работаю.

Она вздохнула, садясь в кресло. От работы она сильно уставала, но не собиралась в этом признаваться. Его темные глаза неотрывно следили за ней, и Джилли почувствовала легкое раздражение.

— Работаешь!

Судя по его интонации, Джанкарло считал ее сумасшедшей. Он со стуком поставил стакан на стол и нахмурился.

Джанкарло летел в Англию в дурном расположении духа, не очень представляя себе, что именно он хочет сказать Джилли, однако, едва увидев ее, сделал предложение, не задумываясь. Теперь он был рад этому. Джилли одна на всем белом свете, ей тяжело, а он ни разу не удосужился разузнать о ее жизни побольше. Что ж, теперь все изменится. Обязательно изменится!

— Насколько я помню, ты собиралась стать химиком-исследователем? Забудь об этом. Теперь ты близко к лаборатории не подойдешь! Там можно что-нибудь подхватить и навредить ребенку.

Джилли вскинула голову, хотела что-то сказать, но осеклась. Джанкарло был совершенно серьезен.

— Но…

— Никаких «но»! С завтрашнего дня увольняешься. Я все устрою.

— Погоди немного…

— Нет. Не в этом случае. Моя жена не будет работать в лаборатории.

— Джанкарло, на дворе двадцатый век. Женщины работают, даже если они беременны. Некоторые делают небольшой перерыв, месяца на три, а затем…

— Не ты.

Его голос был тверже алмаза и холоднее льда. Вообще-то, можно было бы поспорить, но Джилли с удивлением поняла, что ей не хочется этого делать. Приятно, когда решения за тебя принимает мужчина.

— Что с тобой? Ты не споришь!

Джанкарло в изумлении выгнул бровь, и она не удержалась от легкомысленного хихиканья.

— Ты хотел бы, чтобы было иначе?