После паузы в трубке послышался тяжелый вздох:

— Майкл и Феба… Они погибли… в автокатастрофе.

На мгновение Джош потерял дар речи.

— Когда? Как это случилось?

— Утром в прошлое воскресенье. Я пыталась дозвониться до тебя, оставляла сообщения. Ты не ответил, и я подумала… — Она запнулась, не договорив.

Джош догадался: она решила, что он по-прежнему обижается на нее. И наверняка уверена, что он только из упрямства не желает понять и простить. Ведь он изо всех сил пытался отговорить ее стать суррогатной матерью для ребенка Фебы. Но Грейс не знала истины. А он не мог, не имел права открыть ей чужую тайну.

— Как это случилось? — сдавленно спросил он.

— В полиции сказали, что автомобиль занесло на скользкой после дождя дороге. Они врезались в забор и перевернулись. Это произошло рано утром. Пока их обнаружили, прошло слишком много времени…

— А ребенок?

— Поузи в это время была со мной. Майкл и Феба поехали отдохнуть в годовщину своей свадьбы. Они рано выехали из отеля, желая поскорее вернуться домой…

Джош закрыл ладонью рот, но глухой стон помимо воли вырвался из груди.

— Джош? — в голосе Грейс зазвучала тревога.

— Я в порядке, — выдавил он. — Как ты?

— По-разному, — ответила она.

Джош хотел подбодрить ее, но все слова сейчас были пустыми и лишними.

— С кем ты? Когда будут… — Жесткий ком в горле помешал ему договорить.

— Мы похоронили их в пятницу, Джош. Твой отец настоял на этом, потому что от тебя не было никаких известий. — Она сглотнула слезы. — Где ты был?

— Я сейчас же еду в аэропорт, чтобы лететь к тебе. Дождись меня.

Грейс, устало прислонившись к стене, передала телефонную трубку Эльспет.

— Может, тебе лучше поспать? — осторожно спросила подруга. — В холодильнике полно молока для Поузи. Я покормлю ее, а ты поспи. — Эльспет взяла со столика таблетки и протянула Грейс. — Возьми, это доктор прописал, они помогут тебе уснуть.

— Пожалуй, ты права, спасибо.

Грейс взяла снотворное и сунула в карман, зная наверняка, что не станет ничего принимать. Она не хотела забываться сном. Следовало учиться жить, смирившись с потерей.

— Приехали, мистер Кингсли, — сообщил водитель Джек, мягко припарковывая машину.

Джош рассеянно посмотрел в окно. Этот большой светлый дом в григорианском стиле Майкл купил после свадьбы с Фебой Макалистер. Они давно мечтали о таком семейном гнездышке — в три этажа, с огромными комнатами для будущих детей, с широкими окнами, через которые лились потоки света. Поженившись, Майкл и Феба взяли своих брата и сестру к себе. Джошу в то время исполнилось семнадцать лет, Грейс — четырнадцать. Джош вспомнил, какой неуклюжей и тощей девчушкой он увидел ее впервые. Чересчур придирчивый наблюдатель, пожалуй, не назвал бы это лицо идеально правильным. Но в нем было столько живого обаяния, не говоря уже о распахнутых ясных зеленых глазах, что никому и в голову не пришло бы счесть Грейс несимпатичной.

С этими мыслями, выбравшись из автомобиля, Джош направился к парадной двери. Вспомнилось, как, собираясь уйти из этого дома, он швырнул ключи на стол перед Майклом, заявив, что больше никогда не вернется сюда. Невесело усмехнувшись, он поднял руку, чтобы надавить на кнопку звонка. Неожиданно дверь сама распахнулась, и на пороге появилась незнакомая молодая женщина. Она предупреждающе приложила палец к губам.

— Грейс на кухне, и она только что приняла снотворное. Постарайтесь не будить ее. Она не высыпалась несколько дней подряд и очень измотана.

Джош кивнул.

— Вы, наверное, тоже устали с дороги. — Ее рука легко коснулась его плеча. — Мне очень жаль, что Майкл погиб. Светлый был человек. — Помолчав, она добавила: — Передайте Грейс, чтобы она обязательно звонила сразу же, как только понадобится моя помощь. Я позвоню ей завтра.

— Да, спасибо.

Подождав, пока она уйдет и Джек внесет в дом чемоданы, Джош тихо закрыл парадную дверь.

