— El Rancho Alvarado, — отозвалась старуха, и продолжила свой путь. — Platа.

Анджела не поняла, означало ли это, что Сильвер живет на ранчо или что в долине было какое-то серебряное ранчо. Девушка смутно помнила в этой деревне глинобитную хижину с грязным полом, покрытым соломой, без электричества и водопровода. Она и другая девушка работали в обмен на еду. Может, это и была Сильвер?

Они выполняли тяжелую работу в поле, вместе с сезонными рабочими, и жили за счет тех фруктов и овощей, что собирали, типа тех, что были в корзине, которую тащила старуха.

Анджела была на пределе своих возможностей и не думала ни о чем, кроме выживания. Теперь она была рада, что поехала налегке и надела удобные штаны цвета хаки и кроссовки. Если в этой долине и было ранчо, то его не видно сквозь деревья, и это означало, что идти придется долго.

Она кинула рюкзак за плечо и начала двигаться вниз по булыжной улице, по которой взбиралась старуха. Улица вела к грязной дороге, по которой приехал автобус, а ниже в долине мужчина ехал на запряженной осликом тележке, по извилистой тропе, что начиналась нигде и вела вникуда.

Увидев, как он повернул на серебряную дорогу, которую показала старуха, Анджела сорвалась с места и побежала.

Резко дернувшись и подняв такие же клубы желтой пыли, что окутывали автобус, повозка остановилась. Анджела выскользнула из кузова и поблагодарила правившего повозкой человека, чьи черные непроницаемые глаза напомнили ей усатого Эмилиано Сапата, лидера мексиканской революции. После поезда у нее еще оставалась горсть новеньких песо, но водитель, казалось, был даже немного оскорблен, когда она предложила их ему. Тогда Анджела отпустила его, достаточно изящно, как она надеялась. Ей еще предстояло многое узнать о местных жителях.

Повозка, в которой она ехала, и в которую ей пришлось буквально втискиваться, была заполнена сельскохозяйственными орудиями и инвентарем, включая примитивные деревянные дубинки и блестящие мачете, и Анджела вспомнила, как использовала и то, и другое. По дороге ей вспомнился свистящий звук, с которым мачете прорубало заросли засохших кукурузных стеблей. Женщина, работавшая им, была загоревшей и физически сильной благодаря своей работе. Блестящие длинные волосы, повязанные красной выцветшей банданой, темные настороженные глаза делали ее похожей на одну из местных жительниц. Никто не признал бы в этой женщине Анджелу Лоу.

С ужасом Анджела поняла, что память возвращается. Хочет она этого или нет, но память возвращается.

Когда они подъезжали к ранчо, Анджела сидела спиной к нему. В ее представлении это должна была быть старая гасиенда, чьи постройки из саманного кирпича должны быть беспорядочно разбросаны по территории; все еще величественная, но уже потрепанная погодой и временем. Возможно, сама Анджела когда-то работала в похожем месте. Со своего места в повозке она видела поля, расстилающиеся вокруг во всех направлениях, покрытые свежей зеленью. Но росла там не кукуруза или пшеница, а что-то, напоминающее кофе. Невысокие деревья были покрыты стручками, похожими на вытянутые апельсины, с красно-зелеными полосками на кожуре. К ее удивлению, стручки казались уже созревшими и готовыми к уборке урожая.

Но теперь, когда после остановки повозки Анджела соскользнула с нее, она поняла, что это не может быть то самое место, которое она себе представляла. Предполагаемая гасиенда из саманного кирпича оказалась превосходным плантационным домом с крышей, покрытой глиняной черепицей, изящными белыми колоннами и ухоженными живыми изгородями. Вполне вероятно, что двойные дубовые двери дома принадлежали раньше миссии, а дом и окружающие его сады были огорожены железным забором с зелеными колоннами. С одной стороны была ступенчатая дорожка, ведущая за дом, а с другой — подстриженная лужайка с сеткой, похожая на бадминтонную площадку.

Если Сильвер действительно была ее другом, и они когда-то вместе работали в поле, то было достаточно сложно представить ее живущей в таком доме, если только она не работала здесь прислугой.

Анджела до сих пор не могла вспомнить лицо Сильвер, но отчетливо представляла ее голос — кажется, именно он начинал звучать у Анджелы в голове в минуты страха и беспокойства. Конечно, этот голос мог быть ее собственным внутренним голосом, тем шестым чувством, которое есть у всех, но Анджеле все-таки казалось, что это был голос Сильвер, и что именно Сильвер спрятала здесь Анджелу в прошлый раз, когда ей так же надо было исчезнуть.

— Помещения для прислуги расположены позади дома? — спросила Анджела, доставая свои вещи из повозки. — Apartmento con cocina?

Водитель открыл ворота и махнул ей рукой, чтобы она заходила внутрь, при этом, явно не понимая, о чем она говорит, даже когда она специально спросила о Сильвер. Через несколько минут повозка тронулась с места и поехала, постоянно раскачиваясь, по разбитой дороге, которая вела к нескольким большим оловянным зданиям, разбросанным по склону холма.

«Склады или помещения для переработки» — предположила Анджела.

Она осталась наедине с великолепным домом. Казалось, что вокруг никого нет, и вся местность была настолько безмолвна, что Анджела задалась вопросом, а живет ли кто-нибудь здесь. Она предпочла бы подождать немного снаружи и осмотреться, но рана на ее большом пальце пульсировала и требовала лечения.

По выложенной камнем дорожке Анджела прошла через пышный сад, вытянувшийся вдоль дома, и вышла на задний двор, где кружевные папоротники свисали над журчащими фонтанами, а ветки голубых глициний качались от ветра. Приоткрытые арочные двери позволили ей увидеть небольшую переднюю и другие арочные двери, украшенные изразцами. Анджела тихонько стукнула дверным молоточком в виде головы льва.

— Entrar, — сказал кто-то в доме. Голос звучал близко, но в то же время он был приглушен, словно говоривший человек находился в туннеле.

Услышав приглашение войти, Анджела зашла в дом, но с опаской.

За арочными дверями находилась затемненная комната с небольшими напольными светильниками, отбрасывающими колышущиеся тени.

Анджела остановилась на пороге при виде гротескных масок и оскалившихся скелетов в человеческий рост, некоторые из которых были одеты в причудливые наряды и шляпы и даже держали сумочки в своих костлявых руках.

Она не знала, стоит ей пугаться или нет.

Также в комнате находился длинный стол, заваленный охапками цветов, напитками и едой. Он был украшен как святилище, и Анджела неожиданно поняла, что она находится в некоем подобии погребальной камеры.

Вот это уже напугало ее. Она отступила, и только тогда заметила рядом с собой скелет. От вида его злобной усмешки и пустых глазниц у нее перехватило дыхание.

Ей захотелось выбраться отсюда. Но как только она повернулась, чтобы уйти, в дверном проеме появилась отвратительная фигура. Анджела отпрянула, задев скелет, который с грохотом упал на пол.

От ужаса она вся напряглась. Но ее первым порывом было атаковать. Не бежать. Драться.

Она сгруппировалась, готовясь к нападению, но не понимая точно, что именно она делает. Это была непроизвольная реакция. Инстинкт в чистом виде. Реакция на подсознательном уровне. Она не удивилась тому, что знала приемы самообороны или что она смогла среагировать автоматически. Как информатор она представляла большую ценность для «Смарттека», и они обучили ее самозащите. Но она так же знала, как нападать. Одним точно рассчитанным ударом можно было бы сломать шею и вывести из строя соперника. Она это знала. Это знание было частью ее, частью ее нервной системы, и было больше, чем обычный инстинкт.

Она знала, как убивать людей. И она убивала людей прежде.

Это ощущение тотчас же пропало, но все равно Анджела едва могла дышать от шока. В этот момент она представляла собой легкую мишень. Но ее противник уже снимал маску и пытался извиниться.

— Анджела? — статная женщина тряхнула растрепавшимися светлыми волосами, а затем расчесала их пальцами. — Что ты делаешь здесь, в Мехико? Я думала, это Педро, мой управляющий. Извини, что напугала тебя.