— О, конечно. Теперь я в восторге!

Как он смеет! Приглашать ее на свой замечательный курорт в качестве бесплатного приложения к журналистской компании, имея в виду неделю секса, — и заявлять: «Тут нет ничего особенного!»

Диана смотрела прямо перед собой, лишь глаза иногда перебегали от дороги к зеркалу. Сообрази Захир сесть сзади, можно было бы воспользоваться этим, чтобы привлечь ее внимание…

Зато тогда он не видел бы ее профиль. Упрямый маленький подбородок, крепко сжатые губы. И никаких признаков милой ямочки, только румянец на щеках, оживляющий старое клише «ты бесподобна в гневе».

Странное дело, до сих пор ему ни разу не приходилось так сердить женщину. Но, с другой стороны, он никогда не испытывал подобных чувств ни к одной женщине. Вероятно, тут корень зла — в силе чувств.

Может, потому он и на себя злится. Ранее у него со всеми дамами были ровные отношения. Его отстраненность гарантировала безопасность, сознание того, что как ни приятна их связь, но она мимолетна, преходяща. Потому что, сколько бы он ни откладывал неизбежное, он знал, какое будущее его ждет.

Выбор невесты зависел не только от него, но и от традиций, складывавшихся веками.

Головой он прекрасно все понимал, но внезапно оказался в плену у девушки, которую не могло рекомендовать ничто, кроме фигуры, похожей на песочные часы, ямочки на щеке и неспособности держать рот на замке.

Под колесами заскрипел гравий, они въехали в тень здания, и снова воцарилась тишина.

Диана не вышла, чтобы открыть ему дверь, а осталась сидеть, глядя прямо перед собой. Захир отстегнул ремень, повернулся к ней и, так и не сумев привлечь ее внимания, сказал:

— Простите меня. Мне очень жаль.

Слова произнеслись неожиданно легко. Возможно, потому, что ему действительно было жаль. Хотелось начать все сначала. С того места, где они остановились прошлой ночью.

Если бы не проклятое письмо, напомнившее ему, выполнения какого долга от него ждут…

Диана чуть слышно вздохнула, ее губы потеплели, но она все равно не смотрела на него, держась отчужденно, на расстоянии.

— Если я пообещаю в дальнейшем вести себя смирно, то сможете ли вы спуститься со своей высокой башни и немного поговорить со мной?

— Башни! — она повернулась, взглянула на него. — Какой еще башни?

Возмущение лучше молчания. Возмущение, от которого ее глаза сверкают зелеными искрами. Возмущение, которое легко может перейти в смех. Ее так легко рассмешить. Ни одну женщину в мире ему так не хотелось смешить…

— Сто метров высоты — не меньше.

Диана фыркнула.

— Да это целый небоскреб. Ладно бы сказали, небольшой мансарды.

— Такой маленькой надстроечки над домом? — спросил он, поощренный появлением ямочки.

— Именно, — согласилась Диана, безуспешно борясь с улыбкой. — Она мне куда больше подходит, чем башня, верно?

— Идеальная невеста, — пробормотал Захир.

Диана не нашлась, что ответить, и невыносимо долгое мгновение они глядели друг на друга, не произнося ни слова.

— Не пора вам идти совершать очередную многомиллионную сделку? — наконец нарушила молчание Диана.

— Ничего, касающегося денег. — Захиру хотелось прижать пальцы к ее губам, призывая к молчанию, вернуть момент полного понимания между ними. Вместо этого он хитро улыбнулся: — Впрочем, я немного неточен. Денег тут требовалось немало, но переговоры уже давно закончились. И теперь мне лишь остается вступить во владение вожделенным предметом.

— Поскольку мы в корабельной мастерской, то это должна быть яхта?

— Вы меня понимаете. И как с любой новой игрушкой — от нее никакой радости, если нельзя ее кому-нибудь показать.

— Никого лучше меня вы не нашли?

Да, трудно предположить, что он не сумел подобрать лучшего варианта, как демонстрировать свое последнее приобретение простому шоферу. Вопрос резонный, но Захир лишь обернулся и оглядел заднее сиденье машины.

— Никого другого я не вижу. Если вы, конечно, не предпочитаете остаться здесь и покормить чаек.

Диана знала, что кормить чаек — вариант безопасный. Разумный вариант. Но по какой-то странной причине на этой неделе разумные поступки ей не удавались.

В противном случае она вежливо приняла бы извинения Захира и остановилась на этом. Теперь слишком поздно, их отношения перешли за черту обычной вежливости. За черту, где можно было притвориться, что она всего лишь его шофер, и использовать машину в качестве прикрытия. То, что он просил, а не приказывал, только подчеркивало произошедшие перемены.

Он учился.

Жаль, что ей это недоступно, думала Диана, открывая дверь и вылезая наружу. Ветер немедленно подхватил ее волосы. В гавани море, стиснутое берегами, было относительно спокойным. Здесь оно ожило, с шумом набегая на полосу гальки и откатываясь обратно. Даже воздух пах солью.

Захир стоял у машины, ожидая. Высокий, темноволосый и настолько опасный, что ему следовало укрепить на лбу табличку: «Осторожно, контакты с этим человеком могут серьезно подорвать ваше душевное спокойствие!»

Прорваться через ее раздражение ему не составило никакого труда. А как она будет сопротивляться, если он действительно сделает усилие?

Если он захочет больше, чем поцелуй…

— Раз уж вы хотели похвастаться новой игрушкой, почему не взяли с собой принцессу?

— Принцесса?

Притворяется мастерски. Словно действительно не знает, о ком она говорит.

— Высокая. Блондинка. — Выговорить «красавица» ей не хватило сил. — Ваша партнерша, по словам Джеймса Пирса.

Он нахмурился.

— Вы имеете в виду Люси?

— Не знаю, сколько у вас высоких светловолосых партнерш, — огрызнулась Диана, злясь на него за то, что не захотел сразу сказать правду. Флиртовал, целовался, танцевал, а сам давно уже занят. Злясь на себя, что позволяла ему дурить себе голову, хотя знала… — Вы разговаривали с ней, когда я зашла вернуть поднос. На ней было бледно-серое платье.

— Понял вас. Но назвать ее моей партнершей можно с большой натяжкой.

— Тут могут быть два варианта — да или нет, — сказала она, ненавидя его за ложь.

Ненавидя себя за то, что ей это небезразлично.

— Все немного не так.

— Нет? А как, Захир? Хотя какая разница? — отвернулась она.

Он дотронулся до ее плеча.

— Но послушайте… Люси — очаровательная, милая Люси, — (Диана морщилась при каждом слове), — была совладелицей фирмы, организовывавшей туры по пустыне. Бедного, плохо организованного, идущего в никуда предприятия. Человека, ведущего дело, посадили за мошенничество, помимо прочего. Я вложил в фирму деньги — не очень много — и, покупая дело у Люси, настоял на том, чтобы она тоже получила долю в бизнесе. На случай, если дело пойдет. Вообще-то фирма была в плачевном состоянии.

— Надо же, какой рыцарь!

— Вы не понимаете.

— И никогда не пойму, если вы не объясните. Впрочем, это не мое дело, — добавила Диана, запоздало осознав, что разглагольствовать с клиентом о делах бизнеса — не самый мудрый поступок.

Правда, у нее с самого начала не получалось обращаться с Захиром как с нормальным клиентом.

Сейчас она заработала одну из его улыбок — из тех, что настоящие. Следовательно, все в порядке.

— Не пытайтесь ошеломить меня своей тактичностью, Диана.

Может, и не в порядке.

— Я слушаю.

Он облокотился о машину, скрестил руки на груди.

— Все мужчины в моей семье — дипломаты. Дед, отец, дяди, кузены. Мне хотелось чего-то другого. Как и у вас, у меня была мечта.

— Собственная авиалиния?

— Не совсем. Понадобилось время, чтобы дойти до таких масштабов. Начинаешь с малого. Но постепенно притязания растут, становятся достаточно большими, заполняя все доступное им пространство. — Он взглянул на нее. — Я получил свой шанс, потому что жизнь Люси дала трещину. Я у нее в долгу. Она использует свою долю доходов для организованного ею благотворительного фонда. Поэтому она и принимает участие в рекламных компаниях типа той, что проводилась прошлым вечером. Когда Ханиф может ее отпустить.