Сначала он решил спуститься в свои апартаменты, чтобы принять душ. Но ключи от комнат были в кухне.

В коридоре его взгляд скользнул по столику, заваленному открытками. Он взял одну — и глаза резанули слова соболезнования, Джош поторопился положить ее обратно, словно маленький прямоугольник картона жег пальцы.

Дойдя до кухни, он осторожно приоткрыл дверь, и она скрипнула. Сколько раз Феба просила Майкла смазать петли! А когда Джош вызвался помочь, лишь улыбнулась в ответ.

Затаив дыхание, Джош сделал несколько шагов. Здесь все было по-прежнему. Уютная обстановка, большой стол в центре, старое кресло, в котором теперь сидела Грейс со спящим младенцем на руках. На столе — целая груда пустых бутылочек для кормления. Одна, лежавшая на коленях задремавшей Грейс, начала скатываться вниз. Джош бросился, чтобы подхватить, но не успел. Бутылочка, упав на пол, громко звякнула, и Грейс шевельнулась.

Все еще пребывая во власти дремы, она, не узнавая, смотрела на стоявшего перед ней мужчину. Он замер с гулко колотившимся сердцем и смотрел на нее, не говоря ни слова.

— Майкл? — спросонья пробормотала она, затем, очнувшись, моргнула и нахмурилась. — О, Джош…

Он шагнул к Грейс, потом встал на колени и обнял за талию, прижавшись щекой к ее животу.

Все эти годы вдали от нее он не переставал мечтать о том, как заключит эту женщину в объятия, чтобы не отпускать ее больше никогда… Мысли о ней терзали душу. Джош не мог простить себе того, что когда-то так легкомысленно оставил Грейс. Но тогда он был убежден, что делает это во благо. Ведь ей нужна была семья, стабильность в отношениях, что для него означало расстаться со свободой и променять страсть к путешествиям на мещанский уют и смертную скуку. От одной только мысли об этом у Кингсли-младшего сводило скулы как от лимона.

Сожаление пришло потом, когда, повзрослев, он осознал, что значила для него Грейс. Но было поздно. Ни одно из всех последующих его достижений, ни поспешный, скоропалительный брак не заглушили щемящей тоски в душе и воспоминаний о той единственной ночи с Грейс, когда он был по-настоящему счастлив.

Шепча имя Грейс, он долгим поцелуем прикоснулся сначала к ее виску, к волосам, потом поцеловал в губы. И хотя она обещала себе не раскисать и не открывать своих чувств, теперь льнула к нему помимо своей воли, завороженная нежным прикосновением.

Грейс никогда ни в чем не упрекала Джоша. Еще восемнадцатилетней девчонкой она наивно верила, что ее любовь способна изменить этого самоуверенного юнца. Но только сейчас, став старше и мудрее, поняла, что это было невозможно, как невозможно удержать около себя вольный ветер. Останься он тогда с ней, потом обвинял бы, что из-за нее загубил все свои мечтания. Ведь от любви до ненависти всего один шаг.

Сейчас Джош дома. Но как только все уладится, он снова уедет прочь. Ведь для Джоша Кингсли в городке Мейбридж не хватает простора.

Джош снова и снова, шептал имя Грейс, медленно касаясь губами ее лица. Она чувствовала, что от всех ее первоначальных намерений держать с ним дистанцию не осталось и следа. Закричать, влепить пощечину, обвинять в чем-либо — об этом теперь не могло быть и речи.

— Где ты был? — В ее голосе звучал упрек.

Он тряхнул головой:

— В горах. На Эвересте. Я провел там несколько дней, не отвечая на телефонные звонки, не занимаясь работой…

Сколько же они не виделись? Несколько лет пролетели как сон. Она окинула его быстрым взглядом. Внешне Джош был все тот же роковой красавец — широкоплечий, мускулистый, с копной густых шелковистых волос, движения стремительны и порывисты. Но теперь он носил франтоватую короткую бородку, да и держался гораздо увереннее. У него был такой вид, будто весь мир принадлежит ему. Вот только в бесшабашном, дерзком прежнем взгляде сквозила затаенная боль и грусть, отчего новый Джош Кингсли казался ей незнакомцем.

А значит, излучающим смутную угрозу. Впрочем, сейчас им обоим не до взаимных претензий. Повод для встречи слишком печален, чтобы считать обиды. Она поцеловала в лобик спящую Поузи, которую по-прежнему держала на руках